Глава четвертая
— Как удачно – раздалось у меня за спиной – Эраст, птенчик мой, помоги-ка мне.
Обладательницу этого голоса я узнал бы в любом случае. Даже самой темной ночью. Даже пьяный до изумления.
Боги, лучше бы мне никогда его не слышать. Повторюсь – я не трус. Трусы не выживают там, где я умудрился остаться в живых.
Но не в этом случае.
Да даже мастер Гай – и то меня так не пугает, со всей своей хитростью и безжалостностью.
— Мистресс Виталия – повернулся я к говорившей и изобразил дружелюбную улыбку. По крайней мере постарался это сделать – Чем могу служить?
— Приятно – сказала женщина – Приятно, когда молодые люди так вежливы по отношению к дамам. Знаешь, Эраст, нравы пали очень сильно. Примерно так же, как сейчас твои седельные сумки.
Что есть – то есть. Сумки я не удержал. Но оно и понятно – Виталия, как оказалось, в коридор вышла в таком виде… Ну, если не считать некоторое количество украшений, за одежду, то, считай, что почти без ничего. Нельзя же за одежду считать некую прозрачную накидочку, которая не столько скрывала ее прелести, сколько подчеркивала их. Не скажу, что я увидел для себя что-то новое, но все-таки определенный элемент неожиданности в этом был. Достаточный, чтобы я не удержал в руках свой груз.
Не каждый день с таким сталкиваешься, согласитесь?
— Вот, не могу расстегнуть цепочку – печально сообщила мне женщина, поддев пальчиком достаточно массивное золотое изделие, красующееся на ее шее – Раньше все было просто и понятно – через голову надел, через нее же и снял. Но года три назад из Халифатов пришла мода на замки, которые застегивают это дело. Я слежу за подобными вещами и всегда стараюсь быть в теме происходящего. Опять же – красиво, когда цепь оплетает женскую шейку, а не свисает до груди. Но вот расстегивать их – это такая мука! Так что, ты мне поможешь?
— Разумеется – обреченно подтвердил я – Где там ваш замочек?
— Ну, не здесь же мы будем этим заниматься? – повертела головой магесса – Заходи в мою комнату, там и разберемся что к чему.
— Не думаю, что это хорошая идея – возразил ей я – Мой наставник вряд ли одобрит подобное. Он человек довольно строгих правил. Плюс, тем самым я могу бросить тень на вашу репутацию…
— Герхард – человек строгих правил? – расхохоталась Виталия – Разумеется, годы меняют всех, даже меня, но в то, что Ворон стал моралистом, я поверить никак не могу. Я слишком хорошо его знаю, чтобы принять подобное на веру. Что же до репутации – то невозможно испортить то, чего нет в помине. В нашем сообществе меня называют «распутной тварью» и даже еще хуже. И, скажу тебе так, мой сладкий – за дело. Слаба, каюсь, никогда не могла сдержатся, чтобы немного не напроказничать. Нет, по молодости кое-как держала себя в руках, а после решила, что жизнь одна, и разбрасываться на всякие условности – глупость невероятная. Да иди уже сюда. Мне холодно! Тут дует!
Она цапнула меня за плащ, который я так и не снял с плеч и буквально втащила в свою комнату. Как я успел схватить сумки – даже не знаю.
Надо заметить – комната у нее была роскошная. Я даже не ожидал увидеть в дыре, которой, бесспорно, являлся Руасси, такое убранство. Вроде бы обычная гостиница, небольшая, располагается в порядком траченном временем здании – и поди ж ты!
Золоченые подсвечники, мебель с шелковой обивкой, гобелены по стенам, дубовый стол с чернильницей и разбросанными на нем свитками, здоровенная кровать на коротких и толстых дубовых ножках.
Очень впечатляет.
— Так – Виталия сноровисто стянула с меня плащ – Вот это сразу на пол. Иначе ты мне все тут изгваздаешь.
Что меня поражало – она словно не ощущала того, что практически обнажена. Как некое животное, вроде лани. Более того — я и сам начинал воспринимать это как нечто нормальное и естественное.
— Думаю, дорожный камзол тоже лишний – ее пальцы пробежались по пуговицам моей одежды – Давай-давай, стягивай. Ты к даме пришел, а не в обеденную залу. Что ты краснеешь? Между нами все что могло случиться, уже случилось. Или ты забыл?
— Как вы могли подумать? – я бросил камзол на кресло – Дня не было, чтобы не вспоминал ту ночь.
— Боишься – Виталия сделала шажок назад, и с довольной гримаской оглядела меня с головы до ног – Я это ощущаю. Ох, как ты меня боишься! И это хорошо. Это правильно. Разумеется, может настать момент, когда я пожалею о том, что сделала с тобой. Нет-нет, я не про близость. О другом речь. О том, как я тебя сломала.
— Хотел бы я знать, что за момент такой может настать, когда одна из величайших волшебниц Рагеллона пожалеет о том, что ей сделано – не удержался я.
— Изволь – Виталия подошла к невысокому столику, на котором стоял длинный кувшин и несколько хрустальных кубков – Например, ты станешь великолепным магом. Почти всемогущим, невероятно влиятельным и очень, очень уважаемым. А я… Я к тому времени буду увядшим цветком, потасканной магичкой, вынужденной продавать на рынке всякий хлам сельскому дурачью, да гадать им же по ладони для того, чтобы не сдохнуть от голода. Что морщиться, ученик? Ты разве не знал, что старость для женщин в магическом сообществе равна приговору? Нашу красоту поддерживает магия, и стоит только ей стать чуть слабее, лицо сразу начинает напоминать сушеное яблоко, а все тело оплывает, как жир на сковороде. Мужчинам на это плевать, они не бояться стариться, а вот мы… Это вечный страх, он был, есть и будет. Десятилетиями быть красивой, и почти в один миг потерять все навеки – это ужасно. И что самое скверное – чем старше мы становимся, тем меньше сил у каждой из нас остается. У мужчин такого не бывает, а вот у нас – запросто. Такова магическая природа. Несправедливо, да, но с ней не поспоришь. Так вот – ты стал… К примеру, архимагом, а я – никем. И вот мы случайно встретились. Неужели ты не сведешь счеты с той, кто когда-то тебя так унизила?
Магесса наклонила кувшин над одним из кубков и наполнила его рубиново-красным вином.
— Не знаю – подумав, ответил я – Скорее всего, нет. Не потому что я такой хороший, а потому что смерть для вас в этом случае будет не столько наказанием, сколько благодеянием. Разумнее оставить вас мучаться осознанием того, что вы стали никем, когда-то быв всем.
— Весьма неглупый ответ – как мне показалось, удивилась Виталия, наполняя второй кубок – На редкость. Держи, заслужил.
Если честно, пить вино из ее рук мне не хотелось. Кто знает, что там, в бокале? Яд – вряд ли, нет ей смысла меня травить. Да и по закону нельзя это ей делать до того момента, пока я обучение не закончу. Но вот какая-нибудь экзотическая дрянь в вине запросто могла оказаться. Дурман или что-то в этом роде.
— Вот только не случится такого никогда – весело, не сказать – задорно, сообщила мне женщина – Ты не станешь великим магом. Не успеешь. Ты умрешь гораздо раньше.
— Вы и в провидении преуспели? – уточнил у нее я – Мое будущее видели?
— Провидение? – фыркнула Виталия – Что за чушь. Все предсказатели – мошенники, можешь мне поверить. Они просто хорошо разбираются в человеческой сути, на чем и играют. Любое предсказание не стоит выеденного яйца. Нет, тут дело в другом. Ты умрешь потому что оказался не там, не тогда и не с тем. Тебя погубит твой наставник. Тебя и твоих друзей. Так и случится, если немного не подправить твою судьбу.
Я как-то даже расстроился. Тогда, в Эйзерихе, мне пришлось иметь дело с роковой женщиной, которая смогла сцапать мою душу и измять ее до состояния половой тряпки. И на тебе. Все так просто, так банально, так примитивно. И что дальше? «Рассказывай мне все, и я тебе помогу?».
Кстати – а зад-то у нее толстоват. Нет, серьезно. Раньше как-то не замечал.
— Ты сейчас подумал обо мне плохо – белозубо улыбнулась Виталия – Нет-нет, ты и до того хорошо на мой счет не думал, но сейчас ты счел меня недалекой простушкой, которая пытается незамысловато заставить тебя предать своего учителя.
— Да, вы не предсказательница – я отсалютовал женщине бокалом и снова отпил вина – Мои мысли были совершенно не о том.
— Врешь, мой сладкий – Виталия подошла ко мне и погладила меня по щеке – Правда врешь хорошо, уверенно. Я же говорю – подрос мальчик, мужчиной становится.
Закончив свою фразу, она наотмашь ударила меня по лицу. Сильно и болезненно. Да еще и пальцем погрозила – мол, молчи, не возмущайся. Сам виноват.
Я себя виноватым не ощущал, но промолчал.
А смысл что-то говорить? Ей на мое мнение плевать.
— Мне не нужен тот, кто будет рассказывать мне сальные подробности о том, с кем из твоих соучениц Герхард спит, и что он ест на ужин – тон Виталии неуловимо изменился, из игривого став деловым – Это неинтересно, и пользы в подобных рассказах нет ни на грош.
— Что же тогда вы от меня хотите? – уточнил я.
— Что хочу? – задумчиво протянула женщина, отступив на шаг, и снова разглядывая меня – Например, сделать хоть одно доброе дело в своей беспутной жизни. А именно – подарить тебе шанс на спасение. Дать возможность уцелеть в той круговерти, которая скоро начнется. Могу же я желать кому-то добра и света? Почему не тебе?
— Не можете – бодро отрапортовал я – Никак и ни при каких условиях. И не только вы, а любой другой маг тоже. Я если чего и понял за два года обучения, так это то, что в нашем сообществе никто никого не любит и не жалеет. Руки не подаст, если ближний в болоте тонуть будет. Но зато охотно притопит его ногой. Так что – нет, не верю я вам. И вообще – мне идти надо. У меня вон, имущество общее. Все промокли в дороге, а сухая одежда – она здесь, в этих сумках.
Виталия забавно, по-детски оттопырила нижнюю губу, после взяла сумки, открыла дверь, выглянула в коридор, и, усмехнувшись, сказала:
— Очень кстати. Эй, ты!
— Я? – донесся до меня голос Аманды.
— Да, ты. Вот, отнеси своим соученикам. И скажи, чтобы фон Рута до утра искать не стоит. Он занят.
Сумки полетели в коридор, дверь захлопнулась.
— Как ты понимаешь, моим тайным конфидентом после такого тебе точно не быть – Виталия уселась в кресло и закинула ногу за ногу – Ну, и что ты теперь скажешь?
— Ругаться при вас мне как-то не к лицу, а других слов, в общем-то пока в голове нет – не стал скрывать я.
Ладно бы Монброн или Эль Гракх ей попался в коридоре. Нет ведь! Аманда! Уж кто-кто, а она всю эту историю Рози расскажет с охотой и еще приукрасит.
А что начнется потом, я даже думать не желаю. Нет, я, разумеется, де Фюрьи не боюсь, но очень не люблю все эти дрязги, без которых тут не обойдется. Понятно, что со временем она успокоится, но это время еще пройти должно.
Что же до реакции Ворона на происходящее, то вот здесь я как раз был спокоен. Подозреваю, что ему на подобное плевать.
Я подошел к столику, наполнил свой опустевший бокал и плюхнулся в кресло, стоящее напротив того, где расположилась Виталия.
— Осмелел – заметила она – Все же молодец Герхард, хорошо вас воспитывает. Имеется в виду не как магов, а как людей действия. Ты, когда внизу, по приезде, меня увидел, аж заледенел весь, а сейчас, смотри-ка, оживился как. Еще чуть-чуть, и в раскорячку к стене прислонишь, волосы на кулак намотаешь, и командовать, чтобы двигалась поживее, начнешь.
Я многозначительно глянул поверх бокала и отхлебнул вина. Превосходного, следует заметить.
— А вот это ты зря – ласково сказала Виталия и вытянув вперед указательные пальчик правой руки, ткнула им в моем направлении – Ошибочка вышла! Надо было принять покаянный вид, и сказать, что и в мыслях ничего такого не было. Наглость хороша в меру.
И в этот же момент вино, которое я пил, превратилось в лед. Ну, или что-то похожее на лед, поскольку в горле стало неимоверно холодно. Но холод был в этой ситуации не самым страшным.
Я не мог дышать. Совсем. Проклятая Виталия запечатала мое горло намертво, забив туда лед как пробку в бочку.
— Что такое? – насмешливо спросила она, встав с кресла и приблизившись ко мне – Что не получается глотнуть воздуха да? Что? И вот как мне понять эти твои «пфы, пфы»? Аааа. Ты же теперь говорить не можешь!
Говорить! Да я теперь только и мог, что хватать шею руками, да судорожно вспоминать, какое заклинание можно применить в этом случае.
Вот только ничегошеньки мне на ум не приходило. Да еще какие-то лиловые и красные круги перед глазами пошли, как видно, подбиралась ко мне моя смертушка.
— Нфгрзяяяя – пошипел я, выдавливая из себя последний воздух, смешанный с жаждой жизни – Ухбивт нфгрзяяяяя!
— Что? – приложила к уху свернутую в ковшик ладошку, переспросила Виталия – А, поняла. Мне тебя убивать нельзя. Это да. Есть такое правило.
В ушах шумел морской прибой, в висках стучало так, что, казалось, там обосновалась небольшая гномья колония и сразу же дружно встала к наковальням.
Но у меня все равно хватило сил оторвать руки от шеи и сплести пальцы для того, чтобы в самый последний момент попробовать бросить в проклятую бабу заклинание из арсенала магии крови, то, при котором ничего произносить не надо. Имелось у меня такое в загашнике, изучил как раз для таких случаев. Один хрен мне за это потом ответ не нести.
Не факт, что получится, но не подыхать же вот так, в корчах у ее ног, при этом даже не попробовав отомстить?
— Ну, нельзя – так нельзя – печально сообщила мне Виталия и щелкнула пальцами.
Воздух! Он слаще чем… Чем все, что только есть на белом свете! Ледышка провалилась в желудок, я хрипло задышал, вытаращив глаза.
— Но никто не мешает мне сделать, например, вот так – Виталия лукаво мне подмигнула и щелкнула пальцами.
По телу прошла горячая волна и секундой позже я понял, что могу только дышать. И все. Больше я ничего делать не могу. Ни руки, ни ноги, ни даже язык мне не повиновались.
— Неприятно, правда? – Виталия присела на подлокотник кресла и закинула руку мне на шею. Я, правда, этого не ощутил – Знаешь, это ведь пострашнее смерти будет – жить бревном. Вот я сейчас приглашу пару конюхов, дам им несколько серебряных монет, и отволокут они тебя в какой-нибудь закруток, подальше отсюда. А ночью в этот закуток придут тамошние обитатели, бродячие собаки, и будут рвать твое тело на куски. Они ведь всегда голодны, эти псы. Тебе же останется только сопеть да глазами хлопать, осознавая, что ты ничего сделать не можешь, будучи заживо пожираемым. Ужас, правда?
Ужас – не то слово. И самое жуткое это то, что Виталия не шутит. Она в самом деле может поступить именно так.
— Я знаю, что у тебя сейчас в голове – погладила меня по волосам магесса – Твой наставник узнает, что это моих рук дело, эта ваша Аманда подтвердит, что ты был в моей комнате и так далее. Ну да, все как-то так, но ты не учел два момента, мой маленький логик. Первый – тебе будет уже все равно. Ты к тому моменту будешь разорван на куски, сожран, переварен и превратишься в собачье дерьмо. В прямом смысле слова. Второе. Даже если все твои друзья на пару с Герхардом в один голос будут винить меня в твоей смерти, то все равно это ничегошеньки не даст. Прямой запрет богов я не нарушала, своими руками тебя не убивала. Это сделали собаки, твари бездумные, а потому безгрешные. Что до косвенной вины… Принимать решение о ее наличии или отсутствии будет кто?
Я засопел и завертел глазами. Кто, кто… Откуда я знаю – кто?
— Правильно – Виталия прижалась своей грудью к моей щеке – Тот маг, который в данный момент и в данном городе является обладателем высшего ранга. Как про это и написано в наших уложениях. Правило такое есть с древних времен. В случае, если маг требует справедливости и обвиняет другого мага в преступлении, он не идет в обычный суд. Их судят собратья по цеху, а председательствует тот, кто выше других по положению. В нашем случае это будет Гай Петрониус Туллий, новый архимаг конклава «Огни жизни». По совместительству наш со Шварцем соученик.
Женщина заливисто расхохоталась. Я издал некое подобие глубокого вздоха.
— Скажу тебе по секрету – горячо зашептала она мне в ухо – Гай все рассудит так, как этого хочется ему. А у него с дааавних пор одно желание – сделать так, чтобы Ворон сдох в мучениях на глазах у всех. Не просто умер, а именно сдох. И чтобы толпа, и чтобы позор. Гай его всегда ненавидел. Меня тоже, но его – больше. Потому я выйду сухой из воды. Да-да-да. Даже не сомневайся.
А я и не сомневаюсь. Вот только об одном ты забыла, Виталия. Гай Петрониус Туллий не только враг Ворона. Он еще и мой наниматель. Не думаю, что ему будет меня жалко. Более того – уверен, что ему плевать на то, что я умру.
Но вот на то, что моей жизнью и смертью распорядился кто-то другой, то есть – не он, наверняка не плевать. Так что я все равно буду отомщен. Может, и не сразу, но со временем – точно.
Это немного – но утешает.
— Слушай, ты сейчас про меня настолько скверно думаешь, что мои щеки просто раскалились – женщина приложила ладони к лицу – На них можно еду готовить! Ты давай поаккуратнее, пожалуйста. И еще – с проклятьями поосторожнее, пусть даже и мысленными, не словесными. Знаешь, иные из них снимать такая мука! Я, видишь ли, не люблю муторную и кропотливую работу. Это по части нашей малышки Эви, она у нас буквоед. А мне нравится, когда все происходит быстро и эффектно. Например – вот так.
Магесса вновь щелкнула пальцами, и я понял, что мое тело вновь стало моим.
Как я вскочил с кресла и подбежал к двери, сознание даже не зафиксировало. Вот только дверь не открылась, хотя я точно знаю, что она была не заперта.
— Ты куда собрался, мой сладкий? – Виталия поднялась с подлокотника кресла, и легко, я бы даже сказал пританцовывая, подошла ко мне – Мы еще не закончили. Мы даже не начинали.
Женщина положила мне руки на плечи и прижалась ко мне всем телом.
— Мистресс Виталия – пробормотал я, неожиданно для себя самого кладя ей руки на талию. Рефлекс, должно быть – Что вам от меня нужно, а? Я уже ничего не понимаю.
— Вот теперь ты задал правильный вопрос – томно проворковала магесса – А все что-то ерепенишься, разную чушь несешь. Итак, ты желаешь знать, что я от тебя хочу? Ничего особенного. Мне просто надо чтобы в нужный момент, ты встал и сказал: «Я хочу».
— Хочу чего? – уточнил я – Если можно – поподробнее.
— Вот какой же ты занудный – Виталия сняла руки с моих плеч, а после очень ловко стянула с меня рубаху – Ого, а ты окреп за этот год. Приятно посмотреть. Молодец, не теряешь зря времени. Маг должен быть физически сильным. Мощь тела гарантирует мощь духа.
— И все же? – переспросил я, стараясь не обращать внимания на ее пальцы с острыми ноготками, которые довольно болезненно прошлись по моей груди, царапая ее – Что я хочу?
— Скажи, ты ведь «Уложение о магах-наставниках, делах их, свершениях и обязанностях» конечно же не читал? – спросила Виталия, снова прильнув ко мне – Как и всякий порядочный подмастерье? Я-то вот в бытность свою ученицей подобной ерундой точно не занималась.
— Выходит, что я не лучше, чем вы – заморгал глазами я – Впервые про подобную книгу слышу.
— И неудивительно – утешила меня магесса – Наставники про нее не рассказывают, им это невыгодно, а у подмастерьев и других дел полно. Учеба, пиво, радости плоти. Накой читать пыльный трактат, который по сути своей бесполезен? А, между тем, там есть кое-что интересное. Вот скажи мне, в каких случаях ученик мага может оставить своего наставника? Так, чтобы по закону?
— Дуэль с учителем – сразу ответил я – Правда, это скорее способ самоубийства, чем дорога на свободу. Еще если наставник умрет. Но там тогда другие наставники учеников разбирают вроде. Ну, и изгнание. Если мастер-маг сам выгонит ученика.
— Все? – уточнила она.
— Вроде – подтвердил я.
— Как ты понимаешь, я сейчас должна сказать тебе: «А вот и нет» — умелые руки Виталии распустили шнуровку на моих штанах – Никак без этого не обойтись.
— Это да – признал я.
— Так что – а вот и нет – радостно сообщила мне она – Есть еще один способ покинуть своего наставника. Причем крайне оригинальный.
Мне и на самом деле стало интересно – что это за способ такой?
— Ученик вправе покинуть своего мастера в том случае, если он хочет перейти от него к другому наставнику — объясняла мне Виталия, руки которой творили совсем уж непотребные вещи – Правда, делается это не вдруг, не по желанию левой пятки ученика, а в соответствующей обстановке и при наступлении определенных условий. Например, методика обучения должна быть признана не слишком успешной, причем не кем-то одним, а магическим сообществом. Ну, или этот маг должен быть скомпрометирован в глазах этого самого сообщества. И вот тогда ученик или ученики вправе отказаться от своего учителя и уйти к другому.
— И вы хотите, чтобы я ушел от Ворона к вам?
— А почему нет? – промурлыкала Виталия, стягивая с себя прозрачную накидку – Разве я плоха, как наставница?
Наставница. В каких науках?
Хотя – это я зря. Как маг она сильна, мне ли этого не знать. Причем использует она свои знания и опыт крайне умело. У нее было бы чему поучиться, что скрывать?
— А зачем вам это? – поинтересовался я, стараясь не отводить глаза в сторону – Вам-то чем Ворон так насолил?
— Мне? – Виталия усмехнулась так, что я понял – было что-то. Но она мне про это не скажет – Ничем. Просто он оказался не в том месте и не в то время. Скотина Гай мстителен донельзя, он не забудет мне, что я тоже метила на кресло архимага. И, естественно, в связи с этим крутила интриги против него. Но, как уже и было сказано, Герхарда он не любит больше, чем меня, а потому оценит то, как я его, в смысле – Ворона, унижу. Уход ученика от наставника – позор несмываемый. Ворон сколько угодно может носить маску циника, но я-то знаю, что в душе он все тот же добрый, доверчивый и наивный милашка Шварц. И этот удар выбьет его из седла очень, очень надолго. Что, разумеется, порадует Туллия. Ну, и откроет ему новое поле для деятельности против Ворона. А я получу если не его прощение, то, как минимум, какое-то время для спокойной жизни.
Вот только за это прощение и это время должен заплатить я. Предательством.
Слово-то какое противное. Точно паука раздавили.
— Вы же сами говорили – вот так вдруг такие вещи не делаются – идти к кровати со спущенными штанами было очень неудобно, но Виталия тащила меня именно к ней – Надо чтобы…
— Будет – мурлыкала магесса – Все будет, мальчик мой. Уж мне поверь, я знаю. Я тут, в Руасси, уже неделю сижу, много чего увидела, много чего узнала. И кое-что связала воедино. Главное – не подведи меня, в нужный момент встань и скажи: «Я хочу». И укажи на меня, как на свою новую наставницу. Возможно, ты не знаешь, но я тоже могу набирать учеников. Эта ваша дурочка, бывшая принцесса, была неправа. Я могу учить. Но – не хочу. Это слишком хлопотно, слишком муторно. И занимает очень много времени. Но одного ученика я, пожалуй, потяну. Сапоги сними.
Интересно, а откуда она знает, что Аманда – принцесса? Тем более – бывшая? Нет, возможно, эта история стала достоянием гласности, но вряд ли ее обсуждали на каждом перекрестке.
— Все случиться так, как и должно случиться – ворковала Виталия, раскинувшись на широченной кровати – Ворон упадет в ту яму, которую ему уже выкопали, независимо от того, хочет он этого или нет. Она уже вырыта, и он стоит на ее краю. И ты, Эраст, должен быть мне благодарен хотя бы за то, что я не дам рухнуть в нее со всем остальным выводком моего бывшего соученика. Поверь, твоих приятелей ничего хорошего не ждет. Ученики всегда разделяют участь наставника, таковы законы жизни. Я даю тебе шанс. Даже не даю, а дарю. Так что ты должен сказать в нужный момент?
— Я хочу – с великой неохотой, мне удалось выдавить слова из своего горла.
— Громче! – потребовала Виталия – Отчетливей.
— Я хочу – на этот раз получилось лучше и уверенней.
— Хочешь – так бери – предложила мне магесса, притягивая меня к себе – Чего время терять?
Не хочу. Но придется. Иначе, боюсь, мне из этой комнаты живым не выйти.
Впрочем, пару часов спустя, когда мне все-таки удалось выбраться за дверь, заправляя одной рукой рубаху в штаны, и держа в другой сапоги и плащ, до конца живым я себя и не ощущал.
Заездила меня эта Виталия до звезд в глазах. Как с цепи сорвалась, честное слово. Вот так соглашайся к ней в ученики идти. Это на сколько же меня хватило бы, при таком подходе к делу?
Нет-нет, не знаю и знать не желаю! Главное – я выбрался на свободу на своих двоих.
И теперь мне надо решить для себя – как дальше быть?
Хотя – чего тут решать? Куда бы я не кинулся, меня все равно ждет смерть. Если я предам наставника, меня прикончат те, с кем я учился. Монброн, или Эль Гракх, или та же Аманда. Если я этого не сделаю, то Виталия неминуемо сведет со мной счеты.
Все, Эраст фон Рут, отплясал ты свое. Теперь уже точно.
Да и пустые это все размышления. Я же с самого начала знал, что не буду я вставать в этот самый нужный Виталии момент, и говорить ничего не стану. Потому что есть вещи, которые человек для себя решает раз и навсегда.
Для меня все давно решено. Да, я рожден в подворотне, и не было у меня сроду-роду чести благородной. Но вот понимание того, что свою жизнь я строю сам, имелось всегда.
Так что надо спешить. Надо наставника предупредить, что тут, в Руасси, все хуже, чем он предполагал, что здесь его ждет ловушка, а то и не одна. И что не худо было бы скоренько отсюда унести ноги, плюнув на все грядущие пересуды и обиды. Их пережить можно, а вот то, что затеял мастер Гай – не факт.
Но для начала я заскочил в ту комнату, что была отведена нам под проживание. И, как оказалось, не зря.
Кстати – комната оказалась и в самом деле маленькой. Шага четыре в поперечнике.
— О, явился – радостно захохотал Монброн, сидящий за столом и пластующий здоровенный окорок на ломти – Герой-любовник! Ну, как опытная магесса на ощупь? Не хуже, чем обычная девица? Или она знает некие особые трюки, которые запросто в жизни не встретишь?
— Не понял? – застыл в дверях я.
— Грейси заходила – объяснил мне Эль Гракх, лежащий на кровати в углу – Была зла как сотня песчаных демонов, топала ногами, сквернословила. Обещала тебе некий орган отрезать при следующей встрече. Знаешь, Эраст, я начинаю думать, что она к тебе неравнодушна. Не может женщина вот так реагировать, если ей все равно, с кем пошел в спальню тот или иной мужчина.
— Да-да – Гарольд положил толстый кусок ветчины на ломоть хлеба – Не попадайся ей на глаза хотя бы сегодня. Я ее такой вообще никогда не видел.
— Мне к Ворону надо – бросив плащ в угол, сообщил друзьям я – С Амандой потом разберусь.
— К Ворону нельзя – жуя, ответил мне Гарольд – До утра даже не думай к нему соваться. Беда случится.
— Поясни – потребовал я.
— Он тоже не в одиночку эту ночь коротает – Эль Гракх закинул руки за голову – Гарольд, все же как несправедлива жизнь. Эраст провел время с одной прекрасной женщиной. Наставник – с другой. А мы? Чем мы хуже?
— Не забивай себе голову, Эль – посоветовал ему Монброн, доставая из-под стола кувшин вина – Ешь да пей, так жить веселей. А женщин на наш век еще хватит.
— С кем наставник? – не выдержав, рявкнул я.
— Вот чего ты орешь? – укоризненно поинтересовался Монброн – С Эвангелин он, с Эвангелин. Небось, по второму разу ее уже… Ну, ты понял. Они почти сразу к нему в номер ушли, Ворон нам тогда и сказал, чтобы мы к нему в комнату до утра нос не казали. Что стоишь, проходи. Есть будешь?