«Тень света» Глава 4

Глава четвертая

— Кого еще принесло? – промычал я страдальчески, придерживая челюсть ладонью.

— Маринка небось – со знанием дела заявил Родька – Только она вечно притаскивается тогда, когда всем не до неё!

Вавила Силыч гадать не стал, он просто открыл дверцу шкафчика, находящегося под кухонной раковиной и нырнул в темноту между трубами и мусорным ведром.

В дверь позвонили еще раз, причем звонок был куда более долгий.

— Парень какой-то – вернулся к нам тем временем подъездный – Одет прилично, даже галстух у него есть, но по виду – чистый бандит.

— Так уж и бандит? – засомневался Родька – Что же – нож у него за поясом, пистоль или чего другое?

— Колода ты деревенская – беззлобно сообщил ему Вавила Силыч – Какой пистоль? Кого в столице ты пистолем испугаешь нынче? Теперь такие нравы, что хоть орудие на москвича наставляй, он не испугается. Потому как адаптировался горожанин к нездоровой криминальной обстановке. А публики этой я насмотрелся в свое время. Они хоть куртки кожаные на пиджаки сменили, а только как бандитами были, так ими и остались.

— Меньше телевизор тебе надо смотреть, Вавила Силыч – посоветовал я подъездному – Пойду открою.

Мне бояться было нечего, с братвой у меня конфликтов сроду не имелось, да и хуже, чем есть уже не будет.

Тем более, что звонок верещал не переставая, и становилось понятно, что следом в ход пойдут ноги, а то и автоген. Тот, кто стоял за дверью, был уверен в том, что я дома.

И правда – нежданный визитер на самом деле смахивал на классического «братка» новой формации. Пиджак на размер больше широких плеч, однотонный галстук, короткая стрижка, пара еле заметных шрамиков на лице – все как полагается.

— Смолин? – уточнил он у меня без всяких приветствий – Александр?

— Он самый – кивнул я и зашипел от боли. Таблетка еще не оказала свой целительный эффект, а потому лишние движения доставляли изрядный дискомфорт – Чего надо?

Ответом крепыш меня не удостоил, вместо этого он достал из кармана пиджака довольно дорогой смартфон, потыкал в экран пальцами, а после приложил его к уху.

— Это Сергей – секундой позже сообщил он в трубку – Да. Дома. Да, жив-здоров. Правда кто-то ему изрядно в «пятак» зарядил. Хорошо-хорошо. Кто-то его по лицу ударил. Конкретно? По зубам. Нет, он не сам это сказал. Так вижу. У меня опыт, не первый день замужем. А? Ага.

Сергей отнял ухо от трубки и спросил у меня:

— Тебе кто в «бубен» сунул?

— Враги – буркнул я, уже понимая, откуда здесь взялся этот молодой человек, и кто именно проявил обо мне трогательную заботу – Интервенты.

Самое забавное, что он дословно передал мою реплику. Я-то думал, что произойдет если не узнавание цитаты из классического произведения, то хотя бы осознание того, что это шутка — но нет. Сергей так и сообщил своему собеседнику, что по зубам меня треснули именно интервенты.

Одно хорошо – на том конце провода мою иронию все-таки приняли к сведению.

— На – Сергей мне сунул свой телефон и недовольно насупился – Интервент.

Как видно, ему это слово не очень понравилось, потому что интонация была не сильно дружелюбная. Интересно, а если и он мне брякнет по зубам, то у меня челюсть болеть перестанет? Вышибет ли клин клин?

Впрочем, два раза в одну воронку снаряд не попадает.

— Саша? – естественно, в трубке я услышал до боли знакомый голос Ряжской – Что вообще происходит? Ты мне не объяснишь?

— Осень – отделался я короткой версией произошедших событий.

— Прекрасный, а главное понятный ответ – одобрила мою лаконичность Ольга Михайловна – Ну, а если его сделать немного попонятней? Осень – время обострений психических заболеваний? Осень – не лето? Осень, осень, лес застыл и листья сбросил?

— Осень больно говорить – пояснил я – Осень-осень.

— Знаешь, я постепенно начинаю ощущать себя чем-то вроде твоей приемной матери – немного рассержено сообщила мне собеседница – Ты капризничаешь, я тебя уламываю и уговариваю. «Съешь хоть что-нибудь Сашенька, что же ты голодный ходишь». Вот, проверяю дома ты или нет, потому что ты не желаешь отвечать на мои звонки. Да еще и побил тебя кто-то…

— Не по чему отвечать – пояснил я, еле двигая челюстью – Телефон тю-тю. Прикончил  его мощный каблук бывшего представителя силовых структур. Сначала кулак мне зубы чуть раздробил, потом нога смартфон раздавила. Первое больно физически, второе морально.

— У тебя не возникает ощущения, что градус ситуационной бредовости в вашем банке крепчает? – поинтересовалась у меня Ряжская – Я давно на свете живу, и в бизнес-сферах вращаюсь добрую четверть века, кабы не больше, но с начала девяностых не слышала о том, чтобы безопасники физическим прессингом занимались. Психологическим – это да. Без него никак. Но чтобы морды бить? Даже в лихолетье они это делали только в том случае, если их подшефные инсайдом занимались, на предмет выявления всей цепочки утечки информации. Помню, в 1995, когда на фальшивых «авизовках»… Ладно, сейчас не об этом речь. А тут прямо колумбийские страсти «а-ля картель».

— Сам в шоке – подтвердил я, с радостью ощущая, что мне стало немного полегче. Как видно, таблетки начали действовать – Силуянов, конечно, всегда был той еще сволочью, как и предписано штатным расписанием, но тут он, конечно, дал гари.

— Завтра же его уволят. Лично проконтролирую – сказала, как отрезала, Ряжская – Плюс на твоем месте я бы еще и в травмпункт наведалась, сняла побои. Мы его еще тогда и посадим.

— Странно это все – никак не отреагировал я на ее слова – Повторюсь – Силуянов козел, это так. Но он всегда играл по правилам, вот какая штука. Он никогда не приписывал лишнего даже тем, кого не любил.

— То есть – тебе?

— То есть мне. Я от него огребал часто, но всегда за дело. Да, он мог поглумиться надо мной, мог сплясать на моих костях, но никогда не переходил линию между профессионализмом и дилетантством. Он себя уважает. И тут – такое… Не вяжется это как-то? Непонятное тут что-то. А я непонятное не люблю, оно меня нервирует. Понимаете, о чем я?

— Понимаю – помолчав, произнесла Ряжская – Ладно, пусть пока он будет. Хотя пугануть я его все равно пугану.

— Не-а – ехидно протянул я – Это тоже предоставьте мне. Я его нынче ночью сам пугану. Так, как вы сроду не сможете, при всех своих способностях.

— Я теперь его жалеть начинаю – фыркнула Ольга Михайловна – Не знаю, что именно ты задумал, но точно уверена в одном – врагам своим на его месте оказаться не пожелаю. Даже Соломиной, чтобы ей пусто было. Хотя нет, ей пожелаю. Очень уж она неприятная особа.

— У каждого из нас есть своя Соломина – ее очень и очень толстый намек я не понять не мог, но решил ответить тоже завуалированно – И каждая Соломина раньше или позже получит свое.

— Да, вот еще что… – Ольга Михайловна тяжело вздохнула – Понимаю, что не совсем ко времени, но я снова о Яне. Саша, это несчастная женщина. Если бы ты только знал, какая у нее была тяжелая жизнь, как ей досталось от судьбы!

— Нет – твердо ответил я – Приворотами я не занимаюсь. От слова совсем. Ольга Михална, да вы не представляете даже, о чем просите. Этот заговор для людей не помощник, поверьте. Это потенциальный смертный приговор. И помочь ей после я уже никак не смогу, там обратно не отыграешь. Это анизотропное шоссе, Ольга Михална. Или, как вариант, «система «ниппель». Туда дуй, оттуда… Не дуй.  Уцелевший зуб даю – кончится все очень, очень плохо.

— Что значит – «уцелевший»? – обеспокоилась Ряжская – Он тебе часть зубов выбил, что ли?

— Это шутка была – пояснил я – Все на месте. Но приворот делать не стану.

— А, может, есть другой способ решить ее проблему? – полюбопытствовала моя собеседница – Не приворот, так еще что-то? Саша, ты же умный, подумай. А Яна твои мысленные потуги потом простимулирует. Скажем – плюс двадцать процентов к стандартному гонорару?

— Да не в деньгах дело – печально произнес я – Нет, я их люблю, но имеются вещи на порядок выше.

— Саша – лукаво произнесла Ряжская – Раз ты так заговорил, значит, идеи у тебя есть.

— Ольга Михална, у меня есть на спине шерсть – немного панибратски хмыкнул я, заработав от Сергея изрядно удивленный взгляд – Редкая, зато своя.

Ну, его изумление мне понятно. Ряжская тетка лютая, думаю, что у нее, что у ее мужа все по струнке ходят. И наши все ходить будут, полагаю.

Но мне надо знать, до каких пределов я могу дойти в общении с ней, где та пограничная линия, которую нельзя переходить ни при каких условиях. Она изучает меня, это понятно, как белый день. Причем пускает в ход все приемы, включая самые грязные — провоцирует, ищет болевые точки, смотрит на мою реакцию в некомфортных ситуациях.

Я, кстати, даже не удивлюсь, если странное поведение Силуянова ее рук дело. Актриса она великолепная, удивление ей сыграть как нефиг делать.

Но и я изучаю ее. Внимательно и неторопливо.

Спинным мозгом чую – нам еще долго общаться придется. И мне надо знать, где те пределы, за которые лучше не соваться. Где та точка, которую можно назвать «критической».

И еще – мне надо почуять, когда она из доброй тети захочет превратиться в суровую госпожу. Не в БДСМ смысле, а в жизненном. Когда вместо: «может, поможем» прозвучит: «пойди и сделай». Не хочется проморгать этот момент.

— Шпана – хмыкнула Ряжская – С бизнес-леди – и на дворовом жаргоне разговаривать. Ох, обтесывать тебя еще, и обтесывать.

— Ощутил себя Буратино – хмыкнул я – Ладно, подумаю по поводу вашей Феликсовны. Может, что в голову и придет. Например – мысль какая.

— Подумай – разрешила Ряжская – Дело хорошее. А про Силуянова этого забудь. Завтра ему кое-что объяснят, так что он больше тебя не побеспокоит. Завтра вообще в вашем богоугодном заведении ожидается интересный день. Тебе понравится.

И она повесила трубку.

— Держите – протянул я смартфон Сергею, тот немедленно потянул ее к уху – Не-не, там уже никого. Все, абонент не абонит.

— А как же? – он посмотрел на меня – А мне чего теперь?

— Понятия не имею – пожал плечами я – Домой езжайте, к семье, к детям. Или еще куда. Дело ваше.

— О, Сашендра! – раздался голос сверху, по лестнице процокали каблучки – Точнее даже – неуловимый Джо. Ты куда пропал? Я как не зайду – тебя все нет.

Это была Маринка, которая, похоже, только-только вернулась домой. Кстати – да, громыхал дверями лифт на ее этаже.

Была моя соседка нынче печальна, устала и пристойно одета. Я бы сказал – на редкость. Вполне себе демисезонный плащик вместо кислотного цвета куртки, юбка ниже колена, блузка, под которой не то, что ее юное трепетное тело невозможно было разглядеть, но и даже пару татуировок, на него нанесенных. Не исключено, что там даже нижнее белье сегодня имелось. И правда – осень пришла.

— Все дела да случаи – ответил я ей – А ты чего домой так рано?

— Я приличная девочка – небрежно бросила она мне, оценивающим взглядом окидывая Сергея – А ты что, с «братвой» теперь дела имеешь? Никак, ты самую главную банковскую тайну узнал, и теперь тебя прессингуют? Так расскажи ее мне, пока тебя не грохнули. Я про это статью напишу, и смерть твоя будет не напрасна.

Сергей немного оторопело смотрел на Маринку, которая, склонив голову к плечу, с интересом строила ему глазки, часто-часто хлопая ресницами.

— Это медбрат – укоризненно сказал я и помахал ладонью перед лицом Сергея – Да прекрати ты нагонять эротизм в атмосферу, вон, совсем перепугала человека. Он мне средство приносил, от зубов. Я, понимаешь, сегодня упал и так челюстью брякнулся…

Марина посерьезнела, цапнула мое лицо, повернула влево-вправо, нехорошо посмотрела на Сергея и спросила:

— Может, доктору Стасу позвонить? Он быстро подъедет. Два врача, два мнения. Типа, консилиум.

— Да нормально все, говорю – отмахнулся я – Ты лучше скажи, что там у тебя с шоу? Я слышал, они тебе крепко на мозг приседали?

— Долгий разговор – соседка, как видно, сделала какие-то свои выводы, скинула с себя флер загадочности и снова стала привычно легкомысленной – Пошли ко мне, расскажу.

— Сейчас не могу – отказался я – Дела. Давай завтра?

— Завтра – это путь в никуда — Маринка щелкнула замком сумочки и достала сигареты – Знаешь, Смолин, я тут недавно поняла одну простую вещь – говоря «завтра», мы, по сути, отказываемся жить здесь и сейчас. Никто из нас не знает, сколько ему отмерено. Может – час, может – век. Но если здесь и сейчас ты не сделаешь того, что предоставила судьба, то, скорее всего, не сделаешь этого никогда. Ну, или это выйдет не так, как должно было случиться.

— Ух ты – внезапно подал голос Сергей – Мощно сказано!

— Да, накачанный красавчик, все именно так – печально закончила свой монолог Маринка и щелкнула зажигалкой – Жизнь дает нам возможности, а мы их спускаем в унитаз со словами: «Сделаю завтра».

— Курить вредно – укоризненно произнес Сергей.

— Вредно – покладисто согласилась с ним моя соседка – И воздухом московским дышать вредно. И еду, состоящую из «Е»-добавок, ароматизаторов, натуральных идентичны,м и сложных химических соединений потреблять вредно. Все вредно. Но мы живем в 21 веке, щекастенький, у нас не вредного – нет. Сашка, если надумаешь – заходи через час-полтора. Пока я в ванную, пока кофе попью, как раз столько и пройдет. Если не открою – значит, уснула.

И она удалилась, помахав Сергею ручкой.

Тот проводил мою соседку взглядом и спросил у меня:

— А ты с ней…Ну….

— Не-а – покачал головой я – И тебе не советую. Пропадешь. Она таких, как ты, на завтрак ест. Честно говорю, без обид.

— Поглядим – бросил Сергей и направился к лифту.

— Безумству храбрых поем мы славу – пробормотал я и закрыл дверь – Но, с другой стороны, каждый сам могильщик своего будущего.

Собственно, я тут же про этого самого Сергея и забыл. У меня были дела поважнее.

Челюсть совсем отпустило, «кетанол» — действенное средство. И пусть это было только временное облегчение, но лучше так, чем никак. Тем более, что теперь я мог, не отвлекаясь на жалость к себе, воздать Силуянову по заслугам. Ну, и заодно опробовать одно заклятие из тех, которые до поры, до времени я старался обходить стороной. Просто больно от них недобрым веяло.

Ну ладно, вру. Стороной я их обходил, потому что не было того, на ком их можно опробовать. А так-то очень мне хотелось поэкспериментировать! Так сказать – заглянуть на темную сторону. Прямо вот манила она меня. Это вам не зелье от моршин на шее для очередной подруги Ряжской бодяжить.

Но – не на ком. Есть люди, которые не любят меня, есть люди, которых не люблю я, но даже если притягивать ситуацию за уши, все равно вот так, исключительно из любознательности практиковать на них подобные вещи совсем неправильно. Мои предшественники, насколько я понял, в большинстве своем особо не либеральничали в таких случаях. Если им надо было проверить действенность того или иного зелья, они это проделывали на том, кто подворачивался под руку. В книге записи вроде: «И опробовал я получившийся эликсир на селянине, что на старой пали молодые березы выкорчевывал, прежде обманом затуманив его разум. Сперва тот весел стал, после запечалился, а к рассвету и вовсе помер. Стало быть, не девятисил следует в эликсир тот класть, или же меру его уменьшить потребно».

Я так не могу, причем сразу по ряду причин. И старой пали у меня нет, и селяне у нас, в городе, не водятся, и, самое главное – не по мне это. Я не ангел, и за последнее время много чего натворил, но там-то я свою жизнь спасал. А вот так, как прозектор, без раздумий… Нет, нет, не могу. Пока, по крайней мере. А вдруг что-то пойдет не так, и человек в самом деле окочурится? И как потом мне жить? Делать вид, что ничего не случилось? Перед кем? Перед самим собой?

Имелись, конечно, еще ведьмы из Лозовки и скрывшийся в дебрях Европы ведьмак, но они для подобного совсем не подходили. Даже не потому, что они мне могли дать сдачи на нашем, ведьмовском уровне. Просто как я узнаю о результате? Получилось вообще, не получилось? Да и обострение отношений мне ни к чему.

Но вот сегодня – совпало. Есть Силуянов, которого мне в данный момент совсем не жалко, и есть давнишнее огромное желание опробовать заклятие по призванию «мары – сонливицы».

Я бы, конечно, на него мару посерьезнее напустил, например – «печальницу», но там заклятие призвания посложнее. И потом – «печальница» на денек не приходит, она его недели две изводить будет, а то и дольше. Силуянов, конечно, сволочь, но у меня нет желания его в овощ превращать.

А вообще эти самые «мары» — страшная сила. Кто это такие? Это тени. Ну, или духи, называйте, как хотите. Нет-нет, не души бывших колдунов или ведьм. Это обитатели того места, которое в книге мои предшественники именуют: «за кромкой». Что это за место, где оно – я не знаю. Но подозреваю, что это некая реальность, которая когда-то, очень давно, соседствовала с нашей, а после закрылась или вовсе перестала существовать по причине того, что о ней забыли здесь, в этой грани бытия. Мы про них не помним – и они там, за кромкой, то ли уснули, то ли вымерли.

Подозреваю, что моя покровительница Морана тоже из этих мест. Правда, я так до сих пор и не понял, как именно она мне покровительствует и в чем ее благосклонность выражается. Сниться эта жутковатая красавица мне больше не снилась, и о себе не напоминала, но каким-то шестым чувством я осознаю, что вниманием меня она не обходит.

Так вот – мары. Их много и у каждой из них своя специализация. Темная, разумеется, специализация, не очень дружественная человеку и, как правило, направленная ему во вред. Кстати – мар часто путают с сестрами-лихоманками, теми, что болезни насылают. Это ошибка, причем грубая. Мары и лихоманки — принципиально разная нежить. Больше скажу — лихоманки по сравнению с марами добрые девочки-припевочки, потому что они всего-то уязвляют тело. Что тело? Его можно врачевать, причем с рядом лихоманьих напастей сейчас прекрасно справится не то, что бабка-ведунья, но и простой районный врач. Медицина здорово шагнула вперед, пенициллин и мазь Вишневского рулят!

А вот мары — они тянутся к душе людской, и тут терапевт не поможет. И бабка-ведунья, кстати, тоже не всякая выручит.

Самая сильная и страшная из мар – полуденница. Не дай бог человеку попасть под ее чары! Это все. Это сразу себе гроб заказывай. Ее не подчинишь и не изгонишь, по крайней мере, так писал Филофей, один из тех, кто до меня книгой владел. Он, похоже, мар всерьез изучал, так что верить ему можно. И, кстати, не призовешь, как ее младших сестриц. Она самостоятельная персона, ходит, где хочет и живет сама по себе, как тот кот.

Обитает она в тех местах, где когда-то человек погиб. Причем погиб глупо, внезапно, незапланированно. Сердечный приступ там или разбойники напали. Или, если применительно к нашему времени – автоавария.

Так вот – поселится она в таком месте, и сидит там как в засаде, ждет того, у кого ума хватит там днем остановиться передохнуть. И если такой дурачок найдется, который рядом с могилой, что мара облюбовала, заснет – все, он пропал. Она уже с него не слезет, будет из него все вытягивать – мечты, покой, сон, чувства, подменять подлинную реальность искусственной, той, в которой ее жертва будет более уязвима. А когда все кончится, то и жизнь бедолаги подойдет к концу, потому как человеку без души существовать совершенно невозможно.

Но это, конечно, крайности. Есть мары и попроще, скажем так – с более узкой специализацией. С одной из таких – «сонливицей» я и собирался сегодня познакомить нашего отважного безопасника.

Она на фоне своих старших сестер выглядела практически безвредной. Она всего-то вызывала из глубин подсознания спящего человека его самые сокровенные страхи и превращала их в широкоформатные, стереоскопические видения с полным эффектом присутствия. И с невозможностью покинуть данный сеанс до того момента, пока мара этого не захочет. То есть пока досыта не наестся страхом того, кто попался в ее цепкие лапки.

То есть – веселая ночка Силуянову гарантирована. Пока – одна. А там поглядим.

— Родька, расчехляй наш инструментарий – сообщил я слуге, вернувшись на кухню – Развлечемся на сон грядущий.

— Лександр, может, не надо сегодня? – озабоченно спросил Вавила Силыч – Я же вижу, ты лихое задумал.

— Я мстю, и мстя моя страшна – подтвердил я опасения подъездного – Можно было бы и сдачи кулаком дать, но я предпочту обраточку включить тем способом, который мне более привычен.

— Ну, не знаю – продолжал сомневаться Вавила Силыч – Месть мести рознь. Иной  раз лучше воздержаться. А чего сотворить-то решил?

— Мару на этого хмыря напущу – ответил я охотно – Она ему жизни даст!

— Мару? – нахмурился подъездный – Александр, мы ведь когда еще договорились о том, что мне таких гостей тут не надо? И обчество не поймет!

— Прости, Вавила Силыч – тут же понял свою ошибку я – Надо было сразу тебе сказать о своих планах, чтобы непонимания не возникло. Ты не волнуйся, я не какую-нибудь из тех, что возвращаются к заклинателю вызываю. Простую «сонливицу», она тут и не появится даже.

— Все равно не дело это – покачал головой подъездный – Не надо тебе на эту дорожку вставать, парень. Сначала мары, потом тени, потом темные охотники. А после что? Кем ты станешь? Я же понимаю, ты так и так принадлежишь не к миру Дня, твоя судьба идти среди мертвых душ, но и среди них можно остаться живым человеком. Но если ты потихоньку, помаленьку начнешь поворачивать на эту дорожку, то добра не жди.

— Хозяину виднее, чего творить – подал голос Родька – Он ведьмак, он в своем праве.

— Да это понятно – грустно произнес Вавила Силыч – Только вот не хочу я про вас думать как про тех, кого надо из этих стен выжить любой ценой, чтобы остальным жильцам беды не было.

— Да не собираюсь я мутировать в Чорного Властелина – положил я ладонь на крепкое, словно из дерева выточенное плечо подъездного, который, поникнув, скукожился на табуретке – Даже мыслей таких нет. Просто хочу попробовать, получится у меня эту пакость вызвать или нет? Ну, и кое-кому за свою челюсть отомстить. Знаете, как она у меня ныла? Если бы не таблетка… Да и завтра, небось, мне мало не покажется. Разве что потом еще зелье для нее сварить?

— Челюсть – это ладно – Вавила Силыч привстал, припечатал свои длиннопалые руки к моему лицу и резко дунул мне в нос – Вот и все. И не болит больше. Может – ну ее, «сонливицу»?

Особой разницы в состоянии я не ощутил, «кетанол», как я и говорил, действовал по полной, но при этом у меня появилась уверенность, что да, боли больше не будет.

О как. Он, оказывается, и так может?

— Вавила Силыч, спасибо – поблагодарил я подъездного – Прямо не ожидал. Но мару все одно вызову, уж не обессудь. Правда – просто интересно. Но при этом обещаю, что больше таким здесь заниматься не буду. И не здесь – тоже.

— Сомнительный интерес – проворчал подъездный – Тут останусь, присмотрю за вами. Неровен час, еще какую гадость сюда подманите сдуру, так я ее хоть почую, шугану сразу.

Надо же, не думал, что он так на мои забавы отреагирует. Любопытно, а что по этому поводу Нифонтов сказал бы? И не узнает ли он часом о моих экспериментах?

Впрочем – если узнает, тогда и говорить с ним будем. А если нет – так и ладно.

Пока Родька готовил горелку, начищал плошку и пестик, я сначала открыл книгу на нужной странице, а после пошел в комнату, где взял один из своих старых телефонов и вставил в него «симку». Телефон был сильно не новый, аж кнопочный, но выбор-то невелик. Имелась у меня одна модель поприличнее, но ее окончательно присвоил себе Родька и теперь с ней не расставался. Очень ему нравилось с ней играться.

Аппарат покурлыкал, и сообщил мне, что есть несколько непрочитанных сообщений, которые, предсказуемо, оказались от Ряжской. Я их даже читать не стал. Чего там может быть нового?

— Хозяин – окликнул меня слуга с кухни – Все готово. Давай, говори, какие ингредиенты для дела нужны? Я читать не умею. Да и нельзя мне в книгу лезть, ты знаешь.

— Ага – я положил телефон на шкаф, прихватил кое-что из кармана пиджака, который я так до сих пор и валялся на диване, а после поспешил к нему – Молодца. Значит, так, сначала измельчи меру тысячилистника, потом добавь к нему тополиный бальзам, десять капель.

— Десять капель – повторил Родька – Ага, что дальше?

— Дальше – я поводил пальцем по листу книги – Ставим на огонь и добавляем по три меры росянки и наперстянки. После, как закипит, бросим пять сушеных ягод бузины. Ну, и два корня – папортника и рогоза, это, я так понимаю, для нашей защиты.

— Немудрящий рецепт – заметил Родька – Больно прост.

— Это на первый взгляд – веско произнес я – Под конец надо добавить в получившуюся смесь кровь, слюну или какую другую часть того, на кого мы напустим мару. Без этого ничего не получится.

— Жутко звучит – заметил Вавила Силыч – «Часть». Палец – тоже часть.

— Ну да – согласился я – И зуб тоже. Но мне они не нужны. У меня есть слюна. Высохшая, но все же.

И я с гордостью продемонстрировал этой парочке обгрызенную зубочистку, которую прихватил в кабинете Силуянова. План-то у меня созрел сразу, так что времени там я не терял. Да и сложности особой это не составило – их там было немало. Весь офис потешался над тем, как шеф безопасников бродил по коридорам, жуя зубочистки, и одну из своих кличек, а именно «Шериф Пупкин», он заработал именно благодаря им.

— Всю бросать нельзя – сообщил мне Родька – Больно здоровая. Дай, я вон тот, измочаленный конец состригу и измельчу.

Мой слуга привычно сноровисто подготовил все, что было нужно и разложил в той последовательности, которая была указана в рецепте.

— Огонь средний? – уточнил он у меня.

— Не знаю – озадачился я – Тут ничего не сказано.

— Значит, средний – заключил Родька – Давай, хозяин, чего ждать?

— Может, все же ну его? – предложил подъездный, понял, что мы уже не отступим и печально покачал головой.

— Понеслась – скомандовал я – Три меры воды и дать ей забурлить….

Компоненты летели в плошку один за другим. Мы уже неплохо сработались с моим слугой, да и я более-менее поднаторел в этих делах. То есть уже не дергался, как тогда, в самый первый раз.

— Корень рогоза – не отрывая глаз от страницы книги, скомандовал я – Должна появиться густая белая пена

— Бросил – отозвался Родька – Ага, пошла пена.

Я глянул в плошку. Точно, есть такая. Как пленка на молоке, точнее не скажешь.

— Давай, закидывай зубочистку – потер руки я – Если все пойдет как надо, пена после этого должна осесть.

Родька забросил в плошку маленькую жменьку светлых древесных лохмотьев и уставился на бурлящую жижу.

Пена вспучилась, словно ее кто-то толкнул вверх оттуда, изнутри, а после исчезла без следа, а в самом центре темного варева появилась маленькая, с булавочную головку, воронка.

— Все так – удовлетворенно сказал я – Ну, а теперь главное. Кхм! «Мара-сонливица, есть работенка простая, несложная, для тебя приятная, для меня нужная. Войди в сон человека, что я тебе указал, забери его покой, заставь его узнать, что есть страх. Дарую тебе власть над снами его сроком на одну ночь, с того момента, как взойдет звезда полуночная  до того мига как пропоют третьи петухи. После же сон его более не твой и душа его тоже не твоя, уходи туда, откуда пришла. Тревожить же человека того, а тем паче меня, более не смей, запрещаю тебе это именами богов древних и всесильных».

По мере того, как я начитывал текст призыва мары, воронка в плошке раскручивалась все сильнее и сильнее, под конец я даже испугался, что она вот-вот вовсе свалится с горелки.

Но нет, обошлось, не свалилась. Зато с последним словом плошка дернулась, что-то свистнуло над ухом, как пуля, а после раздалось истошное шипение, как когда кофе из турки на плиту льется.

Родька глянул в плошку, присвистнул и мигом выключил огонь. И правильно сделал, потому греть там было больше нечего.

Плошка была пуста.