15.05.2017
«Хрущовки»
Сейчас об этих домах много говорят. В первую очередь потому что их сносят. Нет, я не спорю, это жилье давно выработало свой ресурс, причем не только его выработало, оно его превысило бог весть насколько. Но зачем столько презрения в голосе у этих девочек-дикторш с белозубой улыбкой и мордатых чиновников из Госкомстроя? Как там? «Позорный минимализм», «лишенное малейших удобство», «пережиток советской системы».
Да, да, да стены там были по шумоизоляции не лучше картонных, и прихожих в некоторых сериях не было, и кухни были маленькие. Но, елки-палки, почти все московские дети моего поколения, из тех, кто не родился с серебряной ложечкой во рту, выросли в этих домах. Это память нашего детства, не надо так о ней.
Я сам московских коммуналок уже не застал, но помню рассказы соседей по дому, которые вспоминали жизнь в них. И хотя к тому времени с переезда в отдельное жилье прошло уже добрых лет пятнадцать, кабы не больше, но они все еще радовались своим личным отдельным квадратным метрам как дети. И это те, кто переехал из коммуналок, а ведь были еще и бараки.
Очень показателен в этом плане один из эпизодов «Покровских ворот», когда Савва Игнатьевич рассказывает о новом жилье: «Это, брат, сон. Хожу и жмурюсь. Такой, понимаешь, это простор. Такая воля. Гуляй — не хочу». Причем по квадратным метрам эта квартира вряд ли превышала площадь его с Маргаритой Павловной площади в коммунальном оазисе, поскольку въезжал он наверняка в «хрущовку», причем первой «волны». Не того пошиба был Хоботов мастер пера, чтобы его в «сталинку» селили.
Но да – для них, новоселов 50-60 это был простор. Своя кухня! Свой туалет!!!! Без очереди!!!!
Кстати – «хрущовки» придумал не Хрущов, несмотря на название. Всю техническую документацию утверждали еще при Сталине, который в последние годы правления озаботился и вопросом расселения обычных граждан в отдельные квартиры. Сталина можно любить, не любить, но одно у него отнять нельзя – если он за что-то брался, то это выполнял. Решил расселить – расселил, пусть даже и после смерти. Хотя, по-моему, первые типовые дома еще при нем построили.
Но массовое строительство началось уже при весельчаке Никите, ему и слава досталась. Причем строили с размахом, сразу районами, вместе со школами, детскими садами и магазинами. Был даже креатив – часто те, кто строил дома, в них потом и заселялся, прямо бригадами. А почему нет? Трудовой почин. «Станем новоселами и ты, и я».
Города прирастали новыми районами, причем прирастали в очень быстром темпе, особенно сильно это было видно в Москве. Вот так и появились знаменитые «Черемушки», неподалеку от которых, кстати, прошло и мое детство. Мне как-то довелось увидеть карту Москвы конца 40-х годов. Елки-палки, как же она разрослась за какое-то одно десятилетие! А если взять в масштабе полувека, то это вообще нечто.
Новые районы снимали в хронике и художественных фильмах, про них писали статьи, песни и повести. «Быстрыми темпами идет строительство жилья…»
Тогда же Москва обзавелась огромным количеством тополей, ставшим сегодня одним из ее символов. Тополь – дерево неприхотливое, быстро растущее и активно вырабатывающее кислород, он буквально лидер в этом вопросе. Потому сажали их повсеместно, забыв, правда, о двух нюансах. Первый – тополя, вырастая, при сильном ветре здорово ломаются, а второй – это пух. Тот самый тополиный пух, который «жара, июль». Для справки – песню написал поэт из Владивостока, у них реально пух в июле летит. У нас же – в мае-июне.
Ох, что творится в мае-июне на улицы Цурюпы и на улице Гарибальди, на Болотниковской и на Севастопольском проспекте. Это летняя метель. Серьезно. Я как-то с Болотниковской на «Профсоюзную» в автобусе ехал, году в 1992, как раз в начале июня. Жара помню – страшенная, градусов под 30, а в автобусе все окна закрыты, потому как за ними летает. Не просто летает, а закрывает белый свет. Водитель, которому даже «дворники» не помогали, матерился так, что один военный, что стоял рядом со мной, уважительно хмыкнул.
Впрочем, мы пух любили. Его поджигать было прикольно, когда он скапливался в водосточных трубах и у бортиков тротуаров. Спичку бросил – и «фрррррр»!
Мое поколение выросло в «хрущовках». Не знаю, может кто-то и не любит это вспоминать, переехав со временем в более просторные квартиры. А я испытываю тепло по отношению к этим приземистым «пятиэтажкам», хоть и покинул их много лет назад. В них было тепло, в них был уют. В них осталось наше детство.
Впрочем, мой дом, тот, в котором я вырос, уже давно снесен и на его месте стоит многоэтажка, так что сняв голову, по волосам не плачут.
И все-таки будет жалко, если «хрущовки» навсегда исчезнут, как когда-то арбатские особняки. Это ведь не просто дома. Это часть истории города.