«Знаки ночи» Глава шестая

                                     Глава шестая

 

— Отпусти его – сказал Нифонтов.

— Сбежит ведь – в один голос сказали мы с Евгенией, причем интонация была одинаковой у обоих.

— Никуда он не сбежит – оперативник подошел к извивающемуся словно угорь на крючке призраку – Верно?

— Верно, верно – истово произнес старик – Обещаю, все расскажу! И покажу! Только пусть твой ведьмак руку мою отпустит!

— Саш – в голосе обратившегося ко мне оперативника я услышал даже не просьбу, а приказ, и это мне очень не понравилось.

Ладно, хозяин-барин, пусть будет так. В конце концов, не мне это нужно. Хотя – вру.  Жалко будет, если этот красавец улизнет, поскольку и у меня к нему кое-какие вопросы появились.

Как только я разомкнул свои пальцы, призрачный дед зашипел как масло на раскаленной сковородке, и немедленно принялся нянчить свою конечность. Кстати, очень необычная цветовая гамма получилась – прозрачно-голубая рука с багровыми вкраплениями там, где отпечатались мои пальцы.

— Говори – потребовал Нифонтов – Кто, что, где?

Призрак злобно на него зыркнул, но, против наших с Женькой ожиданий, и не подумал сбегать, а, напротив, выполнил приказ.

— Никакой это не ритуал – сообщил он нам – Обычное убийство.

— Да ладно? – с сомнением прищурился Николай – Слабо верится.

— Ладно, не очень обычное – признал призрак – Четверых этих не человек убил, а магией призванная тварюка порвала, что есть – то есть. Но это не жертвоприношение. Людей убили вовсе не для того чтобы выгоду какую с той стороны получить или для чего-то в этом роде. Просто вот этот сарай железный, и еще десятка два таких же по соседству кое-кому приглянулись, понимаешь? А тот мужик, что их арендует, отказался идти на уступки. Я сам этот разговор слышал с месяц назад. Ему и деньги предлагали, и еще чего-то, и запугивать пытались, а он знай всех посылает куда подальше.

— Я фигею, дорогая редакция – изумленно произнесла Мезенцева – И чем дальше, тем больше.

— Зато теперь все более-менее встало на свои места – подытожил Нифонтов – Кстати, очень элегантно вышло. Сама посуди – преступление есть, а следов нет. Наши «смежники», ведь ничего не найдут, в лучшем случает выжженные пентакли там, где эту тварь призывали. И даже внимания на них не обратят, потому что не свяжут одно с другим, подумают, что сатанисты баловались, это обычное дело по нашим временам. И никто ничего никогда не докажет. А цели своей тот, кто это все устроил, добьется наверняка. Убийства-то не прекратятся до тех пор, пока упрямец на попятную не пойдет.

— Уже пошел – подал голос призрак – Четвертый покойничек троюродным братом хозяина ангаров был. Тело в машину специальную еще погрузить не успели, а хозяин этот уже позвонил кому-то и сказал, что готов все подписать. Ну, и условия начал обговаривать. Смерть-смертью, а деньги деньгами. Только, думаю, все одно получит мзду меньше, чем мог бы вначале.

— Если честно – хрень какая-то – наконец высказался и я – Тут же ангаров – пруд пруди, чего кто-то именно к этим привязался? Что в них такого?

— Это северная часть порта – сказал призрак.

— И? – по-прежнему ничего не понимал я.

— В северной части любые помещения всегда заняты – пояснил старик брюзгливо – Ты не смотри, что сейчас здесь пусто, это просто давеча товары вывезли. А вот в южной части, особенно на дальних территориях, есть ангары, которые месяцами порожняком стоят. Там есть даже пара таких мест, куда даже я не суюсь, понятно?

— Не понятно – опять начал злиться я – Причем от слова «совсем».

— Северная часть порта стоит близ воды! – проорал призрак, который, похоже, тоже потихоньку выходил из себя – И не просто воды, а текучей, то есть – реки! Пусть даже и засранной людьми до невозможности. А южная – там, где раньше было болото! И не какое-то простое, а то, которое в народе прозвали «Сукино». Ни на какие мысли такое название не наводит?

— Мало мы с тобой еще знаем, Женька – сказал напарнице Нифонтов, причем без малейшей иронии или издевки – Надо больше читать. Если бы мы за эту ниточку сразу потянули, то, может, пары смертей и не случилось бы. Скажи, старик, он ведь эту тварь как раз там, на южной территории, вызывал?

— Конечно – подтвердил призрак – Есть там один ангар, ржавый донельзя, так его не то что я, даже крысы стороной огибают. Потому как стоит он в аккурат на том самом месте, где когда-то местный трясинный царь жил. Вот в нем этот дурак тварь из небытия и вызывал. А ей чего ж не прийти? Милое дело. И место самое что ни на есть подходящее, и смертью там смердит так, что будь здоров. Этот порт кто строил-то, знаете?

— Нет – сразу ответил я, Нифонтов и Мезенцева чуть погодя ответили так же.

— Заключенные его строили, в конце тридцатых, по большей части политические – отчего-то с долей злорадства поведал нам старикан – Воры – они социально близкими значились, а эти умники никому тогда не нужны уже были, ни живые, ни мертвые. Тут и сейчас, если поглубже копнуть, либо череп выкопаешь, либо кости. Так что для призыва зверюки из небытия здесь все замечательно подходит. А ей и в радость! Тем более что на закуску еще и душа человечья с сердцем достанется.

— Все равно непонятно – гнул свою линию я – Ну ладно, мы с вами знаем, что тут вода, а там погано. Но остальные-то? Арендаторам-то откуда ведомо, что за этим всем есть вот такая подоплека?

— Народная молва, приметы, традиции – объяснил мне Нифонтов, и призрак соглашаясь с ним, кивнул – Здесь товар всегда в порядке, а там, небось, то все сгниет в одну ночь, то подмокнет, или еще что. Да, старый?

— Так и есть – подтвердил призрак – Не всегда и не все, конечно. С той же тяжелой техникой ничего не будет, что ей сделается? Но вот с чем попроще – это да, всякое случается. Особенно тканям достается. Последним трясинным царем здесь колдун был, которого в этом самом болоте живьем утопили. Руки-ноги местные крестьяне ему связали, сукном крепким обмотали, да и сунули в чарусью вперед головой. Правда, потом пожалели, конечно. Помереть-то он помер, да больно крепок душой оказался. Прибил местного трясинника, и сам его место занял. Ох, много народу в этом болоте смерть нашло! А уж когда его осушали, что он творил! Я, кстати, до той поры, пока порт не построили, сам под кочками полтора десятка лет прятался, чтобы он меня не учуял. К такому в рабство попадешь – света не взвидишь!

— А что с ним потом стало? – полюбопытствовал я – После того, как болото осушили?

— Нет болота – нет трясинника – со знанием дела пояснил мне призрак – Колдун-то он был колдун, да ведь договор со стоялой водой никто не отменял, тот что он после смерти старого трясинника заключил. Воде стоялой души, что он загубил, а та ему за это жизнь вечную и власть безграничную над болотом. А как стоялой воды не стало, так и он окочурился.

Чем дальше, тем больше новой информации. Теперь вот какая-то «стоялая вода» появилась. Нет, интуитивно я понимаю, о чем идет речь, но все равно ощущаю свою тотальную неграмотность в восприятии этого нового для меня мира. Хотя это нормальное ощущение, на самом деле. Если человек попадает в новую для себя среду и через пару дней говорит, что ему уже все понятно и привычно, то он непременно врет. Так не бывает. Чтобы уловить закономерности и упорядочить все полученные данные, в любом случае нужно время.

Я вот, когда только пришел в банк работать, более-менее освоился только к концу первого месяца. Причем куда сильнее «менее», чем «более».

А в самый первый день вообще приполз домой, сполз по стеночке в коридоре и грустно сказал своему отражению в зеркале:

— Блин, какой же я тупой!

Это потому что я вообще ничего не понял из того, что за этот день видел.

Но это – нормально. Из «ничего» сразу же не может возникнуть «что-то».

Вот только в банке время на учебу у меня было, а здесь… Не факт, не факт.

А еще имеется в словах призрака некая нелогичность. Если дух бывшего колдуна-трясинника исчез с концами, то кто товар портит?

Впрочем, не думаю, что это самый важный вопрос из тех, что могут к нему возникнуть.

Так же рассудил и Нифонтов, который перешел от дней былых к делам насущным.

— С местом определились – заявил он призраку, с конечности которого уже полностью пропала краснота, а во взгляде, наоборот, снова зашевелилась наглость – Теперь расскажи нам о том, кто это был.

— Зверюка-то? Так черная, как из мрака слеплена – ответил старик – Хотя они, которые нежить с той стороны, все такие, других сроду не видал. Ну, и как положено – клыки, когти, пасть вот такенная.

— Да с ней все понятно – отмахнулся оперативник – Тот, кто ее призвал меня интересует. Он кто вообще был? Колдун, или кто попроще?

— И почему ты его «дураком» назвал? – добавила от себя Евгения.

Надо же, не пропустила она это слово, запомнила и к месту вопрос про него задала. Удивлен.

Если честно, то из этой парочки я больше уважал Николая. Он, конечно, на меня сел и поехал, не без этого, но при этом в нем есть некая основательность, в которую веришь. Скажем так – с ним в баню идти можно, и спиной к нему там поворачиваться.

А Женька… Она напоминает одну мою одноклассницу по имени Екатерина. От нее с первого класса до последнего было много шума и гвалта, она болтала не умолкая. Но при этом за все одиннадцать лет она ничего путного так и не сказала. Ни разу.

И тут – на тебе. У нее, оказывается, и память есть, и соображалка.

— Так дурак он и есть – охотно ответил призрак – Кто же по доброй воле в проклятом месте такую нежить призывает? Тронуть она его не тронет, перед вызовом заклинание правильное было прочитано, на защиту, но все одно – не жилец он. Это как парами ртути надышаться – сразу не помрешь, но все одно дорожку на тот свет ты уже себе протоптал. Год-другой – и все, «со святыми упокой». Вот и здесь то же самое. Мрак его уже пометил, и жить этому дураку осталось до следующего снега, не больше. Либо печень откажет, либо легкие. Или еще чего. И легкой смерти ему не ждать.

— Стоп! – нахмурился Нифонтов – Я правильно тебя понял? Это что, был обычный человек? Не из тех, для кого Луна второе Солнце?

— Так про что и речь! – закхекал старикашка – Не чародей, не чернокнижник. Все по бумажке делал – и круг со знаками чертил, и заклинание читал. Только где именно ей жертву искать без чужой подсказки рассказывал.

— А так можно? – уставился я на Нифонтова – Серьезно? Типа «практическая магия»?

— Всякое бывает – расплывчато ответил мне оперативник – Слушай, а как же ты это все видел? Ты же тот нехороший ангар на пару с крысами седьмой дорогой огибаешь?

— Так любопытство – не стал кокетничать призрак – Я и в первый раз учуял, что там черную волшбу творят, а на второй пошел поглядеть. Правда, мне того раза хватило за глаза. Тварь из мрака, когда возвращалась обратно, меня учуяла. Если бы ее заклинание не держало, тут бы мне конец и настал. Любят они бродячие души жрать, есть такое.

— А обратно она возвращалась, чтобы показать заклинателю, что дело сделано – утвердительно произнес оперативник.

— Ну да – кивнул старикан – Он дал ей разрешение сердце схарчить, а после отпустил. И сам ушел, его машина около южного входа ожидала. В другие разы наверняка то же самое было. А, вот еще что. Стошнило его после этого. Видно, не привык он требуху людскую разглядывать.

— А что человек – молодой, старый? – тут же спросил Нифонтов – Как выглядел?

— Молодой – ответил призрак – Вон, ведьмаку твоему ровесник, кабы даже не помоложе. Без бороды, сам весь гладенький, чистенький. Очень похож на продавцов, что в нэпманских магазинах работали. Галстух у него на шее, костюмчик хорошего сукна.

— Клерк – безошибочно определила Женька – Сто пудов обычный клерк. Посулили ему повышение, вот он в это и впрягся. И вправду – дурак.

— Не дурнее нас с тобой – возразил ей Нифонтов – Для него подобное – дикость, бабушкины сказки. Представляю, как он удивился, увидев, что магия бывает на белом свете. А уж про то, что место это убьет его вернее любой научно обоснованной радиации, он и сейчас помыслить не может.

— Будете искать и спасать? – полюбопытствовал я.

— Искать – да, обязательно – ответил мне оперативник – А спасать – нет.

— Чего ж так? – не удержался я от колкости.

— Смысла нет – объяснил мне Николай – Он все равно не жилец. В отличие от все той же радиации, воздействие которой хоть как-то можно уменьшить, здесь ничего уже не сделаешь. Он сотворил то, что делать никак нельзя – призвал тварь из Мрака и натравил ее на человека. За свой интерес он заплатил чужой кровью. Это приговор. Не наш, а кого-то другого, кто в незапамятные времена установил правила существования на этой планете.

— Ты о Боге? – уточнил я.

Призрак засмеялся, Женька отвела глаза в сторону.

— Можно сказать и так – произнес Нифонтов – Главное, что ты понял, о чем я веду речь. Но поговорю я с этим горе-призывателем обязательно. Тема уж больно паршивая получается.

— Четыре трупа – что уж тут веселого – поддержал его я.

— Трупы – это очень плохо, но основная беда в другом – Нифонтов вздохнул – Кто-то запускает в оборот заклинания немалой мощи, причем сделанные так, что даже человек, незнакомый с тем миром, в котором мы с тобой живем, запросто может их использовать. Это хуже любых убийств, пусть даже и неоднократных. Сегодня это, а что будет завтра?

— Очень хорошо были сделаны заклинания – не без злорадства отметил призрак – Прямо отлично. И главное – инструкция к ним прилагалась крайне подробная. Прямо по шагам расписанная. Я в нее заглянул, еще до того, как листочек сгорел.

— Кто сгорел? – захлопала глазами Женька.

— Говорю же – листочек – сердито сказал старик – Как только пентакль загорелся и тварь в нем стала появляться, листочек с инструкцией и полыхнул синим пламенем, прямо у этого дурака в руках. Причем синим – это я не привираю. На самом деле – им.

— Вот вам и еще одно подтверждение – заметил Нифонтов – Беда. Надо Ровнину докладывать и срочно этого горе-чародея за горло брать. Того, что здесь был, имеется в виду.

— Поди его, сыщи – хихикнул призрак – Город-то как разросся! А сюда он теперь и носу не покажет.

— Куда он денется – Женька зябко обняла себя руками за плечи – Наверняка работает в той компании, которая себе эти ангары отжала, а уж ее-то вычислить несложно. Ну, или в одной из дочерних фирм. Понятно, что там чистеньких в галстуках может быть много, но это же не город мелким ситом просеивать. Найдем, не в первый раз.

— Чародейку свою подключите – процедил призрак и сплюнул – Ну, удачи вам. А я пошел, пожалуй.

— Погоди – остановил его Нифонтов – Сначала своди меня к тому самому ржавому ангару. Там же следы пентакля остались?

— Наверное – буркнул старик – Показать-покажу, а внутрь не сунусь.

— Жень, останешься с Сашей – скомандовал Нифонтов.

— Чего это? – возмутилась девушка.

— У тебя пистолет есть – объяснил ей оперативник – Сама посуди – ночь на дворе, место глухое. Мы несем ответственность за привлеченного нами к операции человека. Будешь его охранять.

Темнит как всегда мой новый приятель. Ну и ладно, это его дела. Мне лично на это наплевать. Да и веселее вдвоем будет. Если откровенно, куковать тут в одиночку совершенно неохота, так что в компании мне будет повеселее. Даже при условии, что эту компанию мне составит эта рыжеволосая заноза.

— Гад ты, Колька – насупилась Мезенцева – Не доверяешь.

— Наоборот – мягко произнес Нифонтов – Мне только пойти и сфотографировать, а тебе тут по сторонам головой вертеть, и нападения каждую секунду ожидать. Что сложнее?

— Слушай, иди уже куда тебе надо – попросил его я – Нечего страх на нас нагонять.

Шутки шутками, а мне как-то не по себе стало. И главное, в чем парадокс – раньше, как и всякий нормальный городской житель боялся чего-то того, чего, как мне казалось, на самом деле и нет. В ночи, имеется в виду. В детстве страшился Бабайки, живущего в платяном шкафу, потом, когда подрос, еще чего-то такого, что днем казалось совершенно невозможным. Любой дом, любая квартира ночью наполняются звуками, поскрипыванием, шорохами, которые и взрослого человека заставят представить себе невесть что. Страхи перед темнотой в нас заложены изначально, они атавистичны, они идут из тех времен, когда наши предки носили демисезонные шкуры и поклонялись Солнцу, которое избавляло их от теней во тьме.

А теперь все изменилось. Я не боюсь тех, кто живет в лунном свете. Точнее – я знаю, на что они способны, а потому готов к встрече с ними. Но зато совершенно не желаю встретиться с подобными себе живыми и теплокровными особями, обитающими конкретно в этих местах. Что-то мне подсказывает, что в ряде случаев это может кончится для меня рядом неприятных недугов, вроде перелома челюсти, сотрясения мозга и отбитых почек. Здесь не центр города, в котором полно блюстителей порядка. Ладно, если на нас из темноты выйдут местные охранники или просто здешние работники. А если «синева», которая наверняка тут подрабатывает на ролях «поди-подай-принеси»? Или еще кто-то подобный?

Пока я обо всем этом рассуждал, мы покинули ангар и Нифонтов с призраком, который витал над его головой, скрылись из вида. Мы же с Мезенцевой остались у машины.

Досадно, так я с этим призраком-долгожителем и не пообщался приватным манером. И, видимо, не пообщаюсь, поскольку ради беседы с ним я в эти глухие места не попрусь. Ну да ничего, у меня и другие собеседники найдутся.

— Кольке не говори – сказала мне Евгения, открыла дверь машины и достала из своего рюкзачка пачку сигарет и зажигалку – У него бзик на том, что девушка не должна курить. Ты, кстати, такими фобиями не страдаешь?

— Не страдаю – заверил ее я – Мне, если честно, пофигу. Легкие твои, здоровье твое, детей мне не ты рожать будешь, так что твори что захочешь.

— Что да – то да – щелкнула зажигалкой Мезенцева – Точно не я. В смысле – детей тебе от меня не видать. Ты не в моем вкусе.

Если она и хотела меня подначить, то зря. Я всю жизнь в женском коллективе и учился, и работал. Меня такими банальными вещами не прошибешь, ей для этого надо что-то посерьезней придумать.

— Слушай, а почему этот старый хрен сказал, что вы из шифровального отдела? – задал я девушке вопрос, который мне не давал покоя – Нет, понятно, что так вы до войны назывались, он же еще про ОГПУ упомянул. Но шифровальный-то почему?

— Фиг знает – немного разочарованно выдохнула дым Мезенцева, явно желавшая сплясать на моих костях и ожидавшая моей реплики в стиле «чего это я не в твоем вкусе» — Я историю отдела не очень хорошо знаю, все как-то не до того мне. Слышала только, что некто Бокий, который им в двадцатых-тридцатых годах того века руководил, был дядька знающий и рисковый до жути, но при этом изрядный темнила. Сам же знаешь, что в те времена мистику особо не разрешали, народ и партия коммунизм строили, а в нем подобной ерунде места нет. Вот потому, наверное, он его «шифровальным» и окрестил. Вроде как секретное подразделение, но без оккультизма всякого. Ты лучше у Кольки про это спроси, он любит в прошлом покопаться, точно все знает. Слушай, я тебе что, совсем не нравлюсь?

Что ж так банально? Прямо штамп на штампе. Как видно, совсем она меня ни в грош не ставит.

Даже обидно.

— А кто такая Мара? – и не подумав отвечать на столь откровенную провокацию, задал свой следующий вопрос я – Наш новый прозрачный друг ее упомянул и сказал, что я ее слуга, мне же про это ничего неизвестно. А знать хотелось бы.

Мезенцева глянула на меня с интересом, затянулась сигаретой

— Просто мне о такой слышать не доводилось – пояснил я – Она вообще кто?

— Она вообще богиня из славянского пантеона – наконец соизволила продолжить беседу Евгения – Так же известна в народе как Морана или Морена, в зависимости от того, мифологию каких именно славян мы имеем в виду.

— О как – проникся я – Вот про Морану я слышал. Или читал. Только в жизни бы не подумал, что она – реальность.

— Смолин, не пугай меня – попросила Женька – Какая реальность? О чем ты?

— Так он же говорил – я махнул рукой в ту сторону, куда ушли Нифонтов и призрак.

— И что? – оперативница бросила окурок на асфальт – Это призрак. Он такого наговорить может, что ой-ой-ой. Ему сто лет в обед.

— Знаешь, я месяц назад и в него не верил – резонно заявил я – А он – есть. И вон, твари из мрака есть. И русалки.

— Да ладно! – заинтересовалась Мезенцева – И что, у них правда вместо ног хвост? А какую-нибудь из них того? Ну, ты понимаешь, о чем я? Просто где-то читала, что если у них на хвосте кое-какую чешуйку приподнять, то можно эту самую русалку…

— Блин, ты вообще о чем-то другом думать можешь? – возмутился я – Прав Николай, плохо что у тебя ни бывшего парня нет, ни настоящего хоть какого-нибудь.

Евгения захлопала глазами, и на момент стала похожа на обиженного ребенка.

— Извини – буркнул я – Не выспался, устал, да и вообще. Так что там с Марой этой самой?

— Папа-мама ее неизвестны, скорее всего это Предвечное Небо и Мать Сыра Земля, сестры у нее Жива и Леля, а муж у нее – Кощей Бессмертный – отчеканила Евгения – Официальное место жительство – правый берег реки Смородины, той самой, которая делит Явь и Навь, от Калинова моста сразу налево, и идти до первого поворота. Вот и гадай, есть Мара на самом деле или нет?

— После такого склоняюсь к тому, что вряд ли – признался я, почесывая затылок – Особенно официальный супруг впечатляет. А дети у них есть?

— Я не помню – почему-то виновато призналась Женька – Вроде нет. Слушай, я так думаю, что он не конкретно эту Мару имел в виду. Просто старославянское «мара» — это, по сути, означает «смерть». Да это слово и сейчас в ходу. «Марево», например, или «мор». Вот он и сказал тебе, что ты слуга Смерти. По сути, ты же он и есть?

Скажу честно, подобная трактовка меня немного обескуражила. В таком аспекте я себя не рассматривал. Ну да, вижу мертвых, как выяснилось, даже могу их на место поставить, но слуга Смерти – это все-таки перебор.

Надо будет по сети полазать, поискать материалы про эту Мару-Морану. Наверняка в Википедии информации будет побольше, чем в голове у Мезенцевой. И про Бокия тоже почитать надо. Если ей своя история неинтересна, то мне, напротив, любопытно узнать, что там к чему. Вот выйду на работу и почитаю. Не тратить же свое свободное время на подобные вещи. Работа – она для того и существует, чтобы на ней делать все то, на что времени дома не хватает.

Блин, а это ведь уже послезавтра. Точнее – завтра, время-то за полночь уже. Вот и отпуск пролетел.

Только я загрустил о том, что три недели промчались как один день, как неподалеку от нас появился яркий огонек. Это со своей вылазки в недра порта вернулся Нифонтов. Он подсвечивал себе дорогу знакомым мне еще по визиту на кладбище миниатюрным «маглайтовским» фонариком.

— Все в порядке? – спросил он у нас и зашаркал подошвой кроссовка по асфальту – У меня вот нет. Что за люди, ведь тут наверняка есть туалеты! Нет, обязательно надо кучу прямо на дороге навалить!

— Вытирай как следует! – переполошилась Женя – Вся же машина провоняет, этот запах потом фиг выведешь! Вон там трава есть, об нее три давай!!!

Нифонтов подошел к жиденькой серовато-зеленой поросли, с сомнением на нее поглядел, но выполнил требуемое.

— Есть пентакль – вещал он попутно – Прогоревший, но виден четко. Сфоткать я его на смартфон сфоткал, но сам никаких выводов сделать не могу. Надо Вику сюда везти. А место и впрямь поганое. Ни ветерка на улице, а там сквозит будь здоров как. Похлеще, чем у МИДа на «Смоленке».

— В смысле – «сквозит»? — задал я очередной вопрос. Нет, как интересно у меня общение с этими ребятами строится – я только и делаю, что им вопросы задаю.

— МИД в свое время тоже «зэки» строили, как и вот этот самый порт – пояснил Николай, посветил фонариком на подошву, печально вздохнул и продолжил тереть ее о траву – И, надо думать, что условия труда были не самые сахарные, а, стало быть, и смертность немалая. Потому у главного входа в МИД, там, где пандус, всегда ветрено, прямо как у врат преисподней.

— И на «цокольном» этаже у них всегда холод собачий – добавила от себя Мезенцева – Наверху лето, жара, а там «колотун» невероятный.

Кстати – да. И вправду, сквозит там неслабо. Я же работаю в двух шагах от «мидовской» высотки, на Сивцевом Вражке, и мимо МИДа мне не раз проходить приходилось.

— А вы о чем беседы вели? – полюбопытствовал Николай – Поди, она пыталась тебя очаровать и записать в свою армию безнадежных поклонников?

— Да и очаровывать не надо – я решил немного подольститься к девушке – Любой здравомыслящий мужчина нормальной ориентации по определению записан в ряды этой армии с самого начала полового созревания.

— Наглый врун – припечатала меня Мезенцева – Коль, он меня про Мару расспрашивал!

— А что Мара? – Нифонтов еще раз осмотрел подошву и на этот раз остался доволен результатом – Сказки это, фольклор в чистом виде. Призраки есть, гули есть, оборотни есть, упыри есть. Много кто есть. А вот чупакабры и старых богов нет. Все про них говорят, все про них слышали, но никто никогда их не видел. Саш, помнишь старую кошелку из твоей Лозовки? Ту, что тебя в лесу чуть не выпотрошила?

— Что значит – «помнишь»? – даже удивился я – Мы с ней третьего дня даже раскланялись, когда я уезжал в Москву.

— Вот даже она их наверняка не видела, хотя лет ей как ворону – назидательно произнес оперативник – Так что не забивай себе голову разной ерундой. Все, поехали.

— По-моему, еще пахнет – заявила Евгения, даже не приближаясь к Николаю.

— Можешь вызвать себе такси – предложил ей он – Или своим ходом домой добирайся. Пешие прогулки очень полезны для укрепления сердечной мышцы. Саш, давай, лезь в машину, чего ждешь?

Над Москвой стояла ночь, МКАД наконец-то более-менее опустел, потому до моего дома добрались мы быстро.

— На чай напрашиваться не станем – около подъезда сообщил мне Нифонтов – Все понимаю, время позднее.

— И очень хорошо – согласился с ним я – Причем даже невежливым не боюсь показаться. Правда – устал я что-то. А в понедельник уже на службу идти.

— Спасибо тебе – протянул мне руку оперативник – Очень помог, серьезно. Без тебя мы бы этого красавца не разговорили, и результат был бы нулевой.

— Не согласен – возразил я, и пожал его ладонь – Убийства все равно прекратились бы.

— Но мы бы про это не знали – пояснил Николай – И ждали новых. Но самое главное даже не это. Теперь мы в курсе, что в городе появился некто, кто продает магические формулы обычным людям. Причем не какие-нибудь заговоры или привороты, а очень скверные и опасные заклинания. И у нас есть ниточка, за которую можно подергать. Благодаря тебе есть.

— Саша хороший – не стал оспаривать его слова я – Ну все, был рад повидаться. Пока!

— Увидимся – то ли обнадежил, то ли пригрозил мне он. А контрольный в голову произвела Евгения, добавив от себя – Мы теперь как ниточка с иголочкой! Чмоки-чмоки!

Машина мигнула бортовыми огнями и отбыла.

— Чмоки-чмоки – пробормотал я – Хорошо, что Фарида еще на вахту не заступила вместе со своей метелкой. Устроила бы мне она за эти «чмоки-чмоки». «У тебе жена беременный, а ты с какая-то мочалка рыжая по ночам шляешься!».

Бормоча всю эту чушь и непрерывно зевая, я добрел до лифта, доехал на нем до своего этажа, и вот там-то с меня сон и слетел. Как только я вышел из кабины на лестничную клетку, так сразу это и случилось.

Что, впрочем, неудивительно. Там я узрел картину, которая могла прийти в голову только очень сильно и очень давно пьющему человеку. Ну, или художнику-авангардисту, который, впрочем, от первой названной мной категории не сильно и отличается.