Глава пятая
— Приехали? – поинтересовался я, зевнув.
— Проснулся? – повернулся ко мне Нифонтов – Как раз вовремя. Кофе хочешь? У меня еще полтермоса этого дела имеется.
— Нет – помотал головой я – Не любитель. Чайку бы выпил с удовольствием, а кофе не люблю. Он горький.
— Если исходить из подобных вкусовых пристрастий, то ты и водку любить не должен – заметила Евгения – Она тоже не сильно вкусная.
— Так я и не люблю – потянулся я – И коньяк не жалую.
— Странный он – обращаясь к напарнику, ткнула в мою сторону пальцем Мезенцева – Кофе не пьет, водку не пьет, меня за задницу тогда не схватил, хотя возможность и была, практически легальная. Коль, стоит ли ему доверять?
— Если вопрос только в этом, я могу тебя за задницу прямо сейчас потрогать – предложил я – Нет проблем. А если пообещаешь по лицу меня не бить, то и за другие выпуклые части твоего трепетного юного тела. Это я всегда готов.
— Мяч на его стороне поля – засмеялся оперативник – Жень, парируй, отстаивай честь отдела.
Мезенцева подумала, почесала нос и показала мне язык.
— Тоже аргумент – признал я – Ладно, шутки шутками, а дело делом. Я так понимаю, нам вот в этот ангар надо?
То, что уродливое здание, рядом с которым стояла наша машина, являлось местом преступления, догадаться было несложно, больно много там было полосатых лент, которыми с недавнего времени, по примеру иностранных коллег, начали пользоваться наши органы правопорядка. Мол – «стой, здесь недавно кого-то убили».
— Ну да – подтвердил Николай – Но если напрямоту, то я толком даже не представляю, где искать этого неприятного духа. Есть у меня подозрения, что тут вся территория его владения, и он по ночам всю ее дозором обходит, как Мороз Воевода из стихов поэта Некрасова.
— Оптимистично – вздохнул я.
— Я так думаю, что он тебя учует – на этот раз совершенно серьезно сказала Женя – И непременно придет на тебя посмотреть.
— Согласен – поддержал ее оперативник – Про что-то такое мне одна из наших сотрудниц рассказывала. По сути своей призраки вообще-то практически лишены человеческих чувств как таковых. Но вот себе подобных или, того хуже, тех кто пришел по их душу, они чуют будь здоров как.
— Каламбур – хихикнула Мезенцева – Души чуют тех, кто пришел по их душу.
— Этому каламбуру сто лет в обед – сообщил ей Нифонтов – Кстати, еще старые призраки, те, что задержались на Земле и очень не любят живых, обожают эманации страха. Думаю, они их как-то улавливают, и им эти ощущения очень нравятся.
— Говорили мне про такое – подтвердил я – Человеческий страх для них как для нас хорошее вино. Он их бодрит, и на мгновение создает иллюзию того, что они живы.
Мне про это русалки рассказали, между прочим. Они же тоже в каком-то смысле призраки. Не такие, как прозрачные тени в лунном свете, но тем не менее. Нежить, говоря по-простому. Нет в них жизни, а то, что есть, это одна иллюзия. И самая большая радость для них – забыться на дне водоема сном, в котором они снова будут живыми и настоящими, увидеть в нем лица тех, кто им когда-то был дорог и ощутить внутри себя токи крови.
А чтобы получить эту награду, им надо забрать чью-то жизнь.
Вот и у призраков так же. Напугал кого-то – насытился его страхом. И вот тут-то в действие вступает абсолютно людская схема, которую бабушки у подъезда, созерцая помятого мужичка, утром бегущего в магазин, называют просто и емко: «Совсем спился».
Сначала призраки не хотят никого пугать, навещая бесплотными тенями дома родных и близких, но раньше или позже их кто-то замечает, и, что вполне естественно, изрядно пугается. Ну вот не любим мы, люди, визитеров с той стороны. Страшит нас Смерть в любом обличии, напоминает о собственной бренности и о том, что нас ждет после того как… Ну, вы поняли?
Ощутив нечто, что напомнило ему о прошлом, призрак начинает экспериментировать, и со временем неминуемо входит во вкус. Как пьяница или наркоман, он существует от дозы до дозы. И чем сильнее человеческий страх, тем большее удовольствие он получает, потому и выходки его раз от раза становятся все страшнее и опасней для людей.
Души, как верно было замечено, у души нет, остатки последних сдерживающих социальных факторов исчезают с распадом личности, бояться призраку нечего – все плохое, что с ним могло случиться, уже случилось. Он уже мертв, его не приняли ни наверху, ни внизу. Более того – теперь ему совершенно непонятно, есть ли там что-то вообще. В той жизни говорили, что есть, и в свете этого требовали соблюдения неких нравственных норм, но, судя по нынешней не-жизни выходит, что он никому не нужен. И еще – что ему ничего не грозит. Нельзя убить того, кто уже мертв.
По крайней мере, так думают они. Все-таки это бывшие люди. А людям свойственно, полагать, что им известно все на свете. А это не так.
На чужие беспризорные души всегда найдутся охотники. Есть колдуны, которые их заставляют служить себе с теми или иными целями, есть нечисть, которая всегда найдет применение бесхозному добру. Да и ведьмы тоже своего не упустят.
И это только те, кого мне назвали русалки. Думаю, есть и другие любители душеловства.
Жалко только они не объяснили мне, как именно, например, те же колдуны заставляют души себе служить. В смысле — технологически, от начала до конца, от поимки призрака до его разжалования из своих слуг.
И что вообще они ему поручают? Подслушивать? Подглядывать? Или чего похлеще?
А главное – как именно они их умудряются привязывать к себе? У любого, кто служит, что в обычном мире, что в этом, есть некий стимул. Ну, или мотивация. Без нее никак. Вариантов этой мотивации немеряно — деньги, карьера, разные материальные блага, доза наркоты, три щелбана по лбу работодателя.
Но тут-то что? Какой интерес может быть у бесплотного существа, которое все, что было, оставило в прошлом?
Я, конечно, высказал тогда на берегу несколько версий, но ответа от русалок не получил. Они посмеялись, грудями потрясли, но сказать ничего не сказали. Так до сих пор и не знаю – угадал, не угадал.
Впрочем, не сильно и расстроился по этому поводу. Я не спешу, времени у меня много. Раньше или позже все равно узнаю. Опытным, так сказать, путем.
Пока я вспоминал и размышлял, Нифонтов, кстати, говорил практически про то же самое.
— Страшен не тот призрак, который в темноте по квартире ходит – вещал он – Это-то ладно. Неприятно, но что уж теперь. А вот те, которые ощутили эманации человеческой смерти – вот это беда так беда. Это как хищники в живой природе. Если тигр раз мяса человечьего поел, то все, его непременно отстреливать надо. Для него теперь человек самая желанная дичь. Вот с призраками так же. Если перешел он грань, то хочешь, не хочешь, надо на него охоту устраивать. А знаешь, как трудно старого сильного призрака упокоить?
— Не знаю – честно ответил я.
— Очень – Николай открыл дверь машины – Я бы сказал – крайне. Теперь, правда, попроще будет, теперь у нас ты есть.
— У себя – мягко произнес я, тоже выбираясь из салона.
— В смысле? – Нифонтов приложил ладони к пояснице и наклонился назад – Уффф, хорошо!
— Я не у вас – спинным мозгом чую, что все-таки размежевание интересов неминуемо. Если их сейчас не осадить, то запрыгнут они мне на спину и поедут – Я у себя есть. Просто как-то не очень правильно выходит. В отдел к себе вы меня брать не хотите, а припахивать, похоже, собираетесь с завидной периодичностью. Коль, без обид, но прозвучало это именно так.
— А ты очень хочешь к нам в отдел? – прищурился оперативник.
— Боже сохрани! – замахал руками я – Это так было сказано, для примера. Просто дружба дружбой, должок должком, но всегда есть некая реперная точка, под которой висит табличка «Грань между «надо» и «хочу»». Ты же понял, о чем я говорю?
— А зубки-то у него есть – с непонятной интонацией произнесла Мезенцева и хлопнула меня по спине – Хоть и новорожденный ведьмачок, а гонор уже прорезался.
— Не в гоноре дело – повернулся к ней я – Профессиональная привычка, знаешь ли. Договариваться об условиях сотрудничества, а также проговаривать права и обязанности сторон всегда надо «до», а не «после». Это азы.
— В накладе не останешься – без тени улыбки сказал Николай – Если надо будет заплатить – мы заплатим.
— Не надо – попросил я его – Не надо все мерять деньгами. Не о них речь идет.
— Хорошо – возможно мне показалось, но некий ледок, появившийся было в его голосе, пропал – В любом случае, мы всегда найдем пути разумного компромисса.
— Ты, главное, покажи, что вообще на что-то годен – бросила мне Мезенцева, натягивая куртку – А то, может, ты вовсе «пшик» и все. Так, муляж ведьмака.
По-моему, я все-таки потерял свое золотое место в ее сердце. Максималистка она, похоже.
Да и черт с ней. Моя задача сейчас дать им понять, что в обозримом будущем нельзя будет поступать так, как сегодня. То есть приезжать тогда, когда им этого захочется и тащить меня с собой невесть куда. Как минимум надо будет перед этим позвонить и поинтересоваться моим мнением на этот счет.
— Коль, еще один вопрос – обратился я к оперативнику, который как раз щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету – Помнишь, ты мне обещал подогнать книгу нашего общего друга?
— Какую книгу? – удивился Нифонтов – Какого друга?
— Который на кладбище в канаву свалился и там шею свернул – пояснил я.
— А, ты об этом – Николай затянулся сигаретой, а после ловко выпустил кольцо дыма – Увы, дружище, увы. И рад бы тебе ее отдать был, да только к нам в руки она не попала. В его офисе мы ее не обнаружили, хоть и перерыли в его кабинете все. Мы тогда СК на «хвост» сели, с ними в здание прошли. И в особняке его загородном тоже ничего не нашли. Я так думаю, у него где-то еще «лежка» была оборудована. Но где – фиг знает. Повторюсь – мы не нашли. Кабы еще его слугу прищучить и разговорить, но и его тоже никто не видел. Как в воду канул.
— А мне кажется, что он умер после смерти хозяина – неожиданно вступила в разговор Мезенцева – Ведьмак сильно старый был, вот слуга с ним и сроднился до такой степени, что не пережил его гибели.
Как по мне – чушь полная. Погоревать слуга после смерти хозяина, конечно, может, Родька вон тоже сначала за Захаром Петровичем сильно убивался. Но умирать по этому поводу он точно не станет. И меня, кстати, он тоже переживет.
Но вслух я этого говорить не стал. Не стоит расширять трещину, которая образовалась между мной и рыжей оперативницей. Я всегда исхожу из того принципа, что в этой жизни по возможности не стоит портить отношения с людьми сверх меры. Никогда не знаешь, как оно все дальше повернется, и кто когда тебе понадобиться сможет. Ты сегодня с кем-то поругался, а завтра он окажется тем единственным человеком, который сможет тебе помочь. И что тогда делать?
Вот то-то и оно.
— Какой феерический бред – сообщил напарнице Нифонтов – Жень, поменьше романтики. Ну, или выплескивай ее в другую область, что ли? Роман вон напиши, про дракона, принца и грудастую второкурсницу из нашего мира, которая к этим двоим попала и в обоих влюбилась, а после на «Самиздате» его выложи. И назови как-нибудь эдак… Ну, я не знаю… «Между драконом и принцем».
Я не удержался от смешка, и заработал еще один неприязненный взгляд зеленых глаз Мезенцевой. Теперь я точно в опале.
— Ладно – Николай бросил окурок на асфальт, растоптал его носком черного кроссовка и глянул на звездное небо – Однако, почти ночь. Пошли сначала в этот ангар, есть причины, по которым именно с него стоит начать. Опять же – вдруг Женька права и он притащится просто на тебя посмотреть? Ну, а если до полуночи он не заявится, вызвоним Викторию, пусть она нам поможет.
— Лучше бы без нее обойтись – высказала пожелание Мезенцева – Я себя в ее присутствии не очень хорошо ощущаю. От Вики постоянно холодом веет, будто она вся изнутри промерзла. И слова доброго не дождешься. Да и вообще хоть какого-то. Только по работе если что скажет, да и только.
— Зато ты за двоих языком мелешь – справедливо отметил Николай, а после сказал мне – Вот, а ты еще к нам работать хочешь идти. Оно тебе надо?
— Не надо – заверил его я – Теперь уж точно. Пошли уже в ангар, а? Неуютно мне как-то.
И это было правдой. Не знаю почему, но я ощущал себя приблизительно так, как в свое время на корпоративе, когда меня на сцену вытащили, речь от отдела финансового мониторинга говорить. Ты на сцене стоишь, а на тебя все смотрят, причем ты тех, кто в зале, особо не видишь, а сам весь напоказ, поскольку тебя сзади фонари подсвечивают.
Хотя кто тут на меня глазеть мог – понятия не имею. Вокруг ни души, и в ангарах с окнами тоже никак.
Нифонтов, услышав мои слов, мигом посерьезнел и обвел взглядом окрестности.
— Вроде никого – негромко сказал он мне – Но даже если мы ничего не замечаем, это не означает, что дело обстоит именно так. Женя, страхуй нашего друга со спины.
— Все как всегда – отозвалась Мезенцева – Ты впереди, на лихом коне, а я, так сказать, в этой самой. Со спины страхую.
— Господи – снова уставился в небо Нифонтов – Ты хоть знак подай мне, разъясни непонятливому – вот в чем я так перед тобой провинился?
— Если покопаться в твоем прошлом, то найти можно – уверенно заявила Евгения – Как и у любого из нас. Ну, кроме меня, разумеется.
— Саш, скажи, а вам в службу безопасности сотрудники не нужны? – направляясь к двери ангара, на ходу спросил меня оперативник – Я просто знаю одного хорошего парня, с образованием, с опытом работы в государственных структурах.
— Без понятия – отозвался я – Но могу узнать, если хочешь.
— Если ты из отдела сбежишь на частные хлеба, то я тебе во снах являться буду – пообещала Нифонтову его напарница – Каждую ночь. И не голенькой, как бы ты того хотел, а в виде немого укора. Вот так буду на тебя смотреть, и еще пальчиком укоризненно грозить. Ты меня знаешь, я заморочусь, но способ как это сделать найду. А если погибну, по причине того, что меня никто не подстраховал, так и в виде бестелесной сущности начну приходить. Ввек не отвяжешься.
— Язык прищеми! – уже не в шутку рассердился оперативник и сорвал с двери бумажку с синеющей на ней печатью – Думай, что мелешь! И в чьей компании!
Мезенцева несколько раз хлопнула себя ладонью по губам и виновато потупилась.
Интересно, он под словом «компания» имел в виду себя или меня? Если меня – то это даже как-то очень обидно прозвучало.
Внутри ангар был еще неприглядней, чем снаружи, это я оценил сразу после того, как Нифонтов, войдя внутрь, дернул какой-то рубильник на стене, после чего зажглись тускловатые лампы. Хотя – это же не коттедж и не офис, а складское помещение, причем практически пустое. Только в центре была свалена куча частично поломанных деревянных поддонов из тех, на которые грузят плитку, стройматериалы и вообще что угодно, да по углам стояли какие-то металлические стеллажи. И все.
Впрочем, нет, не все. Неподалеку от груды поддонов, на полу я сразу приметил некий рисунок, который здорово смахивал на те, которые в сериале «Сверхъестественное» братья Винчестеры то и дело рисуют. Ну, круг и в нем куча непонятных завитушек, вроде как магических символов.
Сдается мне, именно на это творчество народов мира та самая Виктория, которую то и дело поминают мои спутники, приманивала местное привидение. И приманила, судя по тому, что круг выглядел частично выгоревшим изнутри.
Стало быть, соврал Нифонтов. Он-то говорил, что, мол, не хотят они с этим связываться. На деле же вон, все в наличии.
А еще тут обнаружилось неприятно выглядящее бурое пятно, в котором я без особых сложностей опознал засохшую кровь. И, судя по размеру этого пятна, она просто-таки хлестала из того, кого здесь препарировали. Хотя, как оно по-другому может быть? Если человеку варварским способом в бытовых условиях вскрывают грудную клетку, то огромная кровопотеря неизбежна. Равно как и летальный исход.
Не могу сказать, чтобы я запаниковал, увидев всю эту красоту, но оптимизма мне она точно не добавила. Хоть я и заматерел маленько за последние месяцы, но привыкнуть ко всему этому окончательно довольно сложно.
— А почему мы пришли именно в этот ангар? – спросил я у оперативника, который стоял рядом с магическим символом и что-то пытался в нем рассмотреть – Здесь убили последнюю жертву?
— Первую – откликнулся Нифонтов – Тут все началось.
— Не вижу логики – почесал затылок я – Разумнее было бы идти туда, где нашли последнюю. Так сказать – по свежим следам.
— Недопонимаешь – возразил мне Николай – Первая кровь всегда самая сильная. Ясно же, что это не гуль какой-нибудь орудует, что убивают людей не ради еды или удовольствия, а с какой-то четкой целью. Скажу больше – это, вероятнее всего, часть обряда или ритуала. А в них первая и последняя кровь самые сильные и знаковые. И, как правило, проливают их в одном и том же месте.
— Еще бы понять, что за ритуал – вздохнула Евгения – Тогда все намного упростилось бы.
И вот как только она договорила, я услышал сиплый звук, раздавшийся из дальнего и темного угла ангара. Старческий такой, деды, которые летом на лавочке у нашего подъезда «козла» забивают, именно так то ли кашляют, то ли смеются.
А вот мои спутники ничего не услышали, это точно. Николай – тот воплощенное хладнокровие, он мог бы и вида не подать, но не Евгения. Она бы завертелась как юла, и начала за кобуру хвататься.
— Надо же – громко сказал я, стараясь не смотреть в тот угол – Никогда бы не подумал. Мне казалось, что в ритуале главное не то, когда и где кровь пролили, а то, что это произошло.
— В серьезном ритуале все важно – мрачно ответил мне Нифонтов – Ну, а если он из тех, что связаны с призывом каких-то сущностей, которым на нашем плане бытия вообще не место, то особенно.
— Что бы ты понимал в призывах сущностей! – услышал я голос, причем глумливый донельзя – Сопляк! Не можешь отличить ритуальное убийство от обычного, а туда же!
Я по-прежнему не видел того, кто это говорил, но одно мне было ясно – это тот, кто нужен оперативникам. И этот «кто-то» на редкость неприятная личность, по голосу слышно.
У меня в голове пронеслось сразу несколько вариантов развития событий. Можно и дальше его провоцировать, выведывая крохи информации вот таким же ассоциативным способом. Можно еще его немного разозлить, нелестно отозвавшись о местных призраках, которые мух не ловят и дают на своей территории творить подобные вещи. Правда этот вариант чреват тем, что призрак может не немного разозлиться, а изрядно.
А еще можно не темнить и дать этой сущности понять, что я знаю о ее присутствии. От «противного» вариант, но почему бы и нет? В конце концов, что могу, то и делаю. Им был нужен призрак? Вот он. Поговорить с ним надо? Чем смогу – помогу.
— Так это было не ритуальное убийство? – я уставился в темный угол – О как. А если поподробнее?
Женька было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Нифонтов остановил ее, ухватив за руку. Он сразу все понял.
— Думал – померещилось – сообщила темнота – Так ты ведьмак.
— Ведьмак – подтвердил я – А что в этом удивительного?
— Да как же – снова закхекала темнота – Две ищейки из шифровального отдела ОГПУ в компании с ведьмаком! Да такого сроду-роду не было! Ладно, чародейку они с собой в тот раз притащили, те на них всегда работали, но чтобы ведьмак с этими псами в одной упряжке ходил… Никогда эдакого дива не видел.
Сдается мне, что есть в моих познаниях о мире Ночи огромный пробел, в том разделе, где содержатся знания о том, с кем дружить можно, а с кем нельзя.
И еще – интересная, должно быть, история у того отдела, в котором эти двое работают. Как их только ни называли – и «судными дьяками», и «коллежскими асессорами». Хотя последнее, возможно, больше указывает на социальный статус, чем на профессию. А теперь к чему-то еще и шифровальный отдел ОГПУ приплели. Кстати, причем тут это-то? Или в те времена, когда ОГПУ было, их предшественники заодно и шифрованием занимались?
— Время идет, все меняется – решил немного реабилитировать себя я – Двадцать первый век на дворе.
— Может и так – ответил мне невидимый собеседник – Только вот вашего брата эти бравые ребята как в старые времена особо не жалели, так и сегодня жалеть не будут.
И вот тут я наконец увидел того, с кем вел разговор. Это был старик, естественно, полупрозрачный, как и положено порядочному привидению. И, разумеется, довольно мерзкого вида. Особенно впечатляла его голова, рассеченная на две части аж до самого рта, и босые ноги, покрытые огромными язвами, такими, какие остаются после серьезных ожогов. Сдается мне, что последние минуты жизни этого старикана были сильно неприятными. Кстати, и призрачная одежда была вся в лоскуты порезана, как видно, ногами дело не ограничилось. Пытали перед смертью этого старика изрядно.
— Красив? – не без удовлетворения поинтересовался у меня призрак.
— Не то слово – подтвердил я – Это за что же с тобой так распорядились?
— Да было за что – знакомо заперхал старик – Обещал я одному лихому человеку дело его добыть на Лубянке, да ему передать, за мзду, само собой. Когда в девятнадцатом году ВЧК из Петрограда в Москву переехало, они же с собой все архивы привезли, дело это среди них лежало. Да вот беда – не смог. А человечек этот мне не поверил, подумал, что я на него решил чекистов навести. Ноги мне огнем жег, тело ножом резал, а после топором череп раскроил. Эх, мне бы дураку ему встречу не тут назначить, а где в другом месте. Убить бы он меня все одно убил, но мучений было бы меньше.
Интересный какой старичок. Он, наверное, и Дзержинского видел. И даже Ленина. Круто!
— Сочувствую – произнес я – Но это дела минувших дней. Мне бы поподробней узнать о том, что здесь произошло.
— Здесь-то? – призрак подлетел ко мне поближе, его рот скривился в безобразной гримасе – Смертоубийство, что же еще! Бедолаге одному тварь из ночи сердце вырвала и с собой утащила.
— Что за тварь? – по возможности мягко, стараясь не обращать внимания на глумливые интонации, спросил я – Откуда она взялась, где прячется?
— И где же она прячется? – повертел головой призрак, причем одна ее часть не успевала за другой, смотрелось это прямо-таки по мультипликационному, я чуть не улыбнулся – Где? Там нет. И там нет. А в карманах у меня? Эх, беда-досада, тоже нет.
И старик похлопал себя ладонями по лохмотьям, как бы демонстрируя мне, что и вправду у него ничего нет.
— Шутку оценил – уже более жестко произнес я – Смешно. А теперь ближе к делу.
— Это можно – покладисто согласился призрак – У меня и ответ припасен на все твои вопросы. Да вот он!
И у меня перед носом оказался кукиш, сложенный из сине-прозрачных пальцев руки. Сей жест сопровождался на редкость неприятным ухающим заупокойным смехом.
— Ну, как тебе мой ответец? – заливался призрачный старик – Нет, только подумай – приперся сюда и думает, что все по его будет! Ты, дурак такой, радуйся, если я вас отсюда вообще отпущу живыми! Раз простил, два простил, даже чародейку с рук спустил, но всему же предел есть! Ведьмака мне сюда притащили! Я вас всегда терпеть не мог, с тех пор, как вы травы на моей могиле повадились обрывать!
Ну, насчет того, что он не выпустит нас отсюда живыми, призрак перегнул и изрядно. Как бы он ни был силен, с нами ему не совладать. Хотя на несведущего человека его облик мог произвести впечатление, что да, то да. Да я сам, к примеру, увидь такое где-то в начале лета, так непременно бы очень проникся. Не до смерти, понятное дело, и не до испачканных штанов, но изрядно. Скажем так – долго бы еще со включенным светом спал после такого.
А призрак еще и жути поднагнать решил – на моих глазах с его разваленной на две части головы исчезло то, что с натяжкой можно было назвать лицом, и теперь на меня издевательски таращились пустые глазницы черепа.
Не знаю почему, но именно это меня выбесило окончательно. Правильно Вавила Силыч говорил – не со всеми в мире ночи можно вопросы по-хорошему решить, кое-кого надо сразу на место ставить. А отдельных, особо непонятливых, и на колени, чтобы знали, с кем разговаривают. Я, понятное дело, фигура пока что невеликая, не сказать – никакая, но терпеть подобное не собираюсь. К тому же что у них, что у нас наверняка действует один и тот же закон – если хоть раз нагнулся доброй волей, то на второй тебя уже никто спрашивать не будет, просто нагнут, да и… Невесело тебе будет, короче.
Причем о том, как именно мне удастся показать кто есть кто разошедшемуся призраку, я как-то и не задумывался. Собственно, все что я пока умел делать, так это отпускать те души, которые сами не против покинуть земную юдоль. Как задать перцу тем, кому и здесь неплохо, мне было неизвестно.
Но я поступил просто и привычно, так, как много раз это проделывал в своей беспокойной юности. В ней у меня перед лицом много раз махали кулаками, и тогда я этого тоже очень не любил. Проще говоря цапнул привидение за запястье и с силой крутанул его руку, добавив при этом:
— Страх совсем потерял, хрень бесплотная!
Самое забавное было в том, что мои слова частично противоречили тому, что я сделал. Призрак оказался вовсе не бесплотным. Правда, назвать то, что ощутили мои пальцы, чем-то материальным тоже нельзя. Более всего это было похоже на обжигающе-ледяное желе. Не очень приятные ощущения, не стану скрывать. В руку будто моментально впились сотни маленьких иголок. Я как-то в детстве сдуру цапнул из коробки с мороженым сухой лед, вот это очень похоже по ощущениям.
Но я – ладно. Как же этим всем был ошарашен мерзкий старикашка! Во-первых, мое движение заставило крутануться его вокруг своей оси, причем к концу оборота череп снова оброс призрачным мясом, после чего обрел пусть и неприглядные, но зато оригинальные черты. Во-вторых, он явно ничего подобного не ожидал, за десятилетия привыкнув к собственной неуязвимости.
Но это все ничего. Главная неприятность у него была впереди. Старик привык к тому, что его существование пусть и неказисто, но зато полностью защищено от всех неприятностей материального мира. Например, таких, как боль и страх. Я же заставил его вспомнить о том, что это такое, поскольку сначала к этой нежити пришла боль, а после возвратился и страх.
Запястье его руки, за которое я схватился, стремительно начало менять свой цвет, из нереально-голубоватого становясь багровым. Мало того – я начала ощущать, как рука старика истончается, словно тает.
Сам же призрак орал благим матом, требуя, чтобы я его отпустил.
— Да нет проблем – даже обрадовался я и выставил перед собой ладонь второй руки, делая вид, что вот-вот припечатаю ее к его лбу – Как скажешь. Правда, уж не знаю, куда тебя после этого занесет, но что не в рай – это точно.
— Не надо, а? – жалобно проскулил старик и снова громко заорал, поскольку я, опасаясь, что вот-вот кисть призрака оторвется, перехватил его руку повыше, ближе к локтю, тем самым добавив нежити новых болевых ощущений – Ну не знал я, что ты не травник и не целитель! В вашем племени других ведь и не бывает почти! Кабы сразу понял, что ты из слуг Мары, то даже носу бы сюда не показал!
Мары? Что за Мара такая? И с какого перепугу я стал ее слугой? Как говорили классики: «Собачки служат, я работаю».
— Говори, что видел! – потребовал Нифонтов – Быстро, пока он не сделал то, что обещал!
Оказывается, после всех этих манипуляций и кульбитов, старика-призрака увидели и оперативники. Слетела с него невидимость.
— Все расскажу! – заверещал призрак – Но пусть он меня сначала отпустит!