20.11.2016
Раздел «Классики»
Н.В. Гоголь.
Гоголя знает всякий россиянин. Хотя бы даже из школьной программы и по портрету, непременно украшающему кабинет, в котором проходят уроки русского языка и литературы. Добавьте сюда еще добрый десяток фильмов, которые все мы знаем с детства, вроде «Вия» или «Ночи перед рождеством», и намертво застрявших в нашей памяти с той же школы фраз, вроде «Редкая птица долетит до середины Днепра» и «Немая сцена».
Он – один из тех, кого называют «классиками русской литературы». Это истинно так, но вот только Гоголь для меня лично выбивается из этого ряда. Он для меня больше, чем просто классик.
Штука в том, что классиков – их много. Радищев, Тургенев, Достоевский, Толстой. Все они бесспорно гениальны, все они – золотой фонд русской литературы, это не требует каких-либо доказательств. Вот только лично я далеко не всех их смог в результате прочесть и прочувствовать так, как Пушкина и Гоголя.
Время идет, меняется мир, меняется русский язык, меняется общество. Увы, меняется и взгляд на некоторые столпы словесности. Можете меня заклеймить позором – но вот только кто из тех, кто сейчас читает этот блог, сможет осилить до конца «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева и при этом получить от этого удовольствие? Ну так, если честно ответить? Или «Что делать?» Чернышевского? Или «Рудина» Тургенева?
Чем дальше мы уходим от 19 века, «золотого» века российской словесности, тем, увы, сложнее для нашего понимания некоторые классики. Мы все дальше от реалий того времени, от проблем, поднимаемых в текстах.
Время – оно одинаково безжалостно и к бездарностям, и к гениям. Оно раньше или позже перемалывает в труху все то, что так или иначе писалось на злобу дня, что несло оттенок обличительности.
Вот прямой тому пример – «Клоп» Маяковского. Много ли молодых людей, особенно после 1990 года рождения, вообще знают о существовании этой пьесы? Сомневаюсь. Она прелестна, остроумна, она с триумфом долго шла в театрах – и как только исчез строй, при котором она писалась, тут же была забыта. Нет явления – нет и произведения, его бичующего.
В результате время щадит только те книги, которые вне его и говорят о вечном. Шекспир, Пушкин, Бальзак – на самом деле там длинный список. И в первых рядах в нем стоит имя Гоголя.
Гоголь у меня ассоциируется с фейерверком. Это огненный фонтан красок, сюжетов, метафор, бесподобного русского языка, которым наслаждаешься буквально физически. Шутка – и тут же глубочайший философский пассаж, который с первого раза не разберешь, не поймешь, не распознаешь. Гоголь открывается не сразу, чем старше я становлюсь, тем глубже и глубже я погружаюсь в омут его книг, открывая для себя все новые и новые их пределы.
В юности я видел сюжеты и больше любил «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород». Сейчас мне ближе «Петербургские повести» и «Мертвые души».
Не секрет, что к финалу своей жизни Гоголь впал в определенную меланхолию, назовем это так – и в его книгах это отчетливо видно. Но при этом какого пика авторской формы он достиг к тому моменту! Насколько каждое слово стоит на своем месте. Длиннейшие предложения, вынь любое – они рассыплются, как карточный домик.
Он не оставил после себя учеников, поскольку, по свидетельствам современников, был не слишком общителен – и тем не менее, они у него есть.
Булгаков – он многократно утверждал, что Гоголь для него все. Почитайте Михаила Афанасьевича – и вы услышите сквозь строки его книг голос Гоголя.
Есть и другие авторы, которые впитали в себя гоголевский слог. А если это случилось, то все, ты пропал. Так или иначе он будет вылезать то там, то сям, и ничего ты с этим сделать не сможешь. Будешь ругаться, бояться, что тебя обвинят в подражательстве, но убрать это из текста рука не поднимется – уж больно слова на своем месте стоят.
Мне ли не знать?
Есть несколько авторов, которые для меня заменяют лекарство. Что-то не ладится в жизни, что-то идет не так, на душе сумрачно – я беру их книги и вроде как тоска-печаль отпускает. Гоголь – первый среди них.
И заканчивая о злободневности. Знаете, почему Гоголь всегда будет актуален? Он не писал о мелких проблемах того времени. Он смог объять необъятное, может, единственный из всех классиков. Он писал про алчность людскую, чиновников, дураков и дороги. И немного о любви. Проще говоря – о вечном. Ибо в России всех этих бед, включая любовь, до конца времен припасено. То есть –что-что, а бессмертие Николай Васильевич себе обеспечил