«Чужая сила». Глава седьмая

Глава седьмая

Недооценил я Маринку. Она и в самом деле решила за мной бдить. Не успел я в субботу выйти из подъезда, с удовольствием вдохнуть сладкую летнюю утреннюю московскую пыль и удовлетворенно прищуриться на еще не жгучее солнце, как сверху раздался вопль:

— Смолин! Стой, дело есть!!!

Это была она, Маринка.

И вот тут я допустил ошибку. Мне бы сразу смыться, без оглядки на ее крики и возможную последующую нервотрепку, а я чего-то просигналил и решил ее дождаться. С чего я взял, что она мне хочет что-то важное сказать?

Видимо, дело было в благодушии. Этой ночью я впервые за последние дни спокойно спал и никто мне не помешал в этом – ни живые, ни мертвые.

— Стоять! – буквально секунд через тридцать вылетела моя соседка из подъездной двери – Куда собрался?

— А тебе не пофигу? – немного даже опешил я от такого наглого вопроса.

— Чудак ты человек – подтянула «велосипедки» Маринка – Сказано тебе – ты у меня под колпаком.

Она прищурила правый глаз, изобразила на лице некую гримасу, изображающую нечто вроде «Большой брат следит за тобой», да еще и пальцами определенную манипуляцию произвела, давая мне понять, что я теперь  в сторону не вильну.

Это, возможно, и произвело бы на меня хоть какое-то впечатление, кабы не ее внешний вид. Взлохмаченные после сна волосы, майка на три размера больше ее, уже упомянутые «велосипедки» и домашние тапки. Ну вот не тянет она на суровые стрингера, который готов поведать людям обо всех оккультных тайнах Вселенной.

— Польщен – шаркнул ножкой я – Ну все, бывай. Мне пора.

— Куда! – возмутилась Маринка и вцепилась в мой рюкзак – Без меня?

Бедный Родька. Я ж его как раз туда посадил, не придумав ничего лучшего и выдав пачку сахара, чтобы жизнь немного послаще казалась. Представляю, что он сейчас испытывает.

Кстати – для меня явилось сюрпризом, что моего нового слугу надо в чем-то транспортировать. После его эффектного появления в моей квартире я полагал, что у него есть некие возможности перемещаться в пространстве без посторонней помощи. Ну, или там невидимым.

Да фиг. Пришлось засовывать его в рюкзак и тащить на собственном горбу.

А как он попал ко мне в квартиру в первый раз, он мне так и не сказал. Лапками помахал, мех потопорщил – но не сказал.

— Да на работу иду – попытался отмазаться от Маринки я – На трудовой подвиг.

— Врешь – помахала пальцем она – Даже врешь – два. Во-первых, ты лентяй и на работу сверхурочно сроду не выйдешь. Ну, если только тебя совсем уж за яйца не возьмут.

— Еще деньгами можно подманить – проворчал я, признавая ее частичную правоту.

— Во-вторых – это твой рюкзак – обличительно заявила Маринка, презрительной усмешкой давая мне понять, что деньги – это не аргумент – Что ты на меня уставился? Я тебя, Смолин, уже изучила. Ты с ним ходишь только тогда, когда куда-то неблизко собираешься. Я журналист, мелочи и детали – это моя работа. Говори, куда намылился? И только не ври, что к бабе на дачу на все выходные. Ты и в городе-то толком никому не нужен, а уж в сельской местности тем более. У тебя руки из жопы растут.

— Да пошла ты – даже как-то обиделся я, на этот раз непритворно.

Чего это – «не нужен»? Чего это – «из жопы»?

Я насупился, повернулся к соседке спиной и потопал к выходу из двора.

— Смолин, не дури – догнала меня она – Я с тобой, но мне собраться надо.

— Да отвали ты от меня – уже всерьез разозлился я – Что, у меня своих дел быть не может?

— Могут – согласилась Маринка – И они до чертиков любопытны. Я пятой точкой чую, что ты влип в какое-то дерьмо, которое мне точно небезынтересно. Смолин, бери меня с собой, у тебя выхода нет.

— Да к родителям еду – предпринял еще одну попытку выкрутиться я – К маме с папой. Хоть у меня руки и из жопы растут, но лопатой я махать умею. Картошку мы будем сажать.

— Как тебя в банке держат? – вздохнула Маринка – Ты же врать не умеешь, а там без этого никак. Ты профнепригоден. Ну что? Городское ты чудо. Июнь на дворе, какую картошку сажать? Ладно. Последний раз спрашиваю – будешь говорить по-хорошему?

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь – упрямо буркнул я.

— Сам виноват – обличительно сказала моя соседка и в голос заорала – Не бросай меня, Сашка! Ну, не брооооосааааай!

Из ее глаз, секунду назад сухих, выкатились две слезинки размером с хорошую градину.

Она бухнулась на колени, обняла мои ноги и протяжно провыла:

— Что говорил? Что обещал-то мне ночью? А теперь все, получил что хотел? Добился своего и мстишь за то, что раньше отказывала! Не пущу! Ни-ку-да не пущу!!!!!

Дворники, супружеская чета откуда-то из Средней Азии, до того спокойно метущие двор, и с интересом поглядывавшие на нас, теперь остановились и смотрели за происходящим как в кино.

Распахнулись сразу штука пять окон и из них высунулись любопытные старушечьи лица.

— Да как же так-то, люди добрые? – надрывно сообщила зрителям Маринка – Сманил, сманил же! Говорил, что ребеночка хочет, все отдала ему, что могла – честь свою девичью, душу, сердце…

Дворничиха потерла правый глаз и со всего маха врезала супругу по щеке.

Бабки вроде даже как достали диктофоны.

— Ааааааа! – подмигнув мне завопила Маринка – Да кому я с дитем…

— Хрен с тобой – поняв, что еще чуть-чуть и мне надо будет подыскивать риелтора, чтобы срочно съехать из этого дома, произнес я – Но сразу говорю – ничего интересного не будет. Я еду тупо в сельскую местность, туда и обратно. Все. Никаких спецслужб, никаких тайн и секретов. В смысле – чтобы потом не было: «Целый день с тобой потеряла». Знаю я тебя, меня потом во всем и обвинишь.

— Так и будет – на полувздохе прекратила стоны и вопли Маринка, шустро поднялась на ноги, отряхнула колени и взяла меня под руку – Пошли, мне надо собраться и кофе выпить.

— На электричку опоздаем – скривился я – Какой кофе?

— Какое кофе – поправила меня соседка, и сообщила бабкам в окнах, жадно смотрящим на нас — Все нормально, не переживайте. И налево не вильнет, и ребеночка признает.

Погладила, зараза такая, себя по животу и с надрывом сказала:

— Спасибо вам, люди!

Самое поразительное в Маринке то, что она никогда не признает своей неправоты. Даже когда мы с вокзальной площади увидели хвост электрички, которая нам была нужна и на которую мы по ее милости опоздали, она с оптимизмом заявила:

— Ничего. Подождем следующую! Они знаешь, как тут часто ходят? Одна за другой!

И никакие мои аргументы о том, что ходят-то они часто, да на Шаликово не все из них останавливаются, а потому мы застряли здесь, на Белорусском вокзале часа на полтора, попав в «окно», ее не смутили. Как и мое справедливое возмущение тем фактом, что она умудрилась собираться добрых минут пятьдесят, что и привело к данной неприятности

— Смолин, не гуди как шмель – вот и все, что она сказала мне – Полтора часа?  Очень хорошо. Пошли завтракать. Я желаю скушать пару «сабов» с омлетом, ветчиной и сырным соусом. Сегодня я кто? Правильно, Смолин, путешественница, а потому собираюсь есть простую дорожную пищу, грубую, но сытную. Давай-давай, если уж потащил меня с собой, то пропитание с тебя.

Последняя фразу почему-то особенно возмутила Родика, он зашевелился в рюкзаке и несколько раз ткнул меня в спину. Ему не очень понравилось то, что Маринка упала нам на хвост, а факт того, что ее еще и кормить нужно, похоже, вообще возмутил до крайности.

Но если совсем уж честно, то в глубине души, где-то очень глубоко, мне было даже радостно, что так вышло. Ну да, от Свиридовой много шума и мелких неудобств, но одному ехать мне было совсем уж невесело. А так – есть с кем посоветоваться, поговорить. И потом – она баба пробивная, там, где я, возможно, и окажусь в тупике, например, с поисками этой Лозовки, она не спасует. У меня нет проблем с коммуникацией, но до нее мне далеко.

Наверное, потому я и не слишком сопротивлялся, когда она устроила это шоу во дворе.

Плюс, не скрою, что мне немного страшновато. Просто еду туда, не знаю, куда и там непонятно чего ожидать. Вдвоем все-таки веселее.

Да и потом – чего мне особо скрывать? Книгу? Она ее не удивит, она в курсе, что я любитель старых изданий, это мое хобби. Нож? Ну, это даже не смешно. Хотя сам факт того, что я буду лазать непонятно в чьем доме, несомненно, вызовет ее живой интерес. Тут надо что-то соврать будет.

И еще не совсем понятно, что делать теперь с Родиком. Вот его ей показывать никак нельзя.

— Ну, так куда мы направляемся? – вновь пошла на штурм Маринка, стрескав два «саба» и хлюпая газировкой – В метро ты ссылался на то, что там шумно и на то, что в данный момент мы с тобой находимся в вековечной тьме в окружении хтонических исчадий, пахнущих потом. И, заметь, покладистая я с тобой согласилась. Но здесь мило и славно, а потому колись.

— К дядьке едем – начал строить защитную версию я – Дядька у меня был.

— Почему «был»? – немедленно спросила Свиридова.

— Потому что больше не будет – терпеливо объяснил я – Помер он недавно.

— Ой! – Маринка непритворно опечалилась – Сашк, прости, я не знала. Мои соболезнования.

— Да я его почти не знал – махнул рукой я – Дядька двоюродный был. Я его и видел-то всего пару раз в жизни, он затворником жил. Ну вот, он, стало быть, умер, а у него дом в деревне остался. Мы вроде как в числе наследников. Мама и попросила съездить посмотреть – есть вообще смысл в это дело впрягаться или нет. Сама знаешь – дела о наследовании штука такая, скандальная, хлопотная. Родня – она только по радостным поводам родня или когда денег занять надо. А если дело до пилки имущества доходит, то там близкие люди другу глотку рвут будь здоров как.

— Это да – Маринка погрустнела – И ведь, похоже, не врешь. Старею, подводит меня чутье.

— Ты о чем? – я отпил «пепси».

— О своем – соседка вздохнула – Ладно, все равно с тобой поеду. Хоть на природе побываю. А то все город, город. Слушай, как думаешь, там молока парного можно будет купить? Я, помню, в детстве его пила, мне нравилось.

— Да мне бы еще этот дом найти – искренне произнес я – А до того – населенный пункт, в котором он находится. Так что какое там молоко.

— Яндекс-карты тебе в помощь – Маринка достала из рюкзачка планшет – Или ты старовер? Только с помощью бумажных «трехверсток» определяешь свое местоположение в пространстве?

— Очень смешно – беззлобно огрызнулся я – Кабы все так просто было. Искал. Не нашел.

— И все-таки – Маринка включила девайс – Как там называется эта деревня?

— Лозовка – охотно ответил я – Рядом с Можайском. Ну, не то, чтобы совсем рядом, но в тех краях. Валяй, ищи. Время у нас теперь есть.

Маринка углубилась в поиски, шерудя пальчиком по экрану, я же потягивал газировку и размышлял о насущном. Если точнее – о том, как незначительное, в общем, событие может человеку жизнь перевернуть.

Штука в том, что вся эта суета вокруг полученной мной силы сказалась даже на работе.

Во-первых, Немирова теперь старательно меня избегала. Серьезно. Подозреваю, что из-за того визита сотрудников отдела 15-К. Как я это понял? Дело в том, что к нам время от времени приходят разнообразные запросы от государственных структур – то из Росфинмониторинга, то из налоговой, то даже прокурорские с СК что-то запрашивают. Как-то раз даже «фэбсы» отметились, кого-то крупного, видать, крутили, на предмет вывода средств за рубежи нашей родины. На какие-то из них мы отвечаем сами, а некоторые отдаем юристам, поскольку они проходят по их ведомству. Раньше Немирова требовала, чтобы запросы сначала показывали ей, и всячески пыталась вернуть их нам обратно, хитро придумывая мотивировки отказа. В банках это вообще хорошая традиция – пытаться спихнуть свою работу и ответственность за нее на ближнего своего из другого подразделения, причем сделать это красиво и по уму, в рамках существующих должностных инструкций, чтобы никто не подкопался. Все начальники это знают, а потому внимательно следят за тем, чтобы к ним в отдел чего лишнего не подбросили. Тут ведь как – один раз зазевался, а потом все, прецедент создан. И в следующий раз уже прозвучит:

— Да ты чего? Вон, тогда вы это делали, так что теперь это ваша делянка.

Я ей в четверг занес несколько свежих запросов, так она их без звука приняла, Мало того, вчера к нам заявилась Светка Кушмирова и заявила:

— Для нас что есть?

Увидев наши удивленные лица, она поправила свои роскошные волосы и пояснила:

— Анька сказала, чтобы я сама у вас запросы забирала. И ответы мы сами будем отправлять, приходить за ними не нужно.

При этом она очень многозначительно посмотрела на меня.

Вывод напрашивался сам собой – Немирова хочет свести общение со мной к минимуму.

Но и это было не главное. Главное – вернулся Силуянов. Бледный, изможденный, как будто постаревший лет на десять. И – тихий-тихий. Он больше напоминал тень недавнего себя. Я, собственно, и увидел его за день только раз, когда он на службу пришел, опоздав на полчаса, чего с ним никогда раньше не случалось. И с этажа своего до вечера так ни разу и не спустился, вызвав невероятное удивление народонаселения банка. До того он за день раз десять величественно спускался к народу, и бродил по всем помещениям, выдавая насмешливые комментарии и безграмотные рекомендации. Народ же по этому поводу непременно сообщал друг другу в «вотсапе» что: «Лягушонка в коробчонке едет» и «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои».

А тут – ничего такого даже рядом не было.

И еще. Мне шепнули, что он вроде как увольняться задумал, и на решение это повлияла его жена. Про эту особу мы были наслышаны, она была из экзальтированных дамочек, которые увлекаются мистикой, «Битвой экстрасенсов» и всем таким прочим. Ее как-то раз видела Вика Комарова из операционного, по ее словам, выглядела она под стать своему увлечению, вся была обвешана всякими новомодными штучками-дрючками «а-ля обереги».

Так что она наверняка узрела в произошедшем сверхъестественную подоплеку. И самое забавное – была права. Воистину – раз в год и палка стреляет.

Не могу сказать, что эта новость меня сильно опечалила, но при этом стало как-то неловко. Это же я его, пусть и не умышленно. Нет, я его как не любил, так и не люблю, но все-таки… Есть это чувство, которое как когда стеклом по пенопласту скребут. Возможно, это именно его называют совесть.

Самое же неприятное было в том, что раньше или позже эти события могут связать со мной, а этого не хотелось бы. У нас ведь народ работает неглупый, анализировать происходящее умеет и выводы делать тоже. Поостеречься надо, от греха.

— Я так думаю, что это она – отвлекла меня от мыслей Маринка и показала мне экран планшета – Названия тут нет, но логично предположить, что это именно та самая Лозовка. Хотя – может и не она, может, вот это она.

На экране были некие точки, которые и впрямь могли оказаться населенными пунктами. Таких сейчас много – некогда многолюдные поселения стали призраками, которых даже на новых картах нет. У меня приятель по Ленинградской области как-то путешествовал, так он в шоке был, сколько там мертвых деревень. Причем в некоторых даже еще жизнь теплилась, в виде трех-четырех старушек, про которых все давно забыли, даже «автолавки».

Да что там – такое даже с старыми дачными поселками, бывает, случается. У нас тоже ведь дача есть, как раз в таком, дом еще мой дед строил, в шестидесятых. Дет с бабушкой туда ездил постоянно, родители мои, бывают, катаются, хотя и нечасто, а я сам там с детства не бывал. И не планирую туда ездить. Мне это неинтересно. Все эти сомнительные радости вроде «зеленого домика» и перекрывания крыши меня не привлекают. Я город люблю, здесь мне хорошо.

И такая картина там у половины поселка. Дома пустуют, ветшают и продаются в результате по дешевке. К моим старикам тоже уже подъезжали на кривой козе, мол, не хотите ли продать? Они вроде сказали, что пока нет.

— Приедем – увидим – философски сказал я и заметил, что Маринка лукаво смотрит на меня — Что опять?

— Мужчина, угостите девушку газюровкой – и соседка показала мне пустой стакан – И еще в дорогу пару бутылок воды простой возьми, без газа. Я наверняка пить захочу.

Родька в рюкзаке, по-моему, даже зарычал, а потом сурово захрупал сахаром.

Шутки-шутками, а подвела меня Маринка здорово. Вместо утренней прохлады – дневная жара, вместо относительно пустых электричек – битком набитые вагоны, в которых невозможно ни стоять, ни дышать. Нет, я не знаток этого вида передвижения, просто вчера почитал форумы, в которых про это все подробно было написано. Оттуда я и узнал, что как ни странно, но в субботу ранние электрички уходят не пустыми, разумеется, но особой давки в них нет, а вот дневные – это капец что такое. Подтверждаю – так и есть. Капец в чистом виде. Нет, можно было подождать еще минут сорок и сесть в электричку, которая отправляется непосредственно с Белорусского вокзала, там, если верить форуму, можно было занять место, но мне было жалко времени, и мы втиснулись в «икшинский» состав.

Скажу честно – я на электричке в последний раз ездил лет восемь назад, к одногруппнице на дачу, и сохранил об этой поездке самые неприятные воспоминания. Она была провонявшая табаком, с какими-то мутными людьми, бродившими из вагона в вагон и менестрелями, которые козлиными голосами пели протяжные баллады за тюрьму и волю. Должен заметить, что с тех пор многое изменилось, но лучше стало ненамного. Ну да, табаком тут не пахло и по вагонам никто не бродил, но все остальное ужасало.

Меня стиснули со всех сторон так, что я даже мог ни за что не держаться, поскольку упасть я равно бы не получилось. Справа меня заблокировал мордатый подполковник, слева – женщина, приятно напоминавшая танк времен Первой мировой войны, только без гусениц. Ну, а сзади пристроилась Маринка, использовавшая меня как поручень. Она обняла меня за талию (ну, или то, что было у меня вместо нее) и, что примечательно, чувствовала себя вполне комфортно.

Про себя я подобное сказать не могу. Мне было очень жарко. Я вообще не очень хорошо переношу духоту, а здесь была даже не она, это как-то по-другому называется. Воздух был настолько плотен, что казалось его можно резать ножом, как торт, через открытые окна в вагон не попадало ни дуновения ветерка, зато то и дело залетал тополиный пух. И кто его находил романтичным? Тополиный пух, мать его, жара, июнь…

Да еще Маринка, которая прижалась к моей спине, и без того мокрой. Она всегда была горячей штучкой, но никогда бы не подумал, что настолько. И я не вкладываю в эти слова никакого эротического подтекста. Мне было нереально жарко, потому ее бесспорно выдающиеся формы, не стесненные излишками нижнего белья меня совершенно не волновали. Не сдохнуть бы, какое там волнение…

Да еще тепла добавлял рюкзак, который я перевесил на грудь.

Окончательно меня добили слова какой-то тетки с сумками, которая адресовала их своей подруге.

— Не, Полин, сегодня еще ничего. Народу немного, не то, что на той неделе.

Если это «немного», то что тогда «много»?

И мы еще ругаемся на перегруженность метро? Да там рай земной! Точнее – подземный. Не ценим мы тамошнего комфорта, не ценим.

Впрочем, всему на свете выходят сроки и где-то минут через сорок народ начал потихоньку покидать вагон. Сколько-то вышло на Одинцово, на других остановках, а на Кубинке вообще целая толпа сошла. Мы даже смогли наконец сесть.

— Ты, Смолин, дурак – заявила мне Маринка, вытянув ноги – Сказал бы вчера – я бы машину у кого-нибудь стрельнула, доехали бы с комфортом.

— Прости, не знал, что тебя интересуют вопросы, связанные с получением наследства – парировал я – Статьи из этого не сошьешь. Да и потом – если ты была бы за рулем, то все последующее без меня.

— Да ладно тебе – Маринка фыркнула – Не трусь, я стала более осмотрительной с тех пор.

Просто года два назад, когда у нее еще была машина, она предложила меня подбросить до центра, нам было по пути. Скажу честно – это самое жуткое воспоминание в моей жизни. Точнее – было самое жуткое воспоминание до последнего времени, теперь его место заняла ведьма в зеркале и синеватый свет луны. Но второе место – точно у той поездки.

Маринка вела машину исключительно при помощи глаз. В одной руке у нее был телефон, по которому она что-то громко вещала, во второй попеременно разные предметы, вроде зеркальца, сигареты, шоколадного батончика. При этом она время от времени говорила мне:

— Смолин, подержи руль – и перегибалась через спинку кресла, не отпуская педали газа.

Скорость ниже 90 километров не опускалась и даже «пробки» для нее не являлись основанием для остановки.

Клянусь, в какой-то момент я подумал, что тут-то мне и конец. Одна радость – когда наши трупы выпилят из кабины кто-то из гайцев, может, скажет:

— Красиво ушел пацан, с зачетной телкой.

Других плюсов я не видел.

Я выжил в той поездке, но больше к ней в машину не садился. А через год и машины не стало – Маринка влипла в аварию, правда, к моему удивлению, не по своей вине. Тачка была разбита в хлам, а на самой Маринке, опять же, к моему невероятному изумлению, не было почти ни царапины, если не считать синяк под глазом и расквашенный нос.

С тех пор машины у нее не было, что, на мой взгляд, должно было положительно сказаться на общей обстановке на дорогах.

— Не верю – покачал головой я – Ты на это неспособна.

— Ну и зря – назидательно произнесла она – Людям надо верить. Даже журналистам.

Вот так, за разговорами мы и доехали до Шаликово.

Была это типичная подмосковная дачная станция. Длинная платформа, на ней пара лавочек и никакого намека на дополнительный комфорт. Ни палаток, ни газет, ни даже навеса. Да он тут никому был и не нужен, поскольку сюда приезжали или местные жители, или дачники, каковых было совсем немного. Собственно, из электрички вместе с нами вышло от силы человек двадцать, которые бодро потопали в сторону площадки, находившейся совсем рядом с платформой. На этой площадке стоял десяток разнокалиберных машин, около которых отирались люди, приятно напоминавшие «частников».

Я приободрился – если они тут есть, значит, имеются шансы добраться до цели достаточно быстро. Время не то, чтобы поджимало, но день уже перевалил на свою вторую половину.

Увы, но все это изобилие машин шустро разъехалось буквально в следующие же пять минут. Это оказались никакие не частники, а местные дачники, встречавшие родных и близких. Еще в пару изрядно битых «шестерок» загрузилось человек по пять, и они тоже отбыли – это, как я понимаю, были все же «леваки», но заранее подряженные приехавшими. Или что-то вроде этого.

В результате вскоре мы с Маринкой остались вдвоем на совершенно пустой площадке. Она, я и тишина.

— Офигеть – сказала моя спутница и достала из своего маленького рюкзачка пачку сигарет и зажигалку – И куда теперь?

— Туда – неуверенно показал я направо – Весь транспорт в ту сторону порулил.

— Ну да – прикурив, согласилась со мной Марина – Если то место, которое я нашла на карте верное, то нам точно туда. А вообще – мне это все даже нравится. Прикинь – сто верст от Москвы, всего-то – и уже белые пятна на карте. Ну вот где еще такое есть? Это у них, на Западе все измерено и взвешено, все параллельно и перпендикулярно, а у нас – неизведанные просторы. И это ведь, повторю, рядом с столицей. А если махнуть вглубь державы? Там даже чупокабру поймать можно, наверное. Или Змея Горыныча.

— Не надо нам никакого Змея Горыныча – даже передернуло меня – Ну его нафиг.

Ей шутки, а у меня в рюкзаке вон, неведома зверушка сахар жрет. И еду я за ведьмовской книгой. Так что – не стоит будить лихо, пока оно тихо.

Как раз в этот момент к площадке подрулила раздолбанная «четверка», лихо затормозила, жалобно при этом заскрипев, и из нее вылез смуглый парень азиатского вида.

— Московский электричка был? – проорал он нам.

— Был – выпустив дымок, сообщила ему Маринка, толкнув меня в бок – Уже все, уехала.

Могла бы и без этого обойтись, я тоже не дурак.

— Эш! – расстроился водитель, но тут же выдал белозубую улыбку – Куда ехать будем? Недорого!

— В Лозовку – подключился к разговору я – Сколько возьмешь?

— Недорого – водитель поправил кепку – Дорогу покажешь?

— Да блин – я даже притопнул – Нет, ну ты видела?

— Не шуми – Маринка подошла к «четверке» и обратилась к водителю – Тебя как зовут?

— Талгат – с готовностью ответил тот, плотоядно окинув мою приятельницу раздевающим взглядом.

— Вот что, Талгат – Маринка оперлась рукой на крышу машины – Здесь у вас что, деревень много вообще?

— Много – покивал водитель – Там, и там, и там… Везде люди живут.

— А они в этих местах давно живут? – профессионально-мягко уточнила Маринка – Или недавно застроились?

— Недавно – покивал Талгат – И сейчас строятся. Много. Такие дома – ух! Шлакоблоки! Цилиндрованный брус!

— Вот – Маринка бросила сигарету на землю и потоптала ее носком кроссовка – А нам надо место, где давно живут. Сильно давно.

— Ааааа – Талгат покивал – Есть такие. Там вот давно живут, если по дороге и повернуть. И еще если прямо ехать, мимо фермы, то за полем и лесом тоже такое есть.

Эти рассказы он сопровождал маханием рук, видимо подразумевая, что мы прекрасно понимаем, о каких местах идет речь.

— «Там вот» – где? – Маринка достала планшет и показала парню экран – Если повернуть – это здесь, да? А поле и лес – это тут?

Все-таки она поразительный человек. Иногда я поражаюсь ее работоспособности, иногда – ее рассудительности, а прямо сейчас – безрассудству. Мы невесть где, с неким Талгатом, которого впервые в жизни видим, и она светит перед ним дорогущие девайсы. Не хочу думать о людях плохо, но кто знает, что у него на уме? Я не боец, в армии не служил и с этим поджарым парнем справлюсь едва ли, если что.

— Да-да – закивал тем временем Талгат – Там есть деревня. Название не знаю, я туда только один раз ездил, старика возил. Больше не поеду.

Старика. Очень тепло. Сдается мне, я знаю, какого именно.

— Чего так? – удивилась Маринка – Там так страшно?

— Дороги нет – пояснил водитель – Я не проеду, застряну. Две недели дожди лили, там нет дороги теперь. До поля довезу, а там недалеко идти. Пятьсот рублей давай – и поехали.

— Недалеко – понятие растяжимое – почесал затылок я – И потом – Мариш, ты уверена, что мы именно о Лозовке говорим?

— Э! – водитель достал телефон, причем не какую-нибудь замшелую кнопочную «Нокию», а один из флагманских смартфонов и ткнул в экран пальцем.

Секундой позже он уже бодро что-то орал в него, причем на своем языке и понять его было невозможно. Хотя – одно слово я разобрал. «Лозовка».

А еще я заметил, что он немного помрачнел, слушая что-то, что говорил ему собеседник.

— Она это – уверенно сообщил нам Талгат, нажав «Отбой» — Расим здесь все знает. Он тут живет давно. Двадцать лет живет.

С равным успехом Расим мог ему сказать и что-то другое, не связанное с Лозовкой, потому приходилось верить на слово.

Впрочем, решающим фактором явилось не мнение все того же Расима, а то, что Родька зашебуршился в рюкзаке и потыкал меня в спину, как будто соглашаясь с мнением Талгата. Да и карта показывала, что в тех местах есть населенный пункт.

Маринка глянула на меня, я на нее.

— Пятьсот рублей – и едем – напомнил о себе водитель, заметив наши переглядки – Чего стоять? Если нет – я тогда на рынок, там всегда пассажир есть.

— Тысяча – и едем до Лозовки – предложил я.

Мне не хотелось идти через поле и лес.

— Не – отказался Талгат наотрез – Тысяча хорошо, но все равно не доедем. Застряну. Трактор звать – полтора тысяча платить буду. Не. Если бы у меня «Паджера» был – тогда да. Только тогда бы я с вас две тысяча брал.

— Почему тогда две?

— «Паджера» – удивился моей непонятливости Талгат – Вип-машина, э!

— А если мы сейчас, не дожидаясь «Паджеры» две тысячи дадим? – предложила ему Маринка – Как за вип-машину?

Ей тоже не хотелось топать пешком.

— Не поеду туда – Талгат покачал головой – Да и вам не надо. Давай я вас на реку отвезу. Там хорошо. Купаться можно, вода теплая. Не надо в Лозовку, там и не живет почти никто.

— Река – это очень хорошо – мечтательно произнесла Маринка – Смолин, может, ну его, это твое наследство? Поехали искупаемся?

Я бы хотел. Но не могу.

— Значит, говоришь, недалеко там идти? – еще раз уточнил я – Сколько по времени? Ну, примерно?

— Двадцать минут – уверенно заявил водитель – Не больше. Сначала поле, потом лес. Да не бойся, там не заблудишься. Пройти можно. Проехать нет. Вот если бы «Паджера»…

— Двадцать минут – это нормально – сказал я и полез в машину.