Хрущов

05.03.2018

Хрущов

Про Ленина я писал, про Сталина – тоже, пора про Никиту Сергеевича что-то накорябать.

Вообще-то в народе Хрущова любили и любят. Из всех вождей советской и постсоветской поры именно он был каким-то самым своим. Ленин был бог, Сталин был лют, Брежнев был недосягаем, а в последние годы жизни и нечленоразделен. А Хрущов – он был, как все. Смешная шляпа, косоворотка, штаны, натянутые до подбородка. Один из многих мужичков, ходящих по улицам в любом городе СССР.

Правление Хрущова – оно было стране необходимо. Людям надо было перевести дух после невероятно трудных и страшных десятилетий, в которых кровь лилась как водица. И я сейчас не только о репрессиях говорю.

Это был некий буфер, между Сталиным, который всегда шел вперед, невзирая на жертвы и трудности и Брежневым, эпоха которого была самой стабильной за все время существования СССР, но при этом очень политизированной и зашоренной.

Когда-то таким же буфером была веселая императрица Елисавет, дщерь Петрова. Ее правление дало время России выправиться после петровских опустошительных реформ и десятилетнего разорительного владычества Анны Иоанновны. И набраться сил для грандиозных деяний Екатерины Второй.

Вот и здесь было так же. Ну, почти. Без грандиозных деяний обошлось в этот раз.

В народной памяти Никита Сергеевич остался в основном как хозяйственник. «Хрущовки» и кукуруза – вот те свершения, которые его обессмертили. Хотя, если по чести, к «хрущовкам» он имеет весьма и весьма косвенное отношение, я про это уже писал. Их разработали задолго до него, при нем просто строить начали.

А вот кукуруза – это да. Правда, за Полярным кругом она не прижилась, но в остальной России ее любили и любят. Ну, про это я тоже уже писал.

Еще он славился как изрядный остроумец. Причем, что забавно, он шутить и не собирался, он так думал, но слушать иные его фразы без смеха невозможно.

Например, вернувшись как-то летом из Дели, и выйдя из самолета, он глянул на прозрачно-голубое безоблачное небо, сплюнул на взлетную полосу, вынул из кармана огромный носовой платок, вытер лысину и пожаловался окружающим:

— Обратно пекёть.

Представили себе эту картину? Ну вот.

А его знаменитая фраза относительно Конрада Адэнауэра, немецкого политика?

«Мы никогда не примем Аденауэра как представителя Германии. Если снять с него штаны и посмотреть на его задницу, то можно убедиться, что Германия разделена. А если взглянуть на него спереди, то можно убедиться в том, что Германия никогда не поднимется».

Он реально не шутил, но звучит это колоссально. Я так думаю, стендапер из него вышел бы отменный.

Еще Никита Сергеевич любил народ. Нет, правда любил. Ну да, при нем из магазинов исчезла икра, осетрина и прочая деликатесня, но зато появилось много другого всякого. Он считал, что человеку надо колбаски докторской вволю, картошечки там, сала опять же. Ну, и выпить, соответственно. А крабы эти, они ему не нужны.

В этом есть логика.

Да и вообще Никита Сергеевич больше думал о плотском, чем о духовном. Но при этом именно при нем духовность расцвела пышным цветом.

При Хрущове вышли знаменитые многотомные «госиздатовские» собрания сочинений классиков, от Дюма до Золя. В народе их называли «подписными»,

Именно тогда в последний раз поэзия стала модной, а поэты были воистину властителями дум и собирали стадионы. После того ни разу в нашей стране подобного не случалось. И, думаю, уже не случится.

Но тогда… Ахмадулина, Евтушенко, Рожественский, Вознесенский были молодыми полубогами и повелевали массами.

А еще к людям вернулся Есенин, в виде портрета с трубкой и зеленого трехтомника.

Журнал «Юность» фрондерствовал невероятно, но главреда и авторов никто не пихал в черные «воронки», и не вез на Лубянку.

«Современник» и «Таганка», только-только народившиеся, позволяли себя такое, что у людей, которые совсем недавно держали у двери чемоданчик с парой белья и сухарями, волосы в подмышках дыбом вставали – и ничего, сходило театральным деятелям это с рук.

Просто Хрущову до поры, до времени не было до всех этих творцов дела. И дальше бы не было, кабы не абстракционисты.

Как всегда, эти чудики все испортили. Устроили выставку со своей мазней, естественно, простая душа Никиты Сергеевича, который привык, как и большинство из нас, к реализму, этого всего не выдержала. Но, согласитесь, его можно понять. И его знаменитое «Пидорасы» абсолютно справедливо.

Вот после этого он и устроил разбор полетов сразу всем – и поэтам, и режиссерам, и цирковым, и художникам. Последним особенно нагорело.

«Ну товарищи, разве это живопись??? Товарищи!!! Но я не понимаю, товарищи, вот это самое, товарищи. Вот скульптура Неизвестного. Это скульптура? Вы меня извините, я с ними беседовал, и когда я это посмотрел, я, это, спросил их: «Слушайте, вы, товарищи, а вы настоящие ли мужчины? Не пидорасы вы, извините? — говорю. — Это же педерастия в искусстве, а не искусство». Так почему, я говорю, пидорасам десять лет дают, а этим орден должен быть? Почему?»

Я же говорю – в этом отношении Никита Сергеевич вел правильную политику.

Ну и кино. Хрущов в отличии Сталина прекрасно понимал, что людям нужны зрелища. Потому он отпустил вожжи кинематографии. В последние годы сталинского правления в год выходило только двенадцать фильмов, и каждый из них Иосиф Виссарионович оценивал и редактировал лично.

Никита Сергеевич такой ерундой заниматься не собирался, у него других дел полно было, потому он сказал просто:

— Сымайте, чего хотите! Но в рамках коммунистической морали. И это, чтобы народу понятно было.

Собственно, именно кино было первым ростком той самой хрущевской «оттепели». А фильмы, снятые за девять лет, с 1955 по 1964, сейчас относятся к тому самому «золотому фонду советского кинематографа». Причем – почти все!

Да вот, хоть бы даже премьеры 1958 года, серединка правления Хруща.

«Тихий Дон», «Добровольцы», «Дорогой мой человек», «Матрос с «Кометы», «Идиот» «Иван Бровкин на целине». Что не фильм, так классика.

Кстати – целина. Вот еще один интересный штрих к биографии. Но об этом завтра. Об этом и еще кое о чем.