«Чужая сила» Главы 17-18

Глава семнадцатая

— Вот тогда он кааак хвостом махнет! – взахлеб рассказывал мне Родька, размахивая мохнатыми лапками и чуть не снося со стола стаканы с квасом – И Кузьмича каааак о стенку треснет! Тот даже охнуть не успел.

— Так и было – степенно подтвердил Вавила Силыч – Опять Кузьмичу не повезло. И в первый раз ему досталось, и теперь. Но ничего, схомутали гадину все-таки.

Когда я приехал домой, эта парочка сидела за столом, распивая двухлитровую баклажку кваса, которую откуда-то припер подъездный. Насколько я понял, так они праздновали свою победу над зловредным пресмыкающимся и сдержанно, по-мужски, хвалили друг друга, преуменьшая свои заслуги и отдавая пальму первенства собеседнику.

— Первую помощь-то ему оказали? – обеспокоился я о судьбе незнакомого мне невезучего Кузьмича.

— Само собой – заверил меня Вавила Силыч – А как же.

— А вообще – не такой он и страшный, этот удав – заявил мне Родька, ополовинив стакан с пенным напитком и потерев нос, в который, похоже, ударили газы – Я вот как-то давно в болотах на полоза наткнулся, когда туда по клюкву ходил с тогдашним хозяином – вот тот да, тот очень страхолюдный. И поздоровее будет, в смысле – подлиннее.

— Ну, ты просто сетчатого питона не видел – резонно заметил я – Боюсь, перед ним и полоз спасует. Да и анаконды вроде тоже длиной в два этажа бывают.

— А они на золото навести могут, эти твои анаконды? – с скрытым превосходством поинтересовался Родька – Или в молодца перекинуться и девку под землю увести, чтобы там ее, значит, того? Вот то-то. Наш полоз – он не прост. А эти – просто змеюки безмозглые.

Кстати – читал я про этого полоза. У Бажова или еще где. Вот только в наших широтах он не водится вроде, он то ли в Сибири, то ли на Урале обитает. Помотало Родьку по стране, однако.

— Еще он очень тяжелый был – Вавила Силыч допил стакан и наполнил его снова – Пока до четырнадцатого дома дотащили, все умаялись. Ну, это ладно. У тебя-то как? Нашел чего?

— А как же – я достал из кармана полтинник и крутанул его на столе – Вот, целую одну монету.

Родька цапнул денежку, остановив ее кружение, куснул ее и сказал подъездному:

— Серебро. С примесями, но настоящее.

— Негусто – заметил Вавила Силыч лукаво.

— Да – поддержал его мой помощник – Хозяин, а чего так мало? Всего одна денежка.

— И её хватит – потрепал его по голове я – Не все надо брать, что в земле лежит. И вообще – жадность плохое чувство.

— Меня послушал, сам додумался или еще кто подсказал? – проницательно спросил подъездный.

— Всего понемногу – не стал скрывать я.

А после рассказал им о том, что случилось со мной накануне.

— Зря от перстня отказался – дослушав меня, практично заметил Родька – Аметист – хороший камень, особенно если чистый, с ним много чего интересного сделать можно. И в земле он полежал, это очень хорошо. Изумруд – тот в земле силу свою теряет, не любит он ее. А аметист наоборот.

— Дурень ты – отвесил ему подзатыльник Вавила Силыч – Испытывал его лесовик, неужто не понял? Они всегда так – вроде человека из леса уже отпустили, этот бедолага уже просвет среди деревьев видит, и лай собачий слышит, радуется, что вышел к людям, а лесовик хлоп – и по новой его в чащу завернет. Вот и тут то же самое – этот пенек лесной Сашу нашего вроде как хвалит, а сам в последний момент ему ловушку устраивает. Согласись он – и кто знает, что было бы.

Кстати – да. Мне тогда это в голову не пришло, а сейчас я понял — ведь прав подъездный.

— Да и не в этом суть – Вавила Силыч побарабанил узловатыми пальцами по столу – Главное в другом. Честно скажу, Александр – как по мне, так не лучшая тебе досталась доля. Близ мертвых жить не каждый сдюжит.

— Так я близ них жить и не собираюсь – даже немного опешил я.

— Коли с ними вожжаться станешь, так они все одно где-то поблизости ошиваться будут – заявил подъездный – Ты не забывай, не все они на кладбищах лежат. Знаешь, сколько их по городу неприкаянно бродит? Уууу! А как в силу войдешь, так они тебя чуять будут, и тянуться, как мотыльки к свету.

Такое мне в голову даже не приходило, хоть вроде и лежало на поверхности. Вот же. Этого мне не надо.

— Но то, что сила тебя сама вела – это хорошо – подытожил Вавила Силыч – Это значит, что принимает она тебя. Хоть что-то. Ты чего посмурнел?

— Да о мертвых задумался – признался я – Не хочу я, чтобы они тут шлялись. Я по ночам спокойно спать люблю.

— Заклинания есть специальные, и наговоры тоже – влез в разговор Родька – Чтобы, значит, они в дом не вошли. Не боись, хозяин, придумается что-нибудь.

— Вавила Силыч, а ты о хозяевах кладбищ мне не расскажешь? – напрямую задал я подъездному вопрос, который меня интересовал более всего – Кто они такие?

Я был уверен в том, что похода на погост, а то и не одного, мне не миновать, а потому надо было выяснить, чего там следует ожидать. Следовательно, нужно было подготовиться, то есть – узнать все, что можно. Я уже понял, что, несмотря на то, что о лесных хозяевах, болотниках и прочих повелителях тех или иных мест люди давным-давно забыли, силы и могущества у них меньше не стало.

— Слышал я о них кое-что – подъездный слез с табурета – Но что в том правда, а что вранье – не знаю, потому погоди маленько. Пойду, за Кузьмичем схожу, от него в этом вопросе толку больше будет. Он одно время у кладбища жил, значит, знает побольше моего.

— А удобно это? – почесал затылок я – Он же вроде как от удава пострадал.

— Кузьмича ни одна холера не возьмет, а тем более какой-то там удав – не без гордости за друга ответил мне Вавила Силыч и полез за холодильник.

— Родь, давай, на стол чего-нибудь поставь – сказал я своему помощнику – Колбасу там, сыр. Все-таки человек…. То есть – подъездный в гости придет. Неудобно.

— Тут такое дело… — круглые глаза Родьки уставились в белый потолок кухни – Мы же у нас здесь к охоте готовились, обсуждали всякое. Этот… План операции разрабатывали. Вот.

Я все понял, подошел к холодильнику и открыл дверцу. Так и есть. Все та же ледяная пустыня. Даже кетчупа нет. И масленка куда-то пропала. Правда, три кубика «Магги» по-прежнему на месте.

— Н-да – я закрыл дверцу – Придется в магазин идти. Лениво, но надо.

— Ругаться не будешь? – то ли спросил, то ли удивился Родька.

— А надо? – уточнил я.

— Наверное – подумав, ответил мой помощник – А то разболтаюсь совсем. Я могу.

— Ну, значит, неделю сидеть тебе без газировки – строго заявил я – И без сладкого.

Не знаю, насколько это для него страшное наказание, но ничего другого мне в голову не пришло.

Родька помолчал, почесал за ухом и спешно допил свой квас, как видно, рассудив, что я и его у него могу отобрать.

Минут через пять за холодильником зашуршало, и оттуда вылез Вавила Силыч, с еще одной пластиковой бутылкой кваса, а следом за ним на кухне появился и пресловутый Кузьмич.

Выглядел он постарше нашего подъездного, был повыше ростом и имел внушительных размеров лысину, на которой красовался пластырь, налепленный крест-накрест. А еще он отличался от Вавилы Силыча цветом. Наш подъездный был коричневый как желудь, а этот скорее сероватый, как осиновая кора.

— Кузьмич – протянул мне свою ладонь дважды пострадавший от удава бедолага – С пятого подъезда я.

— Знаю – пожал я его конечность – Наслышан. Мне вон та парочка все рассказала. А имя-то есть у вас? Как-то неудобно просто Кузьмичом звать.

— Анатолий – проворчал тот – Но ты как все давай, я давно привык.

Судя по всему, был Кузьмич не очень разговорчив, поскольку фразы свои он как бы обрубал, как видно считая, что основное сказано, а там пусть собеседник сам додумывает.

— Рад бы чем угостить, да в холодильнике пусто – развел руками я – Хреновый я хозяин.

Вавила Силыч бухнул на стол бутылку квасу, а после виновато глянул на меня. Я улыбнулся и подмигнул ему, давая понять, что не в обиде за разорение холодильника.

— Отобедал уже – сообщил Кузьмич и неодобрительно глянул на Родьку, который сразу потянулся к квасу – Благодарствую.

Тот мигом отдернул лапы от бутылки и метнулся за стаканом для гостя.

— Гоняй его – посоветовал мне Кузьмич, ткнув пальцем в моего помощника – А то на шею, стало быть. Да. Ишь, пройда такая!

Потом он степенно пил квас. Медленно, дергая кадыком, стакан за стаканом. Отдувался, отфыркивался, вытирал пот, стекающий с лысины.

— Жарко – после третьего стакана сообщил он мне – Душно тут, в городе. Сколько лет живу здесь – а все никак не привыкну. У нас-то в деревне…

И снова припал к стакану.

Я с уважением смотрел на него. Маленький-маленький, а сколько влезает, а? Да, крепка старая гвардия!

— Значит, хозяева кладбищ? – допив очередную порцию, без какого-либо перехода спросил у меня Кузьмич – Разные они. Но скажу так – злить их точно не стоит. Сила за ними есть, и немалая. Пусть и в границах, стало быть, только их погоста, но немалая.

— Поподробней бы – попросил я его – Если время есть, если мы вас не задерживаем.

— Есть – посопев, сказал Кузьмич – Разъехались у меня почти все по дачам да по югам. Пустой подъезд стоит, почитай.

— Везучий – протянул Вавила Силыч завистливый – И ведь ни одного запойного у тебя нет. Невиданное дело.

— А все почему? – Кузьмич воздел вверх кривой палец – Работу свою делаю как должно. С душой! Кабы все так поступали, давно бы посох в нашем районе был, а не на «Соколе».

— Что за посох? – не смог удержаться от вопроса я.

— Деревянный – пояснил Кузьмич – С камушком в навершии. Он в свое время тому домовому принадлежал, который за палатами самого боярина Кучки следил. А с его палат-от вся Москва пошла, вон как. Его, посох этот, лет полтораста назад нашли, когда палаты раскопали, и с тех пор он по рукам и ходит. Какой, стало быть, уголок города под Новый год, старейшины лучшим признают – тому он до следующей зимы и достается. А с ним и удача приходит, вот так-то. Счастливый этот посох.

— И по каким критериям идет оценка? – еле удержался от смеха я.

— Чистота в районе – загнул палец Вавила Силыч – Порядок. Чтобы смертоубийств не было. Там много всего.

— Опять же – у кого деток за год больше народилось – добавил от себя Кузьмич.

— Святые угодники – опешил я – А вы-то как тут? С какого, извиняюсь, бока?

— Если район тихий, спокойный, то и на душе у людей хорошо – совершенно серьезно ответил мне Вавила Силыч – А когда у людей на душе хорошо и в дому ладится, то они всенепременно деток делают. Без них и дом не дом, и семья не семья.

— Хорошо еще вечером по зиме электричество отключить – добавил Кузьмич – Очень способствует этому делу.

Я только головой помотал. Очень меня впечатлило это все. Нет, вы только вдумайтесь – у них, оказывается, есть переходящий деревянный посох. С камушком в навершии.

— Ладно, это все наши хлопоты – Кузьмич вытер пот с лысины, а после поправил на ней пластыревую нашлепку – Давай о твоем интересе поговорим.

— Было бы здорово – пододвинулся поближе к нему я – Если можно – поподробнее.

— Что знаю – расскажу – кивнул Кузьмич – Не сомневайся.

А знал он и на самом деле немало, поскольку рассказ затянулся на добрых полчаса.

Лесовик был прав – при каждом кладбище есть свой хозяин. Как правило, им становился тот, с кого это кладбище началось, тот, кто был на нем похоронен первым. Но тут был нюанс – для этого кладбище уже должно было являться именно кладбищем, то есть иметь некую ограду, которая отделяла мир живых от мира мертвых. Кстати — потому-то у тех лесных туманных нежитей старшего и не имелось. Их, похоже, просто зарыли в землю, не придав месту упокоения официальный статус. Нет его – нет и хозяина.

Причем если первой хоронили женщину, то она в счет не шла, хозяином мог стать только покойник мужского пола. И даже когда место его упокоения съедало время, руша надгробие и все, что к нему прилагалось, то он все равно оставался тем, кем являлся и просто находил себе другую могилу. Как правило – постарее и повнушительнее обустроенную. С монументом там, или даже с мавзолеем. Все-таки руководитель, как не крути. Пусть и потусторонний.

Именно он, хозяин кладбища, Костяной царь, как его еще называл Кузьмич, решал все на своей земле. Нет, была еще дирекция, охранники и прочие служители, но то все дела людские, его не касающиеся до поры до времени. Но не дай бог людские дела вставали поперек его воли. Тут живым, кормящимся при мертвых, завидовать не приходилось, гнев хозяина всегда был страшен. Особенно же лихо приходилось тем, кто пытался посягнуть на добро тех, кто лежал в земле. И если забулдыг, которые допивали водку, оставленную на погосте родственниками, хозяин еще терпел, то кладбищенских воров, особенно тех, кто не ограничивался венками и цветами, а вскрывал могилы, карал безжалостно, причем дважды. Сначала в еще живом виде, когда прежде чем убить, гонял их по дорожкам до посинения, а после и в посмертии. Тела ворюг увозили в морг, а душа – она оставалась там, где грабитель принял смерть. И назвать ее судьбу легкой никто бы не рискнул.

Бывало, что доставалось и тем, кто над кладбищем был официальным руководством. Не секрет, что кладбищенский бизнес один из самых выгодных, это знают все. Я лично помню лихую заварушку в начале века, когда преступные сообщества устроили передел этой собственности. Тогда про это много писали.

Так вот – до людской наживы хозяину кладбища дела нет, его деньги не интересуют. Но если те, кто служит мертвым, начинают ради своей выгоды слишком зарываться и творить бесчинства, вроде запретов на установку памятников, которые заказаны в других местах или даже вовсе закрывать доступ к могилам, то здесь Костяной царь может и показать, кто тут настоящий хозяин. Так сказать – сместить руководство. Насовсем. Посмертно.

А так он людей не трогает. Они ему неинтересны. И простым посетителям, которые не нарушают покой кладбища, там бояться нечего, даже ночью. По крайней мере, мертвых – точно. Не тронут они их. Наоборот, бывали случаи, когда Костной царь даже защищал живых от живых же, и ничего удивительного тут нет. Это его владения и он, как добрый господин, обязан прийти на помощь человеку, которого хотят ограбить или даже убить.

Всякие же рассказы о ходячих мертвецах, которые выходят из могил и пьют кровь – не более чем сказки, в которые верить не следует. Тут люди путают простых покойников и упырей, а это разные сущности. Упыри, к слову, на кладбище сроду не сунутся, их хозяин на нюх не переносит.

— Вон как – я удивился – А мне лесной хозяин говорил, что там, на погосте, надо держать ухо востро.

— Тебе – да, надо – подтвердил Кузьмич – Я же говорил о чем? Что простым людям не надо беспокоиться. А ты не простой теперь. В тебе сила бесхозная есть, мертвяки ее точно почуют и захотят около нее погреться. Дармовщинка, считай, как не попробовать тебя объегорить? Да и когда она твоей станет, тоже не следует думать, что все станет проще. Ты ведьмак, не забывай об этом никогда. Мертвым ваше племя не враги, конечно, но и не друзья, нападать в открытую никто не станет, но и жалеть тебя, если слабину дашь, тоже не будут. И защиты от Костяного царя не жди. Не резон ему тебя защищать, у тебя дар есть его подданных на волю отпускать, а он этого не любит.

— А как погреться-то они хотят? – недоумевал я – И причем тут мое имя? Мне лесовик говорил про ключи, двери, но я толком ничего не понял.

— Родовое имя, тобой же произнесенное, откроет неупокоенной душе дорогу к сути – вместо Кузьмича, который грозно засопел, удивляясь моей тупости, ответил Вавила Силыч – Твоей сути, Александр. К сознанию твоему, если проще. А там все зависит от того, кто крепче – ты или она. Если ты – то выдворишь её из себя навсегда. Если она – то беда. Захватит мертвяк твое тело, и все что к нему прилагается, то есть и силу. Не навсегда, ненадолго, но захватит. И кто знает, что с ним учудит. Может и ногу сломать, и даже шею свернуть, что ему за печаль до твоих бед? Нога еще ладно, в гипсе полежал и живи дальше. Если ухайдакает мертвец тело, то тогда все, твоей душе возвратиться некуда будет.

— Потому на кладбище никогда ни с кем не откровенничай – назидательно произнес Кузьмич – Кто бы не подошел, что бы не спросил. Они хитрые знаешь какие?

— А если его кто-то другой назовет? – озадачился я – Мы с родителями раз в год на родные могилы ездим, не будут же они все время безлично ко мне обращаться?

— То другое – пояснил Кузьмич – Тут важно, чтобы ты сам свое имя назвал и доброй волей, без этого ничего у неупокоенной души не выйдет.

— Еще вопрос – я отпил кваса – Если понадобиться, я смогу с хозяином кладбища поговорить? Мало ли как дело повернется, вдруг понадобится.

— Да запросто. Но только если он сам этого захочет – Кузьмич ухмыльнулся – Иди в самую старую часть кладбища или на перекресток в самом его центре. Там найди дерево посуше, чтобы оно без листвы стояло. Поверь, там оно непременно отыщется, не может быть такого, чтобы его не было. На дереве этом найди место, куда дар Костяному царю положить можно. Может в сплетение сучьев, может еще куда, там такое непременно найдется. Положишь дар, скажешь: «Прими, хозяин кладбища, подношение мое. Если тебе будет оно по нраву, то и мне будет радостно». После этого жди, если он захочет с тобой побеседовать, то даст тебе знак. Огонек могильный засветится или подойдет кто-то и тебя за собой позовет. Но помни — делать подобное надо не раньше заката, и не позже того времени, когда восток синеть начнет. Днем он не спит, понятное дело, но в разговоры с кем-либо не вступает почти никогда.

— А что за подношение надо ему нести? – я полностью обратился в слух.

— Мясо с кровью, желательно – говядину – со знанием дела ответил Кузьмич – Фарш можно, особенно если свежий, с сукровицей, опять же. Еще сметану годится, но только в открытой посуде. Банка там или крынка. Хотя – где теперь крынку сыщешь? А всякие новомодные гостинцы, вроде чипсов или шоколада в фольге не неси. Не примет.

— Нелогично – заметил я – Он же нежить, насколько я понимаю. Зачем ему еда? У него же желудка нет.

— Полагаю, что вопрос в глубоком уважении – подумав, выдал Кузьмич – И потом – у него слуги не только мертвые, но и живые есть. Собаки, кошки кладбищенские – они тоже при нем состоят.

— Непросто все это – вздохнул я – Запутанно.

— Привыкнешь – ободрил меня Кузьмич – Со временем. Если только глупостей не наделаешь и сам в свиту какого-нибудь Костяного царя не попадешь.

— Не должен – уверенно произнес Вавила Силыч, чем мне очень польстил – Набирается ума вроде помаленьку. Вон, с лесовиком поладил. А у них характер не сахар, ты же знаешь.

— Это да – подтвердил Кузьмич – Скандальные они. Это не трожь, то не трожь, тут не рви, там не топчи. Хуже них только русалки.

— Они такие дуры!!!! – как видно, Родьке было что рассказать по этому поводу, он дернулся на табуретке так, что чуть с нее не упал – У нас их с дюжину живет! Так как лето, они все волоса свои чешут и молодых мужиков ждут. И ведь их у нас уже лет двадцать как нет, и им всем сто раз говорено, что не придут они, неоткуда им взяться, уплывайте уже отсюда. А они как полнолуние, сидят на берегу и гребешками орудуют. Ждут. Ну не дуры?

— Да это ладно – Кузьмич хмыкнул – Вот помню, пошли мы как-то с овинником и банным на Ивана Купалу к Неглинке. У меня просто тогда там рядом палаты стояли…

Мне стало понятно, что познавательная часть беседы закончилась, и начались воспоминания, которые имеют немалую ценность для фольклористов, но лишены практического смысла. То есть – можно смело отправляться в магазин, поскольку есть-то мне что-то надо и сегодня вечером, и завтра утром.

Мои гости и примкнувший к ним Родька уже вовсю разошлись, перебивая друг друга и вываливая все новые и новые воспоминания о своих похождениях в те времена, о которых я только в исторических романах читал. Сами посудите – тот же Кузьмич на Неглинку ходил. Неглинку, которую еще при царе-батюшке под землю законопатили.

В общем, под шумок я квартиру и покинул, причем, как мне показалось, никто этого даже не заметил.

Забавно, а я как-то уже совсем сроднился с этими представителями народного творчества. Серьезно. Более того – я их начинаю воспринимать в качестве своих друзей. По идее это противоестественно, хотя бы потому что они не люди. В прямом смысле – не люди. Они не принадлежат к доминирующей на этой планете расе.

Но с другой стороны – а являюсь ли я сам теперь человеком в полной мере? Хотя, что за чушь. Конечно же являюсь. Но вот вопрос — останусь ли я им после того, как сила меня примет? Не факт. Люди в наше время столько не живут, сколько, например, протянул Захар Петрович. Я уж молчу обо всем остальном. Да вот хоть бы зелья. Почему-то есть у меня уверенность в том, что если бы, например, Пашка Винокуров попробовал изготовить пресловутые кристаллы страстной любви, то есть сделал бы то же, что и я — побросал в котел те же травы, а после прочел наговор, то ничего бы у него не получилось. Тут нужно нечто большее. И это большее – не человеческой природы.

Подобные мысли вертелись в моей голове и до того, как я неторопливо шел к магазину, и тогда, когда я уже топал домой. Они меня увлекли до такой степени, что я даже не услышал, как меня у подъезда окликнула Маринка.

Я заметил ее только тогда, когда она меня за рукав дернула.

— Смолин – буквально проорала она мне в ухо – Ты чего? Ушел в себя, буду нескоро?

Она была как обычно свежа, непосредственна и в компании. С ней был тот мрачноватый парень, с которым она меня знакомила на лестнице недели две назад. Если не ошибаюсь, звали его Сергей Севастьянов.

— Ну да – ответил я ей, пожимая Севастьянову руку – Вроде того.

— Ты чего дома? – спросила Маринка – Ты же вроде за город собирался?

— Уже вернулся – я поставил пакеты с продуктами на лавку – А вы куда намылились? В кино?

— Почти – Маринка заливисто рассмеялась – В еще то кино. Ужастик смотреть.

Нет, все-таки я ей где-то даже завидую. Времени-то прошло всего-ничего с той ночи, когда нас чуть не прикончили. Как она тогда орала, ножками сучила, ведь даже стошнило ее – и на тебе, никаких следов тогдашнего стресса. Идет в кино ужасы смотреть. Счастливый человек с устойчивой психикой.

— Нет, Смолин, все круче – Маринка сузила глаза, как видно желая погрузить меня в мир тайн и мистики — На кладбище мы едем! На клаааадбище!

И она растопырила пальцы, а после поднесла их к моему лицу, как видно желая усилить эффект.

Но особой нужды в этом не было, я и так был впечатлен.

А еще у меня в ушах прозвучала вчерашняя фраза лесного хозяина о кукушке и ее яйце, из которой следовало, что только это в мире и бывает случайно. Все же остальное просто так не происходит.

Значит, и действовать мне теперь надо соответственно. Использовать те шансы, что подворачиваются, и не верить в совпадения. И в то, что если на этот раз не получилось, то в следующий-то точно выйдет как надо. Следующего раза может и не быть. Да и не получится у меня уже безмятежно существовать как раньше, спокойно плывя по течению. Жизнь не даст этого делать. И судьба тоже. Тут либо так, либо никак.

Не могу сказать, что мне это очень нравится, но выбора нет.

Или все-таки нравится?

— Странный выбор для воскресной прогулки – вкрадчиво произнес я – Нет, некий романтизм в этом есть. Я бы даже сказал – это вполне себе готичненько. И все же – какого вы забыли в местах вечного упокоения?

— Да какая там прогулка – Севастьянов сунул в рот сигарету и щелкнул зажигалкой – Беспредел сатанинский там в чистом виде. Как в девяностые, если не хуже. Какого-то мужика распластали как семгу на разделочной доске. Хорошо сказал, надо запомнить, может пригодиться.

— Звучно – согласилась Маринка – И метафоры такие жесткие, по теме. Ну, мы едем?

Она подошла к не слишком новой «королле», которая, судя по всему, принадлежала Севастьянову.

— А возьмите меня с собой – попросил я у них — Мне все равно делать нечего.

— Оно тебе надо? – изумился Сергей – Ладно бы мы на вернисаж какой ехали, или на фуршет, там хоть пожрать можно. Тут-то кладбище, да еще и с расчлененкой.

— Дома сидеть неохота – пожал плечами я – И потом – кладбище не самое скверное место для прогулок. Тихо, спокойно, памятники архитектуры красивые встречаются.

Севастьянов с сомнением посмотрел на меня, потом на Маринку. Та нацепила на нос противосолнечные очки и сказала:

— По сути, он прав. И вообще – в ряде стран кладбища входят в туристическую программу. Например, во Франции есть Пьер Лашез. И еще Сен-Женевьев де Буа.

— У вас тут плиты электрические или газовые? – деловито спросил у меня Севастьянов.

— Электрические – ответил я – А что?

— Ну, тут два варианта – либо вы тут газа нанюхались, либо что-то у вас не так с водой, подмес психотропов происходит в вашем водораспределителе. Не может в одном подъезде обитать два человека с одинаковой шизой. С разной – да. Но с одинаковой?

— У нас может – заверила его Маринка и плюхнулась на переднее сидение.

— Ну, так что? – я уставился на Сергея.

— Да бога ради – развел руки в стороны тот – Мне не жалко. Но если что – ты тоже журналист, Стасу так и скажешь.

— Ага – обрадовался я – Тогда – пять минут. Жратву домой отнесу только.

Уже в дороге, лихо руля, Сергей объяснил мне, что Стас – это его одноклассник, он в СКМ служит, как раз в том районе, где кладбище расположено. Я, кстати, вспомнил, что это имя мне Маринка уже называла. Так во — полицию вызвала обескураженная случившимся дирекция, а он, Стас этот самый, слил информацию Севастьянову, по дружбе. Ну, и по договоренности, поскольку за эти сливы он имел свой небольшой интерес в редакции.

Вообще же этот случай – он не первый, и на других погостах такое случалось. Но информация это закрытая, причем всерьез, в прессе, даже желтой, пока ни про один из этих прецедентов не писали. Откуда-то сверху это дело, похоже, курируют, потому как такое шило запросто в мешке не удержишь.

Слушая его, я вспомнил, что про нечто подобное мне Нифонтов рассказывал. Похоже, на то, что речь про одно и то же идет. Тогда понятно, кто блокирует прессу. Нет, не сам отдел, думаю, что у них руки не такие длинные. Но что по их наводке – это точно.

Не удивлюсь, если сейчас на кладбище и он окажется.

Вот только одно плохо – если все так, то ритуал этот дело рук ведьмака, и это может мне осложнить жизнь. Я сам еще не ведьмак, но вот только для хозяина кладбища, который наверняка в бешенство пришел от произошедшего, это будет не аргумент. Он до кого из нашего брата дотянется, того и пришибет, не разбираясь кто в каких чинах состоит.

Нет, огляжусь и ходу оттуда. До темноты, слава богу, времени еще много.

Кладбище оказалось расположено довольно далеко от нашего дома, на западе Москвы. Довольно старое, с высокими березами, которые были видны из-за глухого забора и с широкими дорожками, присыпанными песком.

У входа нас поджидал тот самый Стас – невысокий, но очень крепко сложенный парень в светлой легкой куртке.

— Ну, вы где запропали? – вместо приветствия набросился он на нас – Там уже почти все, скоро его запаковывать будут и на экспертизу.

Он приветливо кивнул Маринке и задержал на мне взгляд.

— Это тоже наш – бросил Севастьянов, убирая в карман ключи от машины – Внештатник.

— Хорошо – парень сунул мне руку – Стас. Так, сразу – не фотографируем ничего, не злим мое начальство. Если что, то я вам потом снимки из наших подгоню. Все, погнали.

И он почти побежал вглубь кладбища, мы поспешили за ним.

— Зря так легко оделась – сказал он Маринке на ходу, глянув на ее открытые руки – Комары тут звери, корову загрызть могут.

— Ты же мне одолжишь куртку? – проворковала моя соседка тоном «а-ля будуар».

— Не-а – помотал головой Стас – У меня под ней «ствол», шеф не любит, когда мы их «светим». И потом – я от комариных укусов чешусь очень.

— Куда мир катится? – Маринка хлопнула себя по руке, как видно убив первого комара – Перевелись джентельмены.

Мы дружно промолчали.

Мужчину убили почти в самом центре кладбища, приличных размеров территорию уже обтянули лентой и внутри получившегося квадрата, между могилами сейчас топталось изрядное количество народа. Там мелькала полицейская форма, белые халаты медиков и серые пиджаки, видимо принадлежавшие местной администрации.

— Калинин – к Стасу, который поднырнул под ленту, подошел немолодой мужик с короткой стрижкой и довольно резкими чертами лица – Тебя где черти носят? И кто это с тобой.

— Пресса – коротко ответил наш проводник.

— Нахрена? – не обращая на нас внимания, спросил у него мужчина, как видно, тот самый «шеф».

— Эти свои – деловито объяснил Стас – Лучше пусть они пишут, если придется, чем какие-то другие. Эти хоть подконтрольные, лишнего не брякнут, и все в нужном свете подадут. Плюс они наша отмазка. Если что — журналисты уже были, им все рассказано, а кто не успел – тот опоздал.

— Убедил – признал мужчина и махнул рукой – мол, за мной идите.

Лучше бы я этого не делал. Лучше бы я там, за лентой постоял. Нет у меня привычки к таким зрелищам, не мое это.

Я только глянул на то, что осталось от человека, лежащего на дорожке между двумя массивными надгробиями, хватанул воздуха, и, зажимая ладонью рот, кинулся назад, туда, где видел мусорный бак, и надеясь, что успею до него добежать.

 

 

                                Глава восемнадцатая

 

Утешало только одно – не меня одного вывернуло по полной. Когда уже я вытирал рот платком, по непонятной причине оказавшимся в кармане моих джинсов, прибежала бледная как смерть Маринка с выпученными глазами тоже склонилась над баком.

— Они его с места сдвинули, чтобы в пакеты паковать – закончив свое дело, сообщила мне она, тяжело дыша – Капец какой-то. Там все как паззл рассыпалось.

И она снова сунула голову в бак, издавая гортанные звуки. Да и у меня к горлу опять подкатило. Блин, это кем же надо быть, чтобы такое с живым человеком сделать?

Я пару-тройку раз набрал воздуха в грудь, а после резко выдохнул. Вроде помогло, приступы тошноты отступили.

— Знаешь, Смолин, я вообще-то так девчонка крепкая, всякое видела, меня натурализмом особо не смутишь – сказала Маринка, закончив опорожнять желудок – Но тут что-то совсем уже кошмар-кошмар. Перебор.

— Знал бы, что такой ужас – хрен бы с вами поехал – поддержал ее я.

— Мне вообще не понятно, с чего ты нам на хвост сел – проницательно заметила моя соседка, доставая из своей сумки упаковку с влажными салфетками.

Да я и сам сейчас до конца не смог бы этого объяснить. Тогда, у подъезда, у меня был импульс. Мне увиделась в происходящем рука судьбы, некое логичное завершение событий этой недели. Лесные тени, мое предполагаемое ведьмачье призвание, рассказ Кузьмича о Хозяине кладбищ и вот, финал – выезд на настоящий погост. Я был воодушевлен, я начал верить в свою звезду.

Там это виделось так. А здесь – вот вообще по-другому. Кровь и куски человеческого тела на старой могиле, огороженной лентами, особый вязкий воздух, высоченные деревья, закрывающие солнечный свет своими кронами – все это порядком осадило меня. Не так все просто оказалось, не так мне все виделось около дома.

Нет, никакого страха там, или душевного дискомфорта не было. Просто пришло понимание того, что решение отправиться сюда было достаточно скоропалительным.

— Интересно, а чем тут кошки питаются? – произнесла вдруг Маринка, комкая салфетку и щелчком отправляя ее в бак – Тем, о чем я подумала?

Я проследил за ее взглядом и увидел кошку, сидящую неподалеку от нас. Была она рыжеватого окраса, невеликого размера и, я бы так сказал, аккуратненькая вся.

— Кис-кис-кис – поманила ее Маринка.

Кошка на это только зевнула и прищурила один глаз, как бы говоря: «Делать мне больше нечего».

— Дикая совсем – моментально вынесла свой вердикт Маринка, и направилась туда, где полицейские начали что-то шумно обсуждать.

Кошка презрительно фыркнула ей вслед, будто поняла, что та сказала.

Или поняла?

Я оценивающе посмотрел на нее. Кошка как кошка, ничего особенного.

Но стоило мне только шагнуть в сторону, как она вскочила с места.

Значит, все-таки не слишком она проста. И приставили ее, похоже, именно ко мне.

Ради эксперимента я прошелся по вдоль могил по ближайшей дорожке. Потом повернул на другую. Кошка неотрывно следовала за мной на расстоянии шагов десяти, не сводя с меня глаз.

— Это не моих рук дело – сказал я ей, прекрасно осознавая, что мои слова будут донесены до местного главного – Мне подобное и в голову прийти не могло. И потом – я уважаю чужие права, и не стал бы пакостить на территории, у которой есть хозяин. И здесь я исключительно за компанию с той странноватой девицей.

Кошка мяукнула, а после шмыгнула в разросшийся кустарник рядом с почти ушедшим в землю надгробием, которое было еле различимо в летней зелени.

Крепко подозреваю, что местный Хозяин кладбища и так знает, что это не моих рук дело. Другое странно – как он позволил здесь подобное устроить? Насколько я понял из рассказов Кузьмича, власть у него на своей земле была почти беспредельная, и он мог бы при желании здесь любого прикопать.

Почему же тогда он позволил сделать вот такое? Не знал? Не видел? Меня его кошка нашла мигом, а резню по живому телу, с криками и всем таким, она прозевала? Не сходится задачка. Ну, пусть даже криков не было, на них бы и простые сторожа сбежались, те что из мяса и костей. Положим – заткнули бедолаге рот. Но все равно – боль, ужас, эманации страха. Это все не пропустишь, даже я со своим куцым пока чутьем, что-то такое там ощутил, прежде чем блевать побежал.  А он это все как-то прозевал.

Или не захотел вмешиваться, решил отсидеться в стороне?

Кто же это тогда тут чудачил? С такой мощью, что заставил Хозяина кладбища не влезать в свои дела?

Хотя – я же догадываюсь кто, мне эта мысль в голову недавно уже приходила. Это тот самый ведьмак, которого ищет Нифонтов. И теперь я точно уверен в том, что не хочу с ним встречаться. У меня нет ни малейшего желания превращаться в суповой набор.

Впрочем, может, я и не прав. Может, это обычные сатанисты, а жизнь им веселую не устроили только по той причине, что их было много. Это одного-двух гонять несложно по дорожкам, а толпу рыл в пятнадцать ни один хозяин кладбища с панталыка не собьет.

— Молодой человек – отвлек меня от мыслей дребезжащий голос – Извините, вы мне руку не подадите?

Повернув голову влево, я обнаружил рядом с собой невысокую и старомодно одетую старушку в забавной шляпке с вуалькой.  Ну, как рядом с собой? Она стояла на расстоянии вытянутой руки от меня у неухоженной могилы и опасливо смотрела на разросшийся колючий кустарник, вольготно расположившийся между нами. Такие кусты тут много где росли по краям обширных прямоугольников, которые назывались «участками» и были заполнены могилами. Собственно, из этих участков по сути и состояло кладбище. Причем каждый из них имел свой порядковый номер, чтобы можно было отличить один из них от другого. Для того же, чтобы понять где какой, вдоль тропинок были расставлены путевые столбы с написанными на них цифрами.

Я подал старушке руку, та вцепилась в нее и осторожно, по шажочку, начала обходить куст.

— Куда смотрит администрация? – требовательно спросила она у меня – Почему все это не вырежет, не выкорчует?

— Не знаю – ответил я ей – Наверное, есть в этом резон. Так-то тут вон чистота какая. Мусора нет, деревья опилены где надо, песочком все засыпано.

— Не знаю, не знаю – немного сварливо сказала бабка – Вы-то молодой, вам везде пройти легко будет, а вот мне уже тяжеловато. Особенно эта растительность раздражает.

Она обошла куст и посмотрела на него с нескрываемой неприязнью.

— Да ладно вам – примирительно произнес я – В конце концов – зайдите в администрацию кладбища, напишите бумагу на имя директора. Сейчас на обращения граждан быстро реагируют, не то, что раньше.

— Много вы знаете о том, что было раньше – скептически пробормотала старушка – Что вы видели в своей жизни? Мой милый… Да, упустила совсем – как вас зовут?

Старушка подняла голову, и я увидел, как сквозь вуальку блеснули ее глаза.

Она ведь меня почти поймала, ради правды. Как у меня не вырвалось: «Александр» — даже не знаю. На выдохе успел затормозить.

— Анатолий – чуть замешкавшись, ответил я.

В этот же миг ее рука сжала мое запястье с невероятной силой, я даже вскрикнул – и от боли, и от неожиданности.

Вуалька сама собой завернулась на край шляпки и на меня уставились мутно-мертвые глаза без зрачков.

Это было впечатляюще. Правда-правда. Меня, по крайней мере, проняло. Не так, как там, у разделанного на запчасти трупа, но здорово. Все-таки не каждый день с ходячими трупами встречаешься.

Мертвячка дернулась, ее бледные губы пошевелились, но ничего не происходило.

— Не выходит? – собрав всю имеющуюся в наличии волю в кулак, насмешливо спросил я у нее – Никак, да?

Самое забавное – еще пару недель назад я бы тут, на этом самом месте, скорее всего от страха и помер. Или, как минимум, штаны бы намочил. Вот глянул бы в эти мутные буркалы и синюшное лицо – и все, разрыв сердца на месте.

А тут – вроде, как и нормально все. Ну да, потряхивает маленько от нештатности ситуации, но при этом я контроля над собой не утратил. Вон, даже шучу, пусть и немного натужно.

— Знал? – недовольно процедила она.

— Про ваши трюки с подселением в тела? – уточнил я – Конечно. И ты это, давай, клешню свою отцепляй от моей руки.

Мертвячка отпустила мое запястье, скривила рот так, как живой сроду не сделает, погрозила мне пальцем и истаяла в воздухе. Причем одежда ее осела на землю, а после впиталась в нее, как вода.

— Спецэффекты те еще – признал я, стирая пот со лба – Спилберг и сыновья.

— Мяяяя – услышал я и, подняв голову, увидел на соседнем дереве все ту же рыжую кошку.

— Недоработка – сказал я ей – Чего мертвые днем по территории шастают? А если бы посетители это увидели?

Кошка фыркнула и отвернулась от меня.

— Кладбищенский дозор, блин – пробормотал я и огляделся.

Однако – печалька. Со всей этой суетой и хождениями я в результате совершенно запутался. Аллеи тут были одинаковые, а потому отыскать ту, на которой остались мои знакомые, я затруднялся. Раньше они шумели так, что их было слышно издалека, но за это время, судя по всему, труп собрали, упаковали и унесли, а следом за ним отправились и полицейские.

Главное, вроде и отошел-то всего на пару шагов. Но нет – все вокруг не то.

Хотел, было, набрать Маринку – и обнаружил, что телефон дома забыл. Опять. Надо таблетки попить какие-то, наверное, память ни к черту.

Побродил и вышел к мусорному баку. Обрадовался – вроде тот самый. Оказалось, что нет, не тот. Около того торчащего из земли ржавого крана с вентилем не было. Рассудив, что я его мог просто не заметить, заглянул в бак. Нет, точно не тот. Характерных признаков нет, а должны быть. Мы в него все-таки вдвоем тошнили, причем недавно, такое быстро не исчезает.

При этом паники никакой у меня не было – с чего бы? В лесу не заплутал, а уж отсюда точно выберусь. И вообще – прозвучит по-дурацки, но здесь, в царстве мертвых, я ощущал себя достаточно комфортно, даже инцидент с мертвячкой меня не вывел из равновесия. Страха поначалу нагнал, но душевный настрой не поменял. Помню раньше, в подобных местах мне было маятно, хотелось поскорее отсюда свалить к людям, где пошумнее. А сейчас – ничего подобного даже и рядом нет.

Да и потом, как тут заблудишься? Вон указатель, на котором красуется надпись: «На главную аллею». Главная аллея по любому ведет к выходу с кладбища. Другой разговор, что до дому ехать долго. А сладкая парочка журналистов меня искать не будет, в этом я не сомневался. Они ребята простые, подождут у машины минут пять, пока курят, потом Маринка меня пару раз наберет, не дождется ответа, и скажет:

— Домой, наверное, уехал.

И все. И отчалят они по своим делам. А мне потом через всю Москву своим ходом чапать.

Я дошел до очередного перекрестка и повертел головой. Никого, ничего. Хотя нет – вон там вроде кто-то есть, и этот кто-то идет мне навстречу. Вряд ли ищут меня, но может этот посетитель проходил мимо места преступления и меня сориентирует?

И я угадал. Этот человек точно мог меня сориентировать. Это был Нифонтов.

— Привет – сказал он мне, когда мы поравнялись. Причем мне показалось, что он совершенно не удивлен нашей встрече – Видал?

Я понял, что он говорит про убийство.

— А то – мне даже не пришлось добавлять в голос эмоций, все было натурально – Ужас какой.

— Да, на этот раз даже я впечатлен – согласился он со мной – Доводилось мне видать расчлененку и похлеще, но там работали твари из ночи, живущие рефлексами и не отягощенные моральными принципами. А иногда даже и рассудком. Но тут-то человек чудил, а это совсем другой расклад. Да, ты в курсе, что погибший был ведьмаком?

— Откуда? – мне показалось, что откуда-то на меня повеял холодный, пронизывающий до костей ветер.

— Представь себе – невозмутимо сказал Нифонтов – Самый что ни на есть, настоящий. Крепко вашего брата прореживают, прямо как морковку на грядке.

— Ох – из соседних кустов на землю выбралась какая-то помятая фигура – Упал, упал… Ногу больно. Юноша, вы мне не поможете? Вот вы, тот, что поближе ко мне стоит.

Нифонтов положил мне руку на плечо, пытаясь остановить, хотя я и не подумал даже двигаться с места.

— Иди туда, откуда пришел – посоветовал я фигуре – И остальным скажи – второй раз шутка уже не так заходит. Хотя и с первым разом не сложилось. Несмешно было. И не сильно страшно.

Мертвец ничего мне не ответил, а просто в тут же момент превратился в дымок, который немедленно развеял легкий порыв ветерка. Причем этот исчез прямо с одеждой.

— Матереешь – Нифонтов глянул на меня и в его взгляде я заметил уважение – Ума-разума набираешься. Быстро, быстро. Не ожидал.

— Есть маленько – его похвала оказалась мне неожиданно приятна. Наверное, потому что немного совпала с моими собственными мыслями по этому поводу. Самому себя хвалить дело такое, ненадежное. Другой разговор, если это потом другие подтверждают.

— А теперь скажи мне, приятель, – ты здесь вообще какими судьбами оказался? – потребовал он – Не скажу, что это кладбище находится рядом с твоим домом.

В двух словах я описал ему сложившуюся ситуацию, не касаясь, впрочем, причин, побудивших меня приехать сюда.

— Можно было бы все списать на случайность – помолчав, сказал Николай – Но это в том случае, если бы я в них верил. Чего-то ты не договариваешь. С приятелями твоими все ясно, это их хлеб. Но ты не стрингер, отсюда вопрос — с какого это перепуга тебя потянуло на кровищу поглядеть?

— Есть повод – подтвердил я – Но о нем лучше не здесь.

— С чего бы? – изумился Нифонтов – Место тихое, спокойное, народ вокруг все больше безобидный, неразговорчивый.

— Спорный вопрос – я показал на рыжую кошку, которая снова появилась в поле моего зрения и теперь сидела шагах в пяти от нас.

— А, ты про этих – понятливо кивнул Николай – Да, глаза и уши Хозяина. А тебе есть, что от него скрывать?

— Да не то, чтобы… — помялся я – Но в последнее время в определенных ситуациях стараюсь побольше слушать и поменьше говорить.

— При твоей профессии ты это должен был начать делать давным-давно – назидательно произнес Нифонтов – Ладно, не вопрос. Мне все равно еще часа два делать нечего будет, потому можем побеседовать и в другом месте.

— Мне бы еще моих спутников найти. Не поверишь – потерялся я тут. Свернул куда-то, и теперь то место, где убийство произошло, найти не могу. А телефон дома остался.

— Обычное дело – приободрил меня оперативник – Я поначалу тоже на кладбищах плутал по полной программе. Вроде и участок знаешь, и вон указатели висят, а все равно пока нужную могилу найдешь, упаришься весь. А если дело летом происходит и дожди были, то еще и комары зажрут. Они на кладбищах всегда зверствуют ужасно. Сейчас-то хорошо, сухо, а в сырую погоду – уууу!

Конец его речи я дослушивал уже на ходу, поскольку он довольно шустро зашагал по дорожке, уверенно поворачивая то налево, то направо.

И всего через какие-то несколько минут я оказался в том месте, которое безнадежно искал, оно было совсем рядом. Даже странно, что я сам его не нашел. Или это было закономерно? Не знаю.

Обнаружились там и мои приятели, они беседовали со Стасом, который что-то им негромко объяснял, активно при этом жестикулируя.

— …. пока не надо – услышал я конец фразы, приблизившись к ним – Как можно будет – дам отмашку.

— Горячий материальчик – вкрадчиво произнес Севастьянов – Стас?

— Материал – не колбаса, не протухнет – жестко произнес полицейский.

— Протухнуть не может, но зато актуальность потеряет – объяснил приятелю журналист – Сам же знаешь, это ведь прописные истины.

— Серый, мы дружим с первого класса, и ты меня за это время изучил не хуже, чем себя – Стас достал из кармана сигареты – Если я сказал «нет», значит, нет. А если ты плюнешь на мои интересы, то сам знаешь, что будет. Помнишь, ты в шестом классе все-таки кинул карбид в унитаз в туалете на третьем этаже, хоть я и просил тебя этого не делать? Чем дело кончилось?

— А чем дело кончилось? – заинтересовалась Маринка – И зачем кидать в унитаз этот самый карбид?

— Кидают его для смеха. Там химическая реакция начинается, зрелище еще то – объяснил ей Севастьянов – А кончилось это тем, что Стас со мной потом полгода не разговаривал. Игнорировал меня. Демонстративно.

— У меня мама тогда как раз в школу уборщицей устроилась – пояснил полицейский – Я особо это не афишировал, зачем? Сами понимаете – ей все это убирать пришлось. Точнее – я тогда там все в порядок приводил, после этого придурка.

— Сказал бы сразу – насупился Севастьянов – Чего молчал? Я же не знал? И извинился потом перед тетей Наташей. Она меня, кстати, сразу простила.

— А просто выполнить просьбу друга было сложно? – сдвинул брови Стас – Без вопросов и объяснений?

— Ты всегда любил играть меня втемную – разошелся Севастьянов – Вечно буркнешь что-то вроде «Так надо», и все. И я гадаю – почему надо, отчего надо…

— Успокойтесь, девочки – попросила их Маринка – Что с этим материалом делать будем?

— Ждать будем – махнул рукой ее коллега – Пока соизволения Станислава не воспоследует.

— Вот – полицейский одобрительно кивнул – Правильные слова. Серый, да не менжуйся. Такое шило в мешке не утаишь, особенно при нынешнем развитии технологий. Один хрен просочится что-то в сеть, а потом и ваше время придет. У тебя же, по сути, эксклюзив, причем с фотоматериалами, и даже с комментариями сотрудников полиции. По-хорошему, ваш «Столичный вестник» мне очередную «поляну» задолжал.

— Будет тебе «поляна» — пообещал ему Севастьянов – Я шефа распатроню. Он у нас дядька лютый, но тему понимает и на такие вопросы не жмется. Нет, сначала, как и полагается, он поорет, но потом открывает сейф с кассой.

Пока они общались, последние полицейские покинули кладбище, даже липкую ленту, огораживающую место преступления, и то сняли.

— Ладно, поехали и мы – Маринка поежилась – Вечереет, однако. Сань, может заедем куда-нибудь, выпьем по маленькой? Какой-никакой, а стресс. Не каждый день такое видишь.

Она бросила взгляд в сторону могилы, на которой даже отсюда можно было разглядеть потеки бурого цвета.

— Понимаю, что прозвучит странновато, но я тут останусь – помявшись, сказал я – Просто знакомого встретил, хочу с ним поболтать.

И я показал на Нифонтова, который стоял неподалеку от нас.

— Интересные у тебя знакомые – немедленно сообщил мне Стас – Серег, он точно именно ваш внештатник? А то, знаешь, мысли у меня сейчас разные возникли на этот счет.

— Значит, все-таки тогда я не бредила – расстроенно заметила Маринка – Помню я этого твоего приятеля, и его появление разрушило стройную теорию, которую я себе создала.

— Красиво сказано – отметил Сергей – А что за теория?

— Мне надо выпить – решительно заявила моя соседка – Вези меня домой, у меня там есть бутылка самбуки.  А по дороге я расскажу тебе жуткую историю, в которую влипла по милости вот этого негодяя.

Негодяем был, разумеется, я.

В общем, мы с Николаем уходили с кладбища последними. И уезжали тоже – на стоянке не было ни полицейских машин, ни «короллы» Севастьянова.

— Тут неподалеку есть кафе с восточной кухней, очень приличное место, кормят неплохо и недорого – сказал мне Николай – Как насчет плова? Плов у них замечательно хорош, правильный. Из «девзира», с нутом, с барбарисом. Я в прошлом году в Узбекистане был, в командировке, так вот этот не хуже, чем там.

— Исключительно положительно – сглотнул слюну я – Но я бы лучше шашлыка покушал. Ну, или какого другого жареного мяса.

— Будет – заверил меня оперативник – Я угощаю.

Все было так, как он сказал – кафе было недалеко от кладбища, минутах в десяти езды, внутри было уютно и нешумно.

— Ну, а теперь рассказывай – потер руки Николай, когда мы сделали заказ, и официантка в пестром халате отошла от нашего столика – Что же такое с тобой случилось?

И я рассказал ему о своих похождениях на выходных. Про тещу только не стал упоминать. А зачем? Сдалась она ему. И потом – хоть она и распорядилась нашими со Светкой судьбами по своему усмотрению, но сдавать ее оперативнику я не захотел. Какая-никакая, а родственница. Пусть даже и бывшая.

— Интересное кино выходит – сообщил мне Нифонтов, дослушав мой рассказа – Значит, та сторона тебя поманила к себе? Нечасто такое случается. Поздравлять не буду, общение с мертвыми штука непростая, но и печалиться особо не стоит, потому как из подобного дара, при правильном подходе к делу, можно немалую выгоду для себя извлечь.

— Даже так? – удивился я.

— Почему нет? – оперативник отпил воды из высокого стакана – Например, в качестве медиума работать, спрос на их услуги есть всегда и высокий. Настоящих медиумов в городе раз, два и обчелся, в основном шарлатаны одни промышляют. А к тем, кто вправду слышит мертвых, люди в очередь пишутся за полгода. Таким специалистам нет резона в телешоу покойников в багажниках машин искать и рекламу делать, они сами выбирают, с кем работать, а с кем нет. И гонорары у них – ого-го какие. Да и другие варианты применить твой талант есть.

— Просто странно это слышать именно от тебя – пояснил я – Ты вроде как из идейных. По крайней мере, мне так показалось. И тут на тебе – бизнес-планы. Того гляди, предложишь сотрудничество, посредничество и «крышу».

— Правильно показалось – кивнул Нифонтов – Так оно и есть. Я из идейных, у нас других нет. Не попадают к нам другие или быстро отсеиваются, как правило, с пометкой «пропал при невыясненных обстоятельствах». Даже для нас невыясненных. Но при этом мне лично не помешает знакомый ведьмак, который имеет устойчивые связи с той стороной. А если он еще при этом обзаведется полезными знакомствами и начнет неплохо зарабатывать, то это будет совсем уж замечательно. Опять не понял?

— Нет – искренне признался я.

— Если у тебя все будет хорошо, то ты не станешь промышлять разными непотребствами, вроде тех, что сегодня были на кладбище – приблизив ко мне свое лицо, доверительно проговорил Нифонтов – Смысла тебе в этом не будет никакого. А, значит, и мне не надо беспокоиться о твоем будущем, не надо ожидать того, что в один прекрасный день мне отдадут приказ встать на твой след. Я бы не хотел тебя убивать, ты хороший парень, нет в тебе зла. Ну, и повторюсь – твои таланты мне тоже могут быть полезны. Если я к тебе как-нибудь обращусь за помощью, ты же мне не откажешь?

— Не откажу – подтвердил я, понимая, что другого ответа быть и не может.

Кстати – а чем не вариант? Можно и медиумом поработать. Почему нет? Изучить рынок, провести маркетинговый анализ. Может, даже агента найти.

— Ну вот – Нифонтов благожелательно посмотрел на девушку, которая принесла нам еду – Про то и речь. Я тебе больше скажу – когда привяжешь к себе силу и если всерьез надумаешь заняться тем, о чем шла речь, мы тебе поможем. К нам разные люди ходят, кое-кому из них твоя помощь очень может пригодиться. А там дальше в ход пойдет «сарафанное радио». И еще – на долю малую мы не претендуем. Нам она не нужна. Мы государственное учреждение. Бюджетники мы.

Я не удержался от смешка. Просто вспомнил, как всегда в первый день любой проверки со стороны любых государственных органов, зампред Димка Волконский обязательно отправлялся с ее руководителем в итальянский ресторан, который был по соседству с банком. Он отсутствовал где-то часа полтора, а в кабинете председателя правления его ждало все руководство в полном сборе и пило литрами кофе. Потом Волконский возвращался и показывал им самую обычную салфетку, бумажную, ту, которой рот вытирают и руки. На ней была написана циферка, это была стоимость благополучного завершения этой самой проверки. Так сказать – все в ваших руках. Устроит банк эта циферка – все пройдет быстро и безболезненно, с шутками, прибаутками и актом проверки, который будет прочитан до того, как придется ставить на нем подписи. И, при необходимости, даже подредактирован. Нет устроит – никто специально вас топить не будет, просто тогда все будет по-взрослому, и работать проверяющие станут со всем усердием и прилежанием. Как должно. Выбирать вам.

Да и других примеров у меня хватало. Но – из любого правила бывают исключения. В конце концов – он же и в самом деле не обязан был меня спасать тогда на поляне. Но сделал это.

— Знаю, о чем думаешь – Нифонтов заправил салфетку за воротник рубашки – Вот такие мы смешные чудаки. Да и потом – услуги, за которыми я буду к тебе обращаться, они ведь тоже в каком-то смысле мзда, так что не очень-то это и благотворительность.

Ну, вот это больше похоже на правду. Меня его последние слова даже как-то успокоили, а то я уж начал свои жизненные ценности пересматривать. Просто не верю я в бескорыстие на постоянной основе, нет его в нашем мире. Вон, даже тот же Стас, несмотря на дружбу с Севастьяновым, все равно какую-то денежку с его редакции имеет. Не с друга, но с его работодателя. Это разные вещи.

И в этом нет ничего предосудительного, как по мне. Услуга есть услуга. Помочь хорошему другу в его личном деле – это святое. За подобное денег не берут, по-другому поступать просто свинство. Но если это переходит в служебную, общественную область – то здесь личного нет, это уже производственное. И тут счет другой должен идти.

— Да и рано пока об этом думать – спустил меня с небес на землю Николай, вытирающий руки влажной салфеткой – Сила-то еще не твоя, приятель. Ну да, она дает тебе о себе знать, даже направляет, но этого мало.

— Знать бы, что ей надо, давно бы это сделал – вздохнул я и взялся за нож с вилкой, собираясь разделать аппетитный кусок мяса, утопающего в трех соусах и обложенного овощами, приготовленными на гриле.

— Я думаю, тут нужен некий шок – Нифонтов пальцами слепил из плова кругляш и отправил его в рот – Мощный эмоциональный всплеск или что-то в этом роде. И лучше всего, если этот всплеск случится на кладбище. Раз уж тебе близка его природа, то надо на него и делать ставку.

— Даже не знаю, что сказать – чуть не поперхнулся я – Например? Могилу вскрыть, что ли?

— Ну, это уже крайности – Нифонтов отправил в рот еще один шарик – Тем более противозаконные, на этот счет есть статья в уголовном кодексе.

— Отвергая – предлагай – вроде бы и в шутку сказал я, но давая понять, что от совета не откажусь.

— Нет проблем – аппетитно причмокнул оперативник – Как насчет того, чтобы свести через пару часов личное знакомство с Хозяином того кладбища, на котором мы сегодня были? Как по мне – та еще встряска.