Глава пятая, в которой герой частично выплачивает долги

                                          Глава пятая

                              в которой герой частично выплачивает долги

— Не поеду! – негромко, но очень отчетливо произнесла фея – Не имеете права!

— Как же? – удивился фон Ахенвальд – Он твой батюшка, он решает, как тебе жить до тех пор, пока ты замуж не выйдешь. Твое же дело беспрекословно ему подчиняться, так благонравные девицы обязаны поступать.

— Я не благонравная! – заверещала фея – Я сама по себе!

— Может мастера-экзекутора позвать? – деловито осведомился у меня великий магистр – Мы молодых оруженосцев частенько порем за провинности, через это дело они быстрее понимают то, как надо родной орден любить. Ваша дочь не оруженосец, но ей маленько всыпать тоже не помешает.

— Золотые слова – умилился я и поманил фею пальцем – Иди сюда, дитя мое. Будем тебе ума-разума вкладывать древним, но эффективным методом.

По Трень-Брень было видно, что она всерьез перепугалась. Игра-то игрой, но по заднице и здесь никто получать не хочет, мне ли этого не знать?

— Вы чего? – фея вспорхнула повыше и уцепилась за цепь на которой висел железный кругляш со горящими свечами, выполнявший здесь роль люстры – Совсем уже?

— А вот не спорь со старшими – сдвинул брови фон Ахенвальд – Сказано – в обитель, значит – в обитель. Там тебя полезным вещам научат – вышивать гладью, варенье варить, смирению, опять же.

— У меня квест появился – проскулила фея – Меня даже название его пугает: «Путь добродетели». Хейген, я не хочу его принимать!

— Пограничные условия есть? – поинтересовался я у нее деловито – Как тебя оттуда забрать можно будет? После квеста, по истечению времени или как-то еще? И самое главное – штрафные санкции за отказ есть?

— Ничего там нет – жалобно шмыгнула носиком Трень-Брень.

— Принимай – жестко сказал я – Не развалишься, покукуешь несколько дней взаперти.

— Да не хочу я! – упорствовала фея – Даже несколько дней. Не по мне это.

— Принимай – добавил стали в голос я – Так надо. Не беси меня!

— Блин, чего я с тобой поперлась? – вздохнула Трень-Брень, видимо осознав, что деваться ей некуда – Ладно, приняла. Чтобы я еще когда…

Надеюсь, что имелось в виду: «Чтобы я еще когда с тобой куда пошла». Если это на самом деле будет так, то я уже в огромном выигрыше.

— Ну вот – тут же подключился к разговору фон Ахенвальд, не выказывая никакого удивления по поводу того разговора, который мы вели с феей перед этим – Сейчас я напишу рекомендательное письмо к настоятельнице обители, и можете отправляться туда.

— А проводник? – перешел я к главному, ради чего, собственно, все это и затевалось – Нас бы проводить туда через портал, так-то добираться в те края сколько.

— Думаю, ваш друг фон Рихтер сделает это с удовольствием – сообщил мне великий магистр – Он там раньше бывал, так что места те ему знакомы. Я как-то с ним Клаудии одну вещь посылал.

Да ладно? Вот уж воистину – сам себя перехитрил. Хотя, если призадуматься – что же мне, всех рыцарей Ордена опрашивать: «Не знаете ли вы, как добраться до плато Фоим?».

Зато решился еще один вопрос – кого с собой в те места брать, кроме Назира. Есть случаи, когда в одиночку бродить проще, а есть такие, когда пара крепких спутников лишними не будут. Это тот самый. Я еще и Флоси с собой захвачу, почему нет? Опять же – пьянству бой. Ведь ему волю дай, он с этой коронацией снова до пикси в глазах допьется. Причем на этот раз до несуществующих.

— Так, где тут у меня чернила? – фон Ахенвальд отошел в угол комнаты, к конторке – Сам давно ничего не писал, все секретарь, секретарь. Артрит, знаете ли. Вот такая штука – великий магистр рыцарского ордена в руках меч не удержит. Пора бы на покой, да не отпускают, говорят, и без меня мечами есть кому помахать.

— Не «г-говорят», а «г-говорит» — поправил магистра брат Юр, без стука входя в комнату – Это мои с-слова, и я от них не отказываюсь. Что за д-документ, если не с-секрет?

— Рекомендательное письмо – фон Ахенвальд окунул перо в чернильницу – Хейген все-таки решил отправить дочь к Клаудии, в обитель.

— В-верное решение – одобрил брат Юр – Т-там свежий воздух, з-здоровый коллектив, сб-балансированное питание и много к-книг. Я бы и сам в т-таком месте месяц-д-другой провел, отдохнул бы от в-всего на свете.

— Мне страшно – пожаловалась с люстры фея – Особенно пугает здоровый женский коллектив. Я такого никогда не видела и даже о подобном не слышала.

— Ну да – согласился с ней я – Разве такое в природе встречается? Две женщины – беседа ни о чем, три – хоровое пение после бутылки «мартишки», четыре – механизм для сплетен и слухов друг о друге, пять и более – гремучая смесь, бахающая с интервалом раз в полсуток.

— Я знаю, о ч-чем говорю – успокоил меня брат Юр – Ей п-понравится. Я собственно, что з-зашел? Пойдем, п-побеседуем, пока великий м-магистр упражняется в эпистолярном ж-жанре. Надо кое-что об-бсудить. А вы двое – т-тут посидите. В-вы, юная л-леди под потолком, т-там от вас вреда м-меньше, а т-ты, Назир, прямо з-здесь. И п-проследите, чтобы она никуда не сб-бежала, лови ее потом по всему з-замку.

Ей-ей, была бы возможность – в жизни бы с ним не пошел беседовать. Знаю я эти разговоры и то, чем они заканчиваются. Я ту цепочку, что сегодня завершилась, вот таким же образом получил. Но – не откажешь, особенно в свете того, что он для меня нынче сделал. И для себя тоже, это понятно, но все-таки. Да и будущее – оно еще не наступило, кто знает, что там дальше будет.

— Ко мне не п-пойдем – заметив, что я завертел головой, вспоминая, где тут его покои, сказал мне Юр – С-смысла нет – разговор н-недлинный. Но и в к-коридоре его вести не станем, т-так дела н-не делаются. Мы же себя ув-важаем, да?

Тебя бы в застенки Азова, там те же интонации и такой же подход к вопросу. Его вообще не с безопасника «Радеона» слепили? Замашки временами очень похожи.

Брат Юр зашел в соседнюю с покоями фон Ахенвальда комнату, обставленную более чем скромно – там были только стул и стол, придвинутый к смежной с соседним помещением стене, на котором лежали листы пергамента и стояла чернильница.

— П-помещение секретаря – пояснил мне казначей – П-просто его сегодня н-нет.

Ну да, так я и поверил. Впрочем, мне нет дела до того, кто тут кого слушает и стенографирует.

— В-вот какой у меня вопрос к т-тебе – брат Юр сел на стул, я же прислонил зад к столу – Т-ты что в Эйгене устроил?

— В Эйгене? – я заморгал глазами, показывая, что даже не понимаю, о чем идет речь – Когда?

— Д-давай вот без этих б-балаганных трюков – поморщился казначей – Или ты всерьез д-думаешь, что я н-ничего не знаю? Да вот, бишь, к-как там?

Он достал из-под рясы свиток пергамента, развернул его и процитировал:

— «А еще при п-принце Вайлериусе был нек-кий ч-человек, в грязной красной р-рубахе и босый, к-коей его явно и сп-подвиг на безумства, а после куда-то ск-крылся. Принц же, об-бнаружив сие исчез-зновение крайне опеч-чалился, а после изрек: «Сами р-разберемся. Всем кровь п-пущу, умоется ей маменька». И ведь пускает, стервец, причем ум-мело, весь в отца св-воего пошел. В-вчера вечером был убит Бран, к-капитан королевской гвардии и п-приближенное к королеве Анне лицо, ну, т-ты его помнишь. Он, п-по сути был тем, к-кто держал в уз-зде гвардию, а т-теперь его нет и в Эйг-гене вот-вот резня начнется. Да что Эйген? Западная М-марка бурлит, скоро там так-кое пламя п-полыхнет, что страшно подум-мать. П-повторю вопрос – что ты т-там устроил?

И не соврешь, что это не я. Он же сам мне наводку на Академию дал, брат Мих был со мной и с точностью до минуты назовет время, когда я поднимался наверх, в город. Сравнить его с тем, что в свитке – и все. Вот чуяло мое сердце, что аукнется мне та прогулка.

И вот еще — интересно, кто же был отцом Вайлериуса? Спросить бы, но опасаюсь, что это за собой потянет очередную цепочку. Может, так потом узнаю.

— Я к гибели Брана отношения не имею – твердо заявил я – Ну да, место он занял то, что обещали мне, но я за это на него не в претензии.

— В этом я и н-не сомневался – из голоса брата Юра как-то неожиданно исчезли все мягкие нотки, это было голос полководца перед боем или матерого инквизитора, беседующего с еретиком – Его г-гибель – она некстати, н-но это д-другое. Что ты сказал В-вайлериусу? С-сидел себе юноша, п-потихоньку сходил с ум-ма, н-никуда не лез, никому не м-мешал – и на тебе. С-сначала от с-сердечного приступа умирает ректор, п-потом с-скандал с матерью, п-потом на его ст-торону переходит два п-полка гвардии и весь в-выпускной курс Академии Мудрости. Что такого н-надо было сказать ч-человеку? Т-тут не только п-политический интерес, но и п-профессиональный.

— Про бабу его я ему рассказал – неохотно ответил я казначею – Ну, что утопили ее вместе с ребенком в чреве. Жуть какая!

— А – понятливо кивнул брат Юр, скрестил руки на груди и вздохнул – Т-теперь понятно. Из всех р-рычагов воздействия ты в-выбрал самый эффективный для д-данного конкретного случая. Эм-моции. Я р-рад, что чему-то т-тебя научил, но в данном случае эта р-радость – она г-горьковата на в-вкус. М-мне не нужен король Вайлериус. М-мне на троне Запада нужна к-королева Анна. Что ты улыб-баешься? Это н-не личное пожелание, это п-политика.

— Само собой – закивал я – Политика, понятное дело.

— Е-есть договоренности и в-взаимные обязательства. И они св-вязаны не т-только с моими интерес-сами – по-моему, рассердился на меня брат Юр – В-все завязано на Анне. П-приди к в-власти Вайлериус – и что тогда? В-всем нашим зад-думкам – конец.

— Так это… — предпринял я попытку вставить слово, но был остановлен взмахом руки.

— Н-нет, все-таки надо было убирать В-витольда – казначей вздохнул — Дружба-д-дружбой, но когда она н-начинаем мешать делу, т-то какая м-может быть лирика?

— А…. – снова открыл рот я, но Юр нехорошо глянул на меня из-под бровей.

— Т-только скажи мне, что не он тебя навел на мысль поговорить с Валейриусом – пригрозил мне казначей – Б-боги с тем, что ты запамятовал о т-том, что мой сч-четовод видел вас, п-память у тебя всегда б-была слабая. Но г-голову-то и логику в-включать надо? Сам п-посуди — откуда тебе знать про том, что там с этой девкой из джунглей случилось? Или об этом т-трубят на всех углах? Н-нет, теперь т-трубят, но еще нед-делю назад про это никто н-не знал даже.

Ну да, тут меня раскатали как тесто по столу, не вильнешь в сторону.

— Н-не лезь больше в Эйг-ген – хлопнул ладонью по столу брат Юр – А если уж слож-жится так, что тебе н-надо будет туда нав-ведаться – сначала скажи об эт-том мне. Если на тебя в-выйдет В-витольд или его люди – т-то же самое, сразу известишь меня, причем незам-медлительно. Т-точнее даже так – в-выслушаешь его предложение, с-скажешь, что подумать надо – и ко мне. В-вопросы?

— А если Вайлериус начнет брать верх, ты за кого будешь? – не удержался я.

— Я немолод – с достоинством ответил мне брат Юр – И к-как все люди в воз-зрасте люблю с-стабильность и н-неизменность. Запомни это х-хорошенько.

Вроде как про Анну сказал, но имени её не назвал. Стало быть – не так уж устойчиво нынешняя королева сидит на троне, потому и «Запомни». А потом, в нужный момент может прозвучать что-то вроде: «А что может быть стабильней м-молодой крови на т-троне? П-помнишь, Хейген, я п-про это тебе гов-ворил?». И все, можно по новой перезаключать старые договора, я же все подтвержу. А я – подтвержу. Лучше королю соврать, чем брата Юра подвести.

Но надеюсь, обойдется без этого, поскольку в Эйген я не собираюсь. И вообще Запад седьмой дорогой планирую обходить.

— Я все понял – покладисто ответил я казначею.

— Точно? – прищурил левый глаз казначей.

— Предельно – заверил его я.

А квеста не дали. Но оно и понятно – на что именно тут он может быть? На то, что я должен поведать казначею о том, чего, возможно и не случится? Во если я намылюсь в столицу – тогда да, что-нибудь да выдадут.

— Н-ну и хорошо – брат Юр поднялся со стула – П-пошли, великий м-магистр наверняка уже письмо доп-писал.

Верно, дописал. И даже предложил мне сразу позвать Гунтера, но я отказался. А смысл? Оно, конечно бы неплохо прямо сейчас в те края рвануть, времени-то сейчас полно, вот только – кто знает, что меня там ждет? А у меня на ночные часы запланированы увлекательные прогулки по кладбищам – сначала по одному, потом – по другому. Надо быть последовательным. Мелкие дела еще можно совмещать, это нормально, но два таких квеста лучше делать по отдельности. Вот упокою Оэса – и на плато рвану. А если и не упокою, то хоть какую-то информацию по этому поводу получу.

Так что я отказался, мотивируя это тем, что фон Рихтеру надо еще боевых друзей в последний путь проводить. Подумав, добавил почти искренне, что и сам пошел на церемонию прощания, ибо это были лихие парни, но я же не член ордена? А это такое дело, только свои должны на нем присутствовать.

Фон Ахенвальд чуть не прослезился, заставив подумать меня о том, что и вправду сдает старик. Не было в нем еще совсем недавно эдакой сентиментальности. Или это просто у меня репутация с ним дошла до такого уровня, что он меня как совсем уж своего воспринимает, а потому не стесняется выказывать слабость?

Но по большому счету для меня это было совершенно непринципиально, потому я не стал ломать голову над тем, что в данном случае является верным, а что нет, удостоверился в том, что фон Рихтера никуда в обозримом будущем не отправят из замка и отправился домой, в Пограничье. Нет, оно было бы разумней тут остаться, опять же – свиток портала можно было бы сэкономить, но Трень-Брень я ведь здесь одну, без пригляда, не оставлю?

В коронном замке тем временем шла гульба по всем правилам. И это, заметим, была только репетиция завтрашнего банкета. Звучала музыка, к которой больше всего подходило название «фольклор», нестройный хор пел какую-то песню, кто-то орал дурным голосом: «Да я знаешь кто? Да я знаешь кого? Да меня знаешь как?», причем после каждого вопроса раздавались звуки ударов. Особый апокалиптический шик всему этой вакханалии добавлял здорово подгулявший Флоси, орудовавший у огромной винной бочки эпических размеров черпаком. Его кто-то поставил сегодня на раздачу, он разливал вино. Вот я понимаю –сбылась мечта человека, и личная, и карьерная. Вот это взлет. Вчера туалеты чистишь, сегодня – вино разливаешь. Позавидовать можно.

Чуть поодаль занимались своим любимым делом наши гномы. Они боролись, собрав вокруг себя немало зрителей. Между ними сновал наш казначей Ромул, громко выкрикивавший ставки и собиравший деньги.

Все были довольны, все были при деле, день задался. На этой бравурной ноте с чистой совестью я вышел из игры.

— Сломалась, что ли? – Вика, которая, судя по всему, недавно только проснулась, с недоверием посмотрела на нейрованну – Не сам же ты вылез оттуда так быстро?

— Чой-та? – я бодро выбрался из чуда техники – Да запросто. Я там бегаю, бегаю, а потом думаю – выходной же. Чего я его на эту нарисованную реальность трачу, стоит ли оно того? А ведь меня тут, в настоящем мире, ждет самая красивая женщина Вселенной.

— Если ты задумал какую-нибудь аферу, то имей в виду – я закон чту и уважаю – сдвинув брови, предупредила меня Вика, засмеялась, когда я, нырнув под одеяло пощекотал ее, а после, вздохнув, призналась – Но при этом меня так легко уговорить, сбить с верного пути. Я же – женщина.

Ээээ, милая. Это ты поздно спохватилась, это тебе мне надо было излагать в ту веселую ночь, когда ты меня пьяненького на машине из редакции везла. Хотя – и тогда в этом смысла не было бы. Я все одно ту ночь не помню.

Всегда поражался тому факту, что время – самая странная штука на свете. Оно способно растягиваться и сокращаться, оставаясь при этом неизменным. Фраза кривенькая, но тем не менее – это так. Вот сегодня – вроде столько всего уже было, а на часах все еще утро. Позднее – но утро. То есть – сколько всего успел за такой короткий отрезок. А бывают дни, когда вроде и не делал ничего, при этом за окнами уже стемнело, и вспомнить нечего, впустую часы и минуты пролетели, осталось только ощущение бесполезности личного бытия.

— На улице солнышко – сообщила мне Вика, встав с кровати и подходя к окну – Денек-то славный какой, прямо загляденье.

— Хочешь куда-то поехать? – уточнил я у нее, потягиваясь – Ты сразу конструктивные предложения давай, издалека не заходи.

— Да я сама не знаю – немного расстроенно отозвалась Вика – С одной стороны – надо бы, середина января, с другой – как-то лениво. Одеваться надо, идти куда-то опять.

— Ну, с другой стороной – оно понятно – я потолкал подушку кулаком – А вот с «одной стороной» — это я не до конца осознал. Середина января – она что, как-то связана с необходимостью поездки в какое-то конкретное место? Я чего-то про тебя не знаю, ты участница некоей секты, вроде «Седьмого пришествия Нафанаила»?

— В каком-то смысле – да – Вика захихикала – Все жительницы больших городов участницы одной большой секты. Новый год прошел?

— Прошел – я начал понимать, куда она гнет.

— Народ потратился? – продолжила она.

— Не без того.

— Значит, пришло время чего?

— Скидок – предположил я.

Хотя – как предположил? Уверенно произнес. Не первый день на свете живу.

— Вот и не знаю – то ли поехать и реализовать свое священное женское скидочное право, то ли нет – пожаловалась Вика – Дилемма, понимаешь? Не поехать — это против всех законов логики и устоявшихся в обществе традиций, но при этом собираться, одеваться, красится жутко неохота.

Мое мнение в данном случае не учитывалось, но я был не претензии. Мужское «Да ну нафиг, куда-то ехать» в том случае, если перед ним стоит слово «скидки» никогда не является аргументом, принимаемым во внимание. Это аксиома, положение, не требующее доказательств.

Все, что мы можем – исподволь влиять на принятие решения, умело используя точечные удары.

— Шелестова Мариэтте в пятницу сказала, что в «Ритейле» сегодня в большинстве магазинов дискаунт будет. Она, конечно, шалава, но в этих вещах разбирается – Вика уперла одну руку в бедро, другой поправила волосы. В свете солнечных лучей это смотрелось очень красиво, я бы сказал – немного по античному, особенно учитывая то, что из одежды на ней были только тапочки. Она у меня не анорексичка, хвала богам, или кому там еще, есть на что приятно поглядеть, потому я с полным правом собственника залюбовался этой картиной – В принципе, «Ритейл» не так и далеко, что тут ехать-то?

— Знаю я эти скидки – как бы немного отстраненно произнес я – Вчера цену подняли, сегодня на столько же опустили, до позавчерашнего значения, вот тебе и вся скидка.

Аргумент не новый, но иногда действует.

— Да нет – отмахнулась Вика – Так давно никто не делает. Не знаешь, так и не говори.

Было видно, что она не может найти для себя железобетонного «за» или «против», и лень в ней борется с природным инстинктом, который коротко можно сформулировать как «побежать и купить».

— Ну, если так, то почему бы и нет? – зашел я с другой стороны – Опять же – наших может встретим. Ту же Шелестову. Так сказать – не дня друг без друга.

Это был тонкий и расчетливый ход. Ну, так я подумал.

— Согласна – Вика снова потянулась и солнечные лучи окутали ее со всех сторон – Я тебе больше скажу – я, как мы приедем, сама ей позвоню. У нее скидочных карт полно, что есть, то есть. Скидка на скидку – это ли не счастье? И – иди, побрейся, пока я завтрак приготовлю. Все-таки в люди выходим.

Ошибочка вышла. Как же это я так? И обратного не отыграешь, все, спалился. Осталось только себе льготы выбить.

— Может, там поедим? – предложил я – Чего время терять?

— Вот любишь ты всякую дрянь в желудок пихать, будто дома нет – в голосе Вики я услышал уже подзабытые нотки всех своих бывших подруг, которые появлялись у них в тот момент, когда я из категории «парень» переходил в состояние «потенциальный супруг» — Сел бы сейчас, поел по-людски.

Ничего я на это ей не ответил, просто встал и пошел в ванную. Хоть я и проиграл в этом бою, но данную часть своих позиций я все равно не сдам.

Народу в торговом центре было как всегда в выходные полным-полно. Я обернулся к Ватутину, который, само собой, составил нам компанию и скорчил рожицу, вроде «Ну что я могу сделать?». Тот никак на это не отреагировал.

На самом деле – нелюдимый он. Даже хуже Эдварда, с тем хоть было все ясно, там нордические корни, но этот-то, судя по фамилии, отечественного производства. Нет, чтобы в машине рассказать, о чем вчера Азов и Ерема беседовали. Но нет, он либо молчал, либо в микрофон инструктировал пару своих людей, которые тоже отправились с нами. Я их сейчас не видел, но они точно где-то поблизости.

— Лен, ты где? – Вика, держа трубку у уха повертела головой – А, понятно. Скоро будем. Везучий ты, Киф.

— Ты так думаешь? – засомневался я и зевнул.

— Они на фудкорте – пояснила Вика – Мэри тоже здесь. Так что ты освобожден от беготни, будешь нашей базой и перевалочным пунктом. Сидишь за столиком, ешь свою отраву, следишь за пакетами.

И вправду – повезло. Этот вариант самый приемлемый. Времени, понятное дело, все равно жалко, но – все-таки.

Наших сослуживиц мы нашли без труда, они сидели около одной из кофеен.

— В принципе – учится тебе надо, Мариэтта – услышал голос Шелестовой – Сейчас ты одна, но не всегда же так будет? Вот Костик – у тебя же с ним серьезно?

Меня заинтересовал этот диалог. Что – Костик? При чем тут он? Я остановил Вику и приложил палец к губам. Парочка нас так и не заметила.

— Я так не могу – засмущалась Мариэтта – Я же не эта самая… Ну, ты поняла?

— При чем тут содержанки? – Шелестова повертела пальцем у виска – Умная женщина всегда даст понять мужчине, что ему пора бы и раскошелиться. Но это только при том условии, что ты данную особь воспринимаешь по-настоящему всерьез, не как попутчика или просто парня на одну ночь, а как того, кто каждое утро будет видеть тебя ненакрашенной. Тем самым ты выясняешь сразу несколько полезных вещей. Во-первых – не жлоб ли он. Во-вторых – чего от него ждать потом. В-третьих – насколько он серьезно к тебе относится. Но, повторюсь – такое имеет смысл проворачивать только с тем, кого ты решила захомутать всерьез, это важно. Тут дело-то не в деньгах совсем, усвой это раз и навсегда. Деньги что, мы ведь умные и красивые, мы всегда себе на бокал мартини и шоколадку заработаем. Тут принципиальный момент, и он напрямую связан с дальнейшей доминацией над семейным бюджетом.

— Хорошо формулирует – прошептала мне на ухо Вика – Вот ведь!

В этом «вот ведь» сплелось сразу много всего, и в первую очередь – вот ведь дал ей бог талант. Почему ей, почему не мне?

— И все равно… — помялась Мариэтта.

— Еще раз говорю – все зависит от того, кто этот мужчина и что ты от него ждешь – терпеливо объясняла ей Шелестова – Ну да, грань между проверкой и перманентным вымогательством тонка, не спорю, но ты же женщина, ты пройдешь по этой тонкой линии не упав. Ты же в этих вопросах на голову выше любого мужчины, у тебя есть чутье и хитрость. Все решает подача, это самое важное. Если сказать: «Мне нечего надеть» или там «Сегодня распродажа» — это выглядит как развод на деньги или даже требование подарка за определенное тепло, подаренное ему тобой. И тогда он будет воспринимать тебя определенным образом, как женщину, которую можно купить. Нет-нет, не как содержанку, но как женщину, с которой можно договориться, а это уже проигрыш. А вот если встать на стульчик и сделать так…

Елена вскарабкалась на пластиковый стул и детским голосом произнесла:

 

Выйду в поле ночью голенькой,

Пусть сожрет меня медведь,

Все одно мне бедненькой

Нечего надеть.

 

Несколько девушек, сидящих неподалеку выдали понимающие улыбки и чуть ли не зааплодировали, как видно поняли, о чем идет речь.

— Вот! – Елена провела ладонью по сидению и снова уселась на стул – И все, дальше просто смотри – поймет, не поймет, и какие сделает выводы, от этого зависит, куда вырулят ваши отношения дальше и нужен ли он тебе такой. К тому же это все актуально только до колец, Мендельсона и пьяных гостей, потом все становится куда как проще.

— А ты сама так делаешь обычно? – вступила в беседу Вика, как видно – не выдержав.

— Не-а – как ни в чем не бывало отозвалась Шелестова – Пока нужды нет.

— Или нет того, кому такие стихи прочесть можно? – Вика села за столик – Киф, чего застыл?

— Пока – нет – не стала спорить Елена – Если папу не считать.

Ага, как же. Это ты им рассказывай про папу, я хорошо помню, что ты даже машину себе сама купила, отказавшись от его подарка, про это давным-давно Азов рассказывал.

— Папа – это хорошо – Мариэтта отпила кофе – С ним все проще, он все понимает. А у тебя, Ленка, все так сложно.

— Это только в теории – Шелестова внезапно мне подмигнула – На практике все куда как проще. Правда, Виктория Евгеньевна? Ну, вы-то знаете.

— Мы в такие дебри не лезем – быстро ответила Вика – Киф, мы сейчас пойдем уже, иди купи себе еды, что ты там обычно берешь? Крылья, стрипсы…

Кстати – а Шелестова права. У нас все так и было. Ну, почти так.

— И то – я оставил свои мысли при себе, не высказывая их вслух. Зачем? – Пойду.

Когда я вернулся обратно, то никого уже не застал. Из знакомых лиц я увидел только Ватутина пристроившегося по соседству от того столика, где сидели девушки.

— Может – составите компанию? – показал я ему на полный поднос – Не управлюсь один.

Фаст-фуд – он коварен, особенно с голодным человеком. Запахи еды, которые, подозреваю, специально были искусственно синтезированы маркетологами, всегда будят аппетит, и в очереди тебе кажется, что ты готов съесть все, что только можно, потому еды ты набираешь в полтора раза больше, чем нужно. В результате ты уже еле дышишь от сытости, а на подносе еще полно харчей. И чего делать? С собой эту пищу не возьмешь, фаст-фуд хорош, когда он только-только приготовлен и горячий, в остывшем же виде он непригляден и неприятен на вкус.  Ну, а выбрасывать – жалко. И вот пихаешь его в себя, пихаешь…

Ватутин помотал головой, отказываясь от моего предложения.

— Была бы честь предложена – равнодушно пробормотал себе под нос я и уселся за столик.

— Вообще-то он прав – в голосе Валяева не было ни капли сарказма, одна назидательность – Я тебе уже говорил – не ешь ты эту пакость, нет в ней ничего путного. Ну хочешь курицы или мяса – купи и зажарь сам. А еще лучше – Вику к плите определи, это будет объективно верным решением. Наконец – у нас в здании отличная столовая с правильным меню, в нем есть бифштексы, мясо по-французски и водочка. Так что тебя как распирает натрескаться этой псевдопищей?

Он присел по соседству со мной и кинул взгляд в сторону Ватутина. Точнее – того места, где он был минуту назад. Сейчас мой телохранитель сместился на несколько столиков левее, причем компанию ему составили крепкие ребята в черных дорогих пальто и с добрыми улыбками на губах.

Я ему не удивился. Давно уже не случалось такого, чтобы мне дали спокойно поесть на выезде.

— Ты как здесь? – спросил я, разворачивая сэндвич и отправляя в рот пригоршню картошки.

— Так распродажи же – Валяев поднял руку, в которой было несколько пакетов и потряс ей – Скидки!

— Скидки – это да. Такое не пропускают – я потянул колу через соломинку и впился в булку с курятиной, обильно приправленной специями внутри.

Валяев с сомнением посмотрел на меня, поставил пакеты на свободный стул и потянулся к ведерку с куриными ножками.

— Отрава, понятное дело – взял он одну и понюхал – Но, с другой стороны – курицу испортить трудно.

Минут пять мы сосредоточенно жевали, время от времени по-братски прихлебывая колу из одного стакана, с которого я снял крышку.

— Ты мне вот что скажи – вытер салфеткой губы Валяев – Ты почему вчера ни мне, ни Максу не сказал о том, с кем Азов разговоры на катке разговаривал?

А в самом деле – почему? Да я просто не сообразил это сделать. Точнее – я даже про это не подумал, на эмоциях после дня прожитого и в предвкушении дня грядущего.

Хотя – и сообрази я об этом, тут еще было бы над чем подумать. Что врать – экскурсия на нижние этажи произвела на меня большое впечатление. Я и до того ссориться с Азовым не стремился, а теперь откровенно побаиваюсь это делать. Причем – не столько за себя побаиваюсь, сколько за тех, кто меня окружает.

— Забыл – ухватил я еще горсть картошки-фри – Хочешь верь, хочешь – не верь, но просто забыл.

— А я Максу так и сказал – почему-то обрадовался Валяев – Он, правда, в этом сомневается, но вот я тебе верю.

— А ты сюда только за этим и приехал? – поинтересовался я – Чего просто не позвонил?

— Сказано тебе – шоппинг у меня – потыкал Валяев пальцем в сторону пакетов – Подтяжки вот себе купил новые, ремень. Джемпер клетчатый, они сейчас в моде. А поскольку ты тут, вот, решил сразу с тобой поговорить. Ну, и еще кое с кем. Ленка же тоже здесь.

А, тогда все понятно. Я и на самом деле вторичен, он за скальпом Шелестовой приехал, а ко мне как к путевому столбу пришел. Вот никак ему не дает покоя сия не сдавшаяся крепость. Ну-ну, удачи.

Вот интересно – они прямо все-все слушают, что у нас в комнате происходит или во время соитий все-таки прерываются? Нет, меня это совершенно не беспокоит, да и с чего бы – что естественно, то не безобразно. И потом – Вика красивая, так что пусть завидуют.  Просто интересно.

Нет, не буду спрашивать. Ответа все равно не получу, а значит, и смысла в этом нет.

— Здесь – подтвердил я и показал рукой в сторону улицы магазинов – Точнее – где-то там. Вон, по лавкам поброди, где-то да найдешь. Сюда они вряд ли скоро вернутся.

— Да это понятно – Валяев побарабанил пальцами по столу – Пойду, поищу. Неудобно все-таки вот так – не поздороваться, не засвидетельствовать почтение.

— Понятное дело – согласился с ним я, грызя острое крылышко – Не по-джентельменски как-то.

— Знай я тебя чуть похуже – подумал бы, что ты надо мной глумишься – Валяев цыкнул зубом – Но мы общаемся давно, так что не думаю, что это так.

— Эк ты фразу закрутил — уважительно протянул я – И – сам посуди – накой мне над тобой глумиться? Смысл? Мне же это боком и выйдет. Ты мне другое скажи – кто Азова-то слил?

— Почему сразу «слил»? – Валяев покрутил пальцем у виска – Она сам вечером нам рассказал про разговор с этим… Еремой.

Последнее слово он произнес так, как будто плюнул.

— О как – на это раз ему удалось меня немного обескуражить – Тогда ко мне какие претензии?

— Порядок потому что быть должен – менторским тоном произнес Валяев – Сходил – доложись. Что-то пошло не так – сообщи. Чего мне тебя учить, ты же стреляный воробей.

— Стреляный – подтвердил я – И резаный. И ботинком топтаный. Знаешь, если всё, что со мной случилось за последние полгода перечислять, то там такой список увечий выйдет…

— Опять ты за свое – помассировал виски Валяев – Сто раз тебе говорено – делай все так, как мы тебе говорим – и не будет никаких проблем. Сам же приключения на свою задницу находишь. Ладно, пойду я. Туда, говоришь, пошли?

— Туда-туда – заверил его я – Скажи, а о чем они беседовали – Азов и Ерема? Палыч что-то рассказал?

— А как же – осклабился Валяев, вставая из-за стола – Говорит, что этот чистюля, Ерема, в смысле, еще раз заверил нас в том, что они все делают исключительно по правилам, сказал, что он за честную конкурентную борьбу, без подковерной возни и всего такого прочего. Мол – пусть победит достойный.

— Победит – в бизнесе? – не понял я – Это же не чемпионат и не спартакиада, тут «выше, дальше, быстрее» относительны. Нет, периодически вручаются всякие там «бизнесмены года», но там тоже все просто, на это дело есть четкие расценки, состязаться не надо. Нужных людей знать надо, кому занести.

— Много ты про бизнес знаешь – мне показалось, что Валяев немного смутился – Это спорт почище любого другого. Ладно, я пошел. А ты помни о том, что телефон всегда должен быть под рукой.

Он потрепал меня по плечу и направился в сторону магазинов.

Забавно. Картина происходящего вокруг меня, и без того уже достаточно ирреально выглядящая, получила новую грань, которую следовало всесторонне обмозговать. Хотя, если честно, эта грань достаточно гармонично встала на свое место, обосновав кое-какие мои логические выкладки.

Напроситься что ли на прием к Старику, спросить у него все напрямую? Сдается мне, он единственный из всех, кто не станет темнить и запросто подтвердит мои предположения. Или наоборот – разнесет их прах.

Вопрос только в одном – точно ли я хочу знать правду?