Автор: Андрей Васильев

                                              Глава четвертая

                                               Королевская свадьба (окончание)

Кое в чем я ошибся. Эбигайл пошумела немного, да и полезла в паланкин, тот, что золотой. Правда, при более внимательном рассмотрении выяснилось, что Читать далее «АП-12. Глава четвертая»

                       Глава третья

                                               Королевская свадьба (начало)

«Хейген, скотина! Чтоб ты сдох, чтоб тебе пусто было!!!»

 

А следом за этим еще штук пять сообщений, и все приблизительно такого же содержания.

Читать далее «Файролл-12 Глава третья»

    Глава вторая

                                                             На круги своя

— Да ладно! – осклабился я, но улыбка практически моментально сошла с моего лица, потому что я осознал, что, похоже, никто в этот раз шутки шутить не собирается.

Читать далее «Файролл — 12. Глава вторая»

                       Акула пера в мире Файролла-12

                                 Квадратура круга

 

У каждого своё предназначение,

У каждого своя мечта в своём кармане.

Мы в очень хаотическом движении,

Хотя само движенье в чётком плане.

Павел Воля

                                                  Глава первая

                                                       Иллюзии и коллизии

Прозвучит странно – но не воспоследовало. В смысле – ничего не воспоследовало. Совершенно. От слова «совсем». То есть после того, как я Читать далее «Акула пера в мире Файролла-12 Квадратура круга»

                     Глава седьмая

 

— Сейчас не понял – это все, что я смог сказать, увидев то, что происходило перед квартирной дверью.

Точнее – не происходило, поскольку оба персонажа, отиравшиеся перед ней, ничего особо и не делали.

Родька просто стоял, вальяжно опершись на длинную рукоять молотка, который обычно лежал в моем ящике для инструментов, и внимательно следил за здоровенным котом дымчатого окраса, который расположился напротив него и, откровенно скучая, полировал когти своей левой передней лапы когтями же правой передней лапы.

— Вот он – обрадовался при виде меня Родька – Я же говорю – нет хозяина дома! А без него внутрь жилища никому ходу нет. А тебе – особо.

Кот, выслушав его, презрительно фыркнул и прекратил свое занятие, его кривые когти скрылись в мягких подушечках лап.

— Приперся вот этот и говорит: «Мне твой хозяин нужен» — с видимым облегчением вещал тем временем мой слуга, не отпуская, впрочем, рукояти молотка – И внутрь рвется. А от него кладбищем за версту разит! На что нам тут такие гости? Сейчас этот, потом еще кто припрется, а там и пойдет, и поедет! Хозяин, послушай меня, гони его в шею, этого усатого!

Сам кот на слова Родьки никак не реагировал, он тем временем величественно повернул голову ко мне, склонил ее к плечу и с интересом таращился на меня своими узкими, пронзительно-зелеными глазами.

И явно понимал все, о чем шла речь, поскольку, когда Родька замолчал, я с величайшим недоумением осознал, что кот улыбается!

Не скажу, что это было крахом моего представления о мироздании, особенно в свете событий последнего времени, но улыбающийся кот – это вам не сварливый призрак и не ведьма с десятивековой историей. Этих последних хоть как-то можно воспринять, в конце концов и те, и другие даже в литературе описаны, причем не художественной, а околонаучной.

Нет, коты с улыбкой тоже есть в мировой классике. Но в какой именно! И что дальше меня ждет? Тру-ля-ля и Тра-ля-ля? Или Безумный Шляпник?

Черт, может я просто сошел с ума, и все, что вокруг меня происходит, это только замысловатый бред моего воспаленного мозга? И я вовсе не стою здесь, возле лифта, созерцая улыбающегося кота и непонятное существо, которое тискает рукоять молотка, а лежу, привязанным к кровати в соответствующем учреждении, накачанный галоперидолом?

Кот что-то проурчал, его роскошные усы встали торчком.

— Хозяин это мой – проверещал Родька – Чего мне тебе врать?

— Стоп – попросил я обоих, присел на корточки и привалился спиной к стене – Граждане, у меня сегодня был очень трудный день и не менее трудный вечер, потому голова вообще не варит. Давайте по порядку, хорошо?

— Хорошо – с готовностью согласился мой слуга – Сижу я, значит, у телевизора. Точнее – мы. Вавила Силыч в гости зашел, ну, и Кузьмич заглянул. Да еще Тимоха из первого подъезда тоже подтянулся. Он хоть и молодой, но толковый. Сегодня же суббота, как раз «Магическое противостояние» идет. Такая это потеха, животики надорвать можно! Жалко только, что два выпуска я пропустил, пока мы в деревне были. Но ты не переживай, хозяин, мне Силыч с Кузьмичом все обстоятельно обсказали про то, что там показывали!

— Ну, хоть за что-то можно быть спокойным – порадовался я за слугу, гадая о том, почему я должен за это переживать – Дальше.

— Дальше – почесал в затылке Родька – Дальше чай пошли пить. Гости в доме, как их чаем не напоить? Я покон знаю и достоинство твоего дома не уроню.

— Значит, опять мне завтра в магазин идти — подытожил я – И? Родь, не беси меня!

— А потом приперся этот – показал лапой на кота слуга, причем тот, подтверждая его слова, кивнул – Силыч его сразу учуял и забеспокоился, мол «Что-то могилкой потянуло». Сбегал, посмотрел и рассказал, что гости у нас. И верно – вот этот у двери сидит и говорит: «Дай войти, у меня дело к хозяину твоему. Послание для него».

— Кто говорит? – обреченно уточнил я.

— Он – Родька показал на кота – Кто еще? Но мне таких гостей у нас дома не надо. У нас тут не погост.

Самое забавное, что после его объяснения, пусть и бессвязного, мне стало чуть полегче. Я начал догадываться, от кого сюда пожаловал этот посланник. И о том, что, возможно, не очень-то это кот.

— Приношу извинения за поведение своего слуги – обратился я к коту, который все также, не мигая, смотрел на меня – Вас прислал ко мне Хозяин Кладбища, ведь так?

— Муррр – подтвердил кот.

— Он – перевел Родька – Только непонятно мне, хозяин, чего это ты извиняться вздумал?

Невесть откуда появившийся в нашей компании Вавила Силыч отвесил ему затрещину и сказал:

— Александр, я тебя душевно прошу – ты только этого вот в дом не зови. Ведь потом повадится сюда ходить – ввек не отвадим. Знаю я кладбищенскую живность, сталкивался.

Кот что-то коротко прошипел, повернувшись к подъездному, но тот и глазом не моргнул, да еще и зубом вызывающе цыкнул, мол: «Имели мы вас в виду».

А вот это уже серьезно. Одно дело бредни моего мохнатого приятеля, у которого семь пятниц на неделе, и совсем другое — предупреждение подъездного, существа знающего и обстоятельного.

Ладно, это все здорово, но перейдем уже к делу. Надо же узнать, что от меня Хозяину Кладбища понадобилось.

И потом – оно, конечно, вокруг ночь, опять же летняя суббота, половина жильцов по дачам разъехалась, например, мои соседи точно туда умотали на своем «опельке», но все равно не дело такие дискуссионные клубы на лестничной площадке устраивать. Еще увидит кто, как я с котом разговариваю, греха потом не оберешься.

— Подытожим – предложил я, и все три собеседника повернули головы в мою сторону – Что у вас ко мне за дело? Точнее – у того, кто вас послал?

Кот снова мявкнул, а после зашипел, как бекон на сковороде.

— Его хозяину любопытно знать, как у тебя дела – с готовностью перевел с кошачьего на русский Родька – И спрашивает, не хочешь ли ты нанести ему визит?

Врать не стану, не числилось подобное в моих ближайших планах. Теплых воспоминаний о том месте, где правил хозяин этого кота у меня не осталось, вопросов, ответы на которые мне мог бы дать только он, тоже не возникало покуда. Так чего ради тащиться в это царство мертвых? Просто так, походить, поглядеть? Так там не экскурсионный маршрут, у того места другая суть.

Хотя раньше или позже я бы все равно там оказался. Без вариантов. Сейчас вопросов нет, потом появятся. Да и про ту же Мару он точно знает немало, не то, что нелюбопытная Мезенцева. Другое дело, что он меня и послать может куда подальше, с него станется.

— Непременно – твердо ответил я – Обязательно загляну к нему в гости, прямо на следующей неделе. На выходных.

Хочешь – не хочешь – идти надо. Не та это персоналия, от приглашений которой отказываются. Вроде бы власть этого существа не так уж и велика, ограничивается всего-то одним московским кладбищем, но это ничего не значит. Знания и опыт его безмерны, и это перетягивает все остальное. Для меня потеря расположения Хозяина Кладбища будет крайне неприятна, поскольку именно он мог мне рассказать о мире мертвых больше кого бы то ни было. О моем новом мире, если говорить точнее.

— Пшшшш! – вальяжно произнес кот и почесал лапой за ухом.

— Как-то так его хозяин и предполагал – перевел Родька, а после добавил уже от себя – Все, теперь проваливай отсюда!

Кот презрительно смерил его и подъездного взглядом, текучим движением скользнул ко мне, на секунду обвил мои ноги своим хвостом, скакнул на перила лестницы и сиганул с нее вниз, прямо в пролет!

— Фига себе! – охнул я – Убьется!

— Этот? – в один голос сказали Родька и Вавила Силыч – Да ни в жизнь!

Я подошел к лестнице и глянул вниз. Тишина, пустота. Никакого намека на присутствие нежданного кладбищенского гонца.

— Дядька Вавила, а за что ты меня ударил? – поинтересовался у подъездного мой слуга – Я же все правильно говорил.

— А с какого ты задумал хозяина своего жизни учить? – подбоченился подъездный – Ты кто такой есть? Слуга его. Так и веди себя соответственно, уважительно. Воли ты много взял, Родион, вот что я тебе скажу. И если Александр тебя не хочет приструнить, то я за него это сделаю.

— Это да – задумчиво сказал я – Много я тебе воли дал, Родька.

Мой мохнатый приятель забеспокоился, заерзал по полу и отпустил рукоятку молотка, которая моментально бахнула Вавилу Силыча по ноге. Ну, или как это у него называется?

— Ай! – даже подскочил подъездный от неожиданности – Что же ты за телепень такой? Все у тебя не того! То дров нет, то угля, а поутру и котел с…ссс…. Сперли!

— Больно, да? – виновато, но при этом с надеждой спросил у него Родька.

— Унизительно! – рявкнул Вавила Силыч – Полено ты березовое, принесло тебя в мой дом на мою же голову!

— Я не хотел – привычно протарахтел Родька – И больше не буду!

Вроде бы и забавно все это, а мне почему-то захотелось перенестись в тот день, когда я бежал по Гоголевскому бульвару и убить в себе доброго самаритянина. Если проще говорить – просто пройти мимо той скамейки, на которой помирал старый ведьмак Захар Петрович. В смысле – пройти мимо, не останавливаясь.

В конце концов у меня тоже есть предел терпения. Иногда и тишины хочется. И чтобы ты никому не нужен был, никто у тебя над ухом не зудел и ничего от тебя не требовал.

Как видно, Вавила Силыч что-то по моему лицу понял, потому как он приоткрыл дверь, сгреб Родьку за шиворот и втолкнул в коридор квартиры. После прихватил молоток и сам отправился внутрь, сказав мне перед этим:

— Ты, Саш, давай, домой иди. Чайку выпей и спать ложись. А можно и без чаю, сразу на бочок. Вид у тебя больно заморенный.

— Я пирог испек – донеслось до меня из коридора.

— Вот я тебя инструментом! – рыкнул подъездный от двери, за ней что-то грохнуло, а после Родька испуганно взвизгнул.

— Дурдом – констатировал я, пожалел, что года два назад бросил курить, и отправился домой.

Не надо мне никакого чаю. Я даже в душ не пойду. Что там – даже ругаться по поводу пустых пакетов из-под чипсов и пластиковых жбанов с надписью: «Лидский квас», валяющихся на столе в комнате и то не стану. Спать хочу.

Точнее – забыться.

Наутро (а оно наступило у меня где-то в полдень) в комнате была идеальная чистота, а у Родьки вид был прямо по уложению Петра Алексеевича, того, который Первый – лихой и придурковатый. Как и положено лицу подчиненному перед лицом начальствующим.

— Завтрак готов – сказал он мне, только заметив, что я открыл глаза.

— Это хорошо – потянувшись, похвалил его я — Это ты молодец. Но дисциплинарного взыскания тебе все одно не избежать.

—  Чего мне «все одно»? – озадачился мой слуга.

— Огребешь ты по-любому – пояснил ему я – Прав Вавила Силыч, распустил я тебя.

— Зря ты, хозяин – проникновенно сказал Родька, голос у него задрожал, нос усиленно засопел – Я же для тебя все, ты же знаешь. Вон, Антипку поколотил, да еще как! А сегодня-то, сегодня! Уж расстарался так расстарался!

— Что «сегодня»? – привстал я на кровати.

— Так эта приходила – Родька потыкал лапой в направлении потолка – Три раза. А ты спишь. И что я, позволю какой-то там… Ну, короче – девок много, если из-за каждой недосыпать, то никакого здоровья не хватит.

— Ты чего учудил? – даже икнул я.

Мне представилась картина в стиле Хичкока – истерзанное тело Маринки, багровые ручейки крови на ступенях подъездной лестницы, и злорадный хохот Родьки, стоящего над трупом с ножом в руке. Или молотком? Нет, ножом, проломленный череп смотрится не так выгодно, как заляпанная кровью белоснежная женская блузка.

— Она в дверь ни свет, ни заря трезвонить начала – явно гордясь собой, начал вещать Родька – Куда это годится? Ну, я и того!

— Чего того? – я испытал огромное желание взять его за мохнатую грудь и как следует потрясти – Говори уже! Чего ты ей сделал?

— Ей? – Родька почесал затылок – Ничего я ей не сделал. Нет, кабы я мог чего ей сделать, она бы у меня с непроходящими «ячменями» под обеими глазами ходила. А еще «типун» ей на язык посадить можно, тоже хорошая штука! Но я решил все по-другому. Я к этому делу подошел кре-а-тив-но!

Новые, до того им не ведомые слова, Родьке очень нравились. Не все из них он мог произнести целиком, не по слогам, но все равно использовал неологизмы исправно. Любимыми в настоящее время были «смартфон», «интеллектуал», «позитивный» и, собственно, «кре-а-тив-но».

И ведь что интересно – в отличии от попугая, он понимал, о чем идет речь. Потому мне и стало сейчас по-настоящему страшно. Креатив в его исполнении – это могла быть практически любая «жесть».

— Я проводок перерезал! – раздувшись от осознания собственной весомости, наконец выдал информацию мой слуга – Нет проводка – звонок не звонит. Она, правда, еще и стучала, но я дверь в комнату закрыл, да и все. А смартфон твой в тряпицу замотал и в хлебницу убрал. Она и на него звонила.

Точно, я вроде бы слышал дверной звонок, но он быстро стих, а я повернулся на другой бок и снова заснул.

— Проводок? – выдохнул я – Перерезал? Тот что на стенке, рядом с потолком?

Родька кивнул и подбоченился. Вот мол, хозяин, каков я. Ну да, бывает, что портачу, зато усердия сколько, трудолюбия.

И да, это самый что ни на есть креатив. Он решил возникшую проблему самым незатейливым способом — взял и перерезал проводок звонка. Чего проще?

Блин, придется мастера вызывать. Я сам, увы, в этом вопросе совершенно безрукий. Гвоздь в стенку, понятное дело вобью, а вот проводок соединить – это уже вряд ли. Точнее – вряд ли результат воспоследует. Током меня шарахнет непременно, но звонок как до того не звонил, так и потом звонить не будет.

— О, опять приперлась – поднял лапу вверх Родька – Вот же ей неймется!

И правда – в дверь кто-то стучал, причем, похоже, ногой.

— Есть такие люди, Родион, которым проще открыть дверь, когда они этого очень хотят – вздохнув, сказал слуге я – В этом случае проблем у тебя будет куда меньше. Она раз пришла, два пришла – и все впустую, ей не открыли. А на третий раз она МЧС вызовет, и они просто вынесут дверь подручными средствами.

— А МЧС – это кто? – заинтересовался Родька.

— МЧС – это МЧС – я встал с кровати – Все, брысь в шкаф или куда там еще. Пойду, узнаю, что ей надо.

— А порты-то? – слуга подбежал к креслу, куда я вчера покидал свою одежду – Хотя да, девка-то лядащая, чего ее стесняться?

Интересно, что он вкладывает в слово «лядащая»? Но хорошо, что Маринка его не слышала, она бы даже и гадать не стала, сразу бы его прибила. А потом еще чучело набила и из него сенсацию раздула. Мол – вот как они выглядят, марсиане!

Мне, к слову, тоже перепало изрядно.  Как только я открыл дверь, то меня для начала обматерили, причем настолько заковыристо, что заслушаться можно было. Не во всякой пивной такие обороты услышишь, и не во всякой автомастерской.

Потом, сразу же после этого, меня нежно облобызали в обе щеки, сообщили, что хоть я и гад такой, но по мне кое-кто соскучился, а после пожурили за то, что я завел себе нехорошую моду встречать гостей в трусямбах. Не то, чтобы это сильно раздражало взгляд одной юной и совсем еще невинной особы, но все-таки нечто неправильное в этом есть.

— Чего у тебя со звонком? – Маринка направилась в кухню – Утром сначала работал, потом перестал.

— Враги сломали – ответил я из комнаты, где натягивал на ноги джинсы.

— Знаю я твоих врагов – серебристо засмеялась Маринка – Лень и бесхозяйственность. В один прекрасный день они разрушат всю твою квартиру.

Скрипнула дверь шкафа, в появившейся щели я увидел перекошенную от злости мордочку Родьки. Я показал ему кулак и покачал головой, как бы говоря: «Попробуй только». Мой слуга покорно кивнул, а после демонстративно завязал узел на одном из моих галстуков, которые болтались рядом с ним.

— Кто бы уж говорил – возмутился я, прихватил с кресла футболку и направился к гостье – У тебя самой, между прочим, вся квартира грязными чашками уставлена. Напомнить, почему?

Маринка промолчала. И правильно поступила.

Дело в том, что моя очаровательная соседка кофе пить очень любила, а чашки после этого мыть нет. Мытье посуды вообще не входило в число ее любимых занятий, но при этом тарелки, ложки и вилки задействовались гораздо реже, чем чашки. Да и в целом готовка не была ее коньком, зато она знала все более-менее приличные места общепита в округе, а в смартфоне напротив некоторых мужских имен имелись примечания, вроде «Сергей, ужин» или «Антон, обед». Это были те бедолаги, в компании которых при необходимости (читай – во времена финансовой нестабильности) можно было пойти перекусить, но при этом правило «кто девушку обедает, тот ее и танцует» не соблюдать. Безнадежная влюбленность даже в наше циничное время имеет место быть, это факт. Иногда из рядов этих простаков кто-то выбывал, но на его место практически сразу заступал кто-то новенький. При всей своей безалаберности Маринка внимательно следила за состоянием дел в маленьком королевстве любви к ней, и ласково называла этих бескорыстных поклонников «мой стабилизационный фонд».

Так вот – о чашках. В какой-то момент моя соседка поняла, что раз за разом ей все муторней каждый день мыть эту чертову посуду. И тогда она поступила просто. Она пошла и купила сразу двадцать симпатичных чашек и с тех пор не знала горя. Даже при том, что она поглощала кофе литрами, три десятка чашек все равно за день или два угваздать было проблематично. Когда же запас емкостей подходил к концу, а квартира, напротив была там и сям уставлена испачканной посудой, то Маринка говорила:

— Не хочется, а надо.

Она сволакивала чашки в ванную, заливала их водой, дожидалась, пока они в достаточной степени отмокнут, а после бралась за дело.

В принципе, у всех нас свои тараканы в голове, но на свежего человека «однушка», уставленная чашками с коричневым кофейным налетом внутри производила сильное впечатление. Меня-то таким не прошибешь, но вот ее собственную маму это в свое время изрядно шокировало. По-моему, бедная женщина даже засомневалась, ее ли это дочь.

Так что – кто бы говорил!

— Ты куда запропал-то? – Маринка, похоже, тоже была не прочь сменить тему. Она с удовольствием критиковала всех на свете, начиная от покойного Николая Коперника и заканчивая вполне себе здравствующим Дональдом Трампом, но терпеть не могла, когда указывали на ее какие-то недостатки.

Впрочем, подобной слабостью может похвастаться половина населения земного шара.

— За городом был – я включил чайник – Ты если кофе будешь, то сама себе его бодяжь. А то вечно недовольна – то он для тебя слишком крепкий, то чересчур слабый.

— За городом – это понятно. А чего к телефону не подходил?

— Так сел он – выдал я самую что ни на есть правду – А зарядить было проблематично.

— Мы тебя искали – поделилась уже известной мне от подъездного новостью Маринка – Стас звезды обмывал, очень хотел с тобой выпить.

— Да? – я изобразил печаль – Экая досада! Ну да ладно, он парень шустрый, скоро, глядишь, еще повышение получит. Тогда это дело комплексно и провернем.

— Кто, Стас? – в голосе Маринки прозвучало немалое уважение, что для нее было редкостью – К гадалке не ходи, так и будет. Реально целеустремленный человек. Поверь, я еще буду в копирайтерах бегать, а он уже куда-нибудь в центральный аппарат МВД уйдет, причем сразу на серьезную должность.

Верю. У меня такое же впечатление о нем сложилось. Кстати – надо будет позвонить и поздравить его с повышением. Помимо того, что он человек хороший, он еще и очень полезный. Этот парень умеет не только кого-то ловить или отыскивать, как, например, Нифонтов. Еще он умеет делать то, что особо ценится в сотрудниках правоохранительных органов, но при этом нечасто встречается в их среде. Он умеет «решать вопросы». Это отдельный талант, данный не каждому. У Стаса он есть, и хотя бы только поэтому с ним стоит, как минимум, приятельствовать. Хотя, он еще и по жизни парень неплохой, так что рад я за него неподдельно.

— Между прочим, о гадалках – Марина сыпанула в кружку кофе, добавила пару ложек сахара и плеснула туда кипятку – Ты в курсе, что покойный Антон Семенович большие деньги тратил на оккультизм?

— А то это так было непонятно? – съязвил я – Вспомни, чем он промышлял на кладбищах. От больших денег каждый сходит с ума по-своему.

— Да нет, я не о том – подула на горячий напиток соседка – На вполне легальный, имеется в виду. Пару газет содержал, вроде «Таинственные знаки судьбы», еще куда-то там вкладывался. А главным его детищем было «Магическое противостояние». Ну, знаешь, рейтинговое реалити, где забавно одетые люди с закрытыми глазами ищут где в пустой комнате пакет с молоком спрятан, а ведущий их по полной троллит. Народу очень нравится.

Народу, говоришь? Да что там народу, нечисть – и та смотрит, открыв рот.

— Хана, стало быть, теперь этому противостоянию — позлорадствовал я – Некому в отважных бойцов финансовые вливания делать, а без этого любая магия захиреет. Особенно телевизионная.

— Шиш тебе – Маринка снова отпила кофе – Хоть лидер и отбыл в мир иной, но его компания продолжила финансирование программы. И очень некислое по суммам, можешь мне поверить.

— Ну и хорошо – я не понимал, куда она гнет, но на всякий случай изобразил радостную улыбку – Пусть себе дальше развлекаются. Особенно если народу в радость.

— И я буду в этой программе участвовать – закончила свою мысль Маринка.

— Чего? – опешил я – Ты?

— Я – гордо сказала соседка – Первые съемки на следующей неделе. Так что я тебе теперь не просто: «Эй, здорово, Маринео», а белая колдунья Мариния.

Услышанное было уже перебором, потому я захохотал во все горло, прекрасно, правда, понимая, что этого она мне не простит.

— Мариния! – всхлипывал я – Убиться об стену!

— Скотина ты, Смолин! – у моей приятельницы покраснели щеки – Чего? Красиво же!

— Нет, там все один чуднее другого, но с таким именем тебя в сети точно на запчасти разберут – сквозь смех, попытался объяснить ей я – Но это ладно. Ты скажи мне другое – на кой тебе вообще этот цирк? Я понимаю, что попиариться для журналиста – это святое, но не настолько же твои дела плохи?

Маринка помолчала, посопела, обиженно на меня позыркала, после достала сигарету, прикурила ее и таинственным голосом сказала:

— Общность интересов!

Как видно, она решила, что данного объяснения мне за глаза хватит.

— Плоскопечатно! – в тон ей ответил я, прищурив глаза и эдак таинственно покачав головой.

— Смолин, с тобой положительно стало невозможно иметь дело – возмутилась Маринка – Это капец какой-то просто!

— Объясняй все по-людски, раз уж решила со мной поделиться чем-то, тогда и реакция на твои слова будет соответствующая – уже нормальным голосом произнес я – Что за общность интересов?

— Короче, с этим шоу все не так уж просто – Маринка стряхнула пепел в чашку – Стас – он темнила хороший, но я так поняла, что к нему есть какие-то интересы у УБЭПа. Ну или как их там теперь называют?

— Опять непонятно – изумился я – УБЭП – это прекрасно, но Стас в СКМ работает, причем районном. И не начальником, а рядовым опером. Где он, и где эти душители коррупции?

— Стас говорил что-то насчет взаимозачета – соседка поболтала ногой – Там у них, силовиков, на самом деле, все очень тесно завязано. Но я думаю, что они какую-то свою операцию мутят, где и Стас, и я только статисты. А может даже и не они, а «фсбшники». Мне говорили, что за операциями УБЭПа часто именно они стоят. Да и это реалити только предлог, чтобы подобраться поближе к темным делам покойничка. И, само собой, к его деньгам. Состояние-то немалое осталось, его сейчас приближенные этого психа на куски рвут.

— Хочешь совет, Мариния? – побарабанил пальцами по столешнице я – Не лезла бы ты туда. Материал, конечно, может выйти козырный, спора нет, но вот только не стоит оно того. Голова и здоровье дороже.

— Эксклюзив – веско проговорила Маринка – И публикация в серьезном издании из верхушки рейтингового топа, с последующим трудоустройством. Рычагов давления у этих ребят много, и как раз это говорит о том, что тут без «федералов» не обошлось. Мне такая публикация не помешает, как, ради правды, и умеренная скандальность. Сам знаешь, сейчас в прессе востребован не только талант, но и лихая слава.

— Нелогично это – подумав немного, сказал я – У них что, своих сотрудников не хватает? Зачем в эту, скажем так, операцию, привлекать сторонних людей, да еще и журналистку? Все знают, что пресса и «силовики» не сильно большие друзья. Вы им кровь портите, они вам красивых девочек из пресс-центра присылают и при первом удобном случае козью морду устраивают. Вот и выходит, что не сходится задачка.

— Какой ты все-таки зануда, Смолин – Маринка перегнулась через стол и щелкнула меня по носу – Ну да, мутность имеется, но мне на это, признаться, насрать. Может, люди сверху хотят не слишком себя светить, может, они сочли более разумным использовать сначала «винтики» вроде меня и Стаса, чтобы в нужный момент явиться перед всеми, гремя огнем и сверкая блеском стали. Да и пофигу. Мне важен тот факт, что эту полянку можно неслабо окучить в профессиональном плане.

— Хозяин – барин – согласился с ней я – А от меня-то ты чего хочешь в этой связи? К чему это все рассказала? Если нужно благословение или разрешение, так я не против, развлекайся. Только все-таки имя смени на более благозвучное. Точнее – не такое дурацкое.

— Я с ним делюсь сокровенным, как с другом, а он… — возмутилась Маринка – Мне твое разрешение нафиг не нужно, я девочка взрослая. Просто хотела, чтобы ты об этом всем знал.

— Ну вот, знаю – хмыкнул я – И чего? Уже ведь сказал —  стремно это все, и попахивает скверно. Но ты же все одно к моему мнению не прислушаешься.

В этот момент за спиной Маринки тихонько приподнялась прямоугольная решетка, закрывающая вентиляционное отверстие, и в нем показался Вавила Силыч, который начал активно жестикулировать, показывая на мою соседку, и давая понять, чтобы я ее не вздумал отговаривать. Судя по всему, подъездный очень хотел, чтобы наша красавица приняла участие в телешоу. Уж не знаю, накой ему это надо, но факт есть факт. Может, наличие личной магессы в нашем доме поднимет его престиж среди соседей, а, может, даже как-то скажется на получении главного ежегодного переходящего приза московских домовых, которым является некий деревянный посох с камушком в навершии, по рассказам приносящий удачу тому району, который им в данное время владеет.

А может, они просто хотят за нее «поболеть». За своего «болеть» всегда приятней, чем за чужого. Мы-то, люди, в конце концов тоже за нашу сборную по футболу болеем, и всякий раз надеемся на чудо.

— Саш, я ведь знаю, что ты каким-то краем ко всей этой мистической небывальщине отношение имеешь – тихо и очень серьезно произнесла Марина – Не знаю, как ты во все это впутался, не знаю почему, но уверена, что так оно и есть. Я помню все, что было той ночью, в лесу, до последнего слова. И вижу, как ты изменился за этот месяц. Нет, вроде бы все то же самое, но твой всегдашний инфантилизм как-то вдруг взял и пропал без следа, а вместо него появилось что-то новое. Не могу пока понять, что именно, но так оно и есть на самом деле. И, если тебе интересно, могу еще сказать, что это новое мне лично очень нравится. А еще я хочу тебя спросить – если вдруг я влезу во что-то, с чем не смогу разобраться сама, то могу на тебя рассчитывать?

— Разве у меня есть выбор? – удивился я – Даже если скажу «нет», то твои проблемы все равно станут моими. Ты просто придешь и поставишь меня перед фактом.

— Раньше так и было бы – призналась Марина – Но не теперь. Я же говорю – ты меняешься, и очень быстро. И скоро ты научишься говорить людям «нет».

— Но пока я скажу «да».

Вавила Силыч радостно сцепил ладони, изобразил нечто вроде знака «салют», и скрылся в вентиляционной шахте.

— Тогда дозволяю тебе выбрать мне новое имя – величественно произнесла Маринка.

— О как – фыркнул я – Дай еды, дай ложку, а желудок у меня свой. Ладно. Как по мне, надо что-то такое, длинное, красивое и незаезженное. Эээээ…. Верховная друидесса Великого Края.

— Друидесса? – Маринка поморщилась – Откуда у нас друиды? У нас не Англия, слава богу.

— Ну не «ведьма» же? – возразил я – Там ведьм и без тебя как грязи. Кто у нас еще есть? Ведуньи, колдуньи…

— Матушки и бабушки – добавила соседка – Но это вообще не мое.

— Для наяды ты уже… — я хотел сказать «старовата», но вовремя прикусил язык. За такое меня и препарировать на месте могут – О, придумал! Верховная дриада Восточных пределов Марена Великая.

Решетка снова открылась, в проеме появился Вавила Силыч с вытаращенными глазами и постучал себя узловатым пальцем по лбу.

А вот это любопытно. Понятно, что он среагировал на имя «Марена». Значит, чего-то знает. И я его как следует расспрошу об этом.

Но вообще это шутка была, так что волноваться ему не о чем. Ни один нормальный человек себя так не назовет. Даже участники «Магического противостояния», а уж чуднее тамошней публики не найти.

— Марена – Маринка скорчила гримаску – Моя версия имени была не фонтан, согласна. Но это немногим лучше.

—  Ну и будь самой собой – предложил я.

И вправду – не лучшая идея лишний раз козырять именем такой богини. Может, ее и нет. А если все-таки есть?

— И правда! – внезапно развеселилась соседка – Чего мудрить? А вообще мне нравится! Верховная дриада Восточных пределов Марина… Нет, не Великая, это не то. Я буду Марина Лучезарная.

                                     Глава шестая

 

— Отпусти его – сказал Нифонтов.

— Сбежит ведь – в один голос сказали мы с Евгенией, причем интонация была одинаковой у обоих.

— Никуда он не сбежит – оперативник подошел к извивающемуся словно угорь на крючке призраку – Верно?

— Верно, верно – истово произнес старик – Обещаю, все расскажу! И покажу! Только пусть твой ведьмак руку мою отпустит!

— Саш – в голосе обратившегося ко мне оперативника я услышал даже не просьбу, а приказ, и это мне очень не понравилось.

Ладно, хозяин-барин, пусть будет так. В конце концов, не мне это нужно. Хотя – вру.  Жалко будет, если этот красавец улизнет, поскольку и у меня к нему кое-какие вопросы появились.

Как только я разомкнул свои пальцы, призрачный дед зашипел как масло на раскаленной сковородке, и немедленно принялся нянчить свою конечность. Кстати, очень необычная цветовая гамма получилась – прозрачно-голубая рука с багровыми вкраплениями там, где отпечатались мои пальцы.

— Говори – потребовал Нифонтов – Кто, что, где?

Призрак злобно на него зыркнул, но, против наших с Женькой ожиданий, и не подумал сбегать, а, напротив, выполнил приказ.

— Никакой это не ритуал – сообщил он нам – Обычное убийство.

— Да ладно? – с сомнением прищурился Николай – Слабо верится.

— Ладно, не очень обычное – признал призрак – Четверых этих не человек убил, а магией призванная тварюка порвала, что есть – то есть. Но это не жертвоприношение. Людей убили вовсе не для того чтобы выгоду какую с той стороны получить или для чего-то в этом роде. Просто вот этот сарай железный, и еще десятка два таких же по соседству кое-кому приглянулись, понимаешь? А тот мужик, что их арендует, отказался идти на уступки. Я сам этот разговор слышал с месяц назад. Ему и деньги предлагали, и еще чего-то, и запугивать пытались, а он знай всех посылает куда подальше.

— Я фигею, дорогая редакция – изумленно произнесла Мезенцева – И чем дальше, тем больше.

— Зато теперь все более-менее встало на свои места – подытожил Нифонтов – Кстати, очень элегантно вышло. Сама посуди – преступление есть, а следов нет. Наши «смежники», ведь ничего не найдут, в лучшем случает выжженные пентакли там, где эту тварь призывали. И даже внимания на них не обратят, потому что не свяжут одно с другим, подумают, что сатанисты баловались, это обычное дело по нашим временам. И никто ничего никогда не докажет. А цели своей тот, кто это все устроил, добьется наверняка. Убийства-то не прекратятся до тех пор, пока упрямец на попятную не пойдет.

— Уже пошел – подал голос призрак – Четвертый покойничек троюродным братом хозяина ангаров был. Тело в машину специальную еще погрузить не успели, а хозяин этот уже позвонил кому-то и сказал, что готов все подписать. Ну, и условия начал обговаривать. Смерть-смертью, а деньги деньгами. Только, думаю, все одно получит мзду меньше, чем мог бы вначале.

— Если честно – хрень какая-то – наконец высказался и я – Тут же ангаров – пруд пруди, чего кто-то именно к этим привязался? Что в них такого?

— Это северная часть порта – сказал призрак.

— И? – по-прежнему ничего не понимал я.

— В северной части любые помещения всегда заняты – пояснил старик брюзгливо – Ты не смотри, что сейчас здесь пусто, это просто давеча товары вывезли. А вот в южной части, особенно на дальних территориях, есть ангары, которые месяцами порожняком стоят. Там есть даже пара таких мест, куда даже я не суюсь, понятно?

— Не понятно – опять начал злиться я – Причем от слова «совсем».

— Северная часть порта стоит близ воды! – проорал призрак, который, похоже, тоже потихоньку выходил из себя – И не просто воды, а текучей, то есть – реки! Пусть даже и засранной людьми до невозможности. А южная – там, где раньше было болото! И не какое-то простое, а то, которое в народе прозвали «Сукино». Ни на какие мысли такое название не наводит?

— Мало мы с тобой еще знаем, Женька – сказал напарнице Нифонтов, причем без малейшей иронии или издевки – Надо больше читать. Если бы мы за эту ниточку сразу потянули, то, может, пары смертей и не случилось бы. Скажи, старик, он ведь эту тварь как раз там, на южной территории, вызывал?

— Конечно – подтвердил призрак – Есть там один ангар, ржавый донельзя, так его не то что я, даже крысы стороной огибают. Потому как стоит он в аккурат на том самом месте, где когда-то местный трясинный царь жил. Вот в нем этот дурак тварь из небытия и вызывал. А ей чего ж не прийти? Милое дело. И место самое что ни на есть подходящее, и смертью там смердит так, что будь здоров. Этот порт кто строил-то, знаете?

— Нет – сразу ответил я, Нифонтов и Мезенцева чуть погодя ответили так же.

— Заключенные его строили, в конце тридцатых, по большей части политические – отчего-то с долей злорадства поведал нам старикан – Воры – они социально близкими значились, а эти умники никому тогда не нужны уже были, ни живые, ни мертвые. Тут и сейчас, если поглубже копнуть, либо череп выкопаешь, либо кости. Так что для призыва зверюки из небытия здесь все замечательно подходит. А ей и в радость! Тем более что на закуску еще и душа человечья с сердцем достанется.

— Все равно непонятно – гнул свою линию я – Ну ладно, мы с вами знаем, что тут вода, а там погано. Но остальные-то? Арендаторам-то откуда ведомо, что за этим всем есть вот такая подоплека?

— Народная молва, приметы, традиции – объяснил мне Нифонтов, и призрак соглашаясь с ним, кивнул – Здесь товар всегда в порядке, а там, небось, то все сгниет в одну ночь, то подмокнет, или еще что. Да, старый?

— Так и есть – подтвердил призрак – Не всегда и не все, конечно. С той же тяжелой техникой ничего не будет, что ей сделается? Но вот с чем попроще – это да, всякое случается. Особенно тканям достается. Последним трясинным царем здесь колдун был, которого в этом самом болоте живьем утопили. Руки-ноги местные крестьяне ему связали, сукном крепким обмотали, да и сунули в чарусью вперед головой. Правда, потом пожалели, конечно. Помереть-то он помер, да больно крепок душой оказался. Прибил местного трясинника, и сам его место занял. Ох, много народу в этом болоте смерть нашло! А уж когда его осушали, что он творил! Я, кстати, до той поры, пока порт не построили, сам под кочками полтора десятка лет прятался, чтобы он меня не учуял. К такому в рабство попадешь – света не взвидишь!

— А что с ним потом стало? – полюбопытствовал я – После того, как болото осушили?

— Нет болота – нет трясинника – со знанием дела пояснил мне призрак – Колдун-то он был колдун, да ведь договор со стоялой водой никто не отменял, тот что он после смерти старого трясинника заключил. Воде стоялой души, что он загубил, а та ему за это жизнь вечную и власть безграничную над болотом. А как стоялой воды не стало, так и он окочурился.

Чем дальше, тем больше новой информации. Теперь вот какая-то «стоялая вода» появилась. Нет, интуитивно я понимаю, о чем идет речь, но все равно ощущаю свою тотальную неграмотность в восприятии этого нового для меня мира. Хотя это нормальное ощущение, на самом деле. Если человек попадает в новую для себя среду и через пару дней говорит, что ему уже все понятно и привычно, то он непременно врет. Так не бывает. Чтобы уловить закономерности и упорядочить все полученные данные, в любом случае нужно время.

Я вот, когда только пришел в банк работать, более-менее освоился только к концу первого месяца. Причем куда сильнее «менее», чем «более».

А в самый первый день вообще приполз домой, сполз по стеночке в коридоре и грустно сказал своему отражению в зеркале:

— Блин, какой же я тупой!

Это потому что я вообще ничего не понял из того, что за этот день видел.

Но это – нормально. Из «ничего» сразу же не может возникнуть «что-то».

Вот только в банке время на учебу у меня было, а здесь… Не факт, не факт.

А еще имеется в словах призрака некая нелогичность. Если дух бывшего колдуна-трясинника исчез с концами, то кто товар портит?

Впрочем, не думаю, что это самый важный вопрос из тех, что могут к нему возникнуть.

Так же рассудил и Нифонтов, который перешел от дней былых к делам насущным.

— С местом определились – заявил он призраку, с конечности которого уже полностью пропала краснота, а во взгляде, наоборот, снова зашевелилась наглость – Теперь расскажи нам о том, кто это был.

— Зверюка-то? Так черная, как из мрака слеплена – ответил старик – Хотя они, которые нежить с той стороны, все такие, других сроду не видал. Ну, и как положено – клыки, когти, пасть вот такенная.

— Да с ней все понятно – отмахнулся оперативник – Тот, кто ее призвал меня интересует. Он кто вообще был? Колдун, или кто попроще?

— И почему ты его «дураком» назвал? – добавила от себя Евгения.

Надо же, не пропустила она это слово, запомнила и к месту вопрос про него задала. Удивлен.

Если честно, то из этой парочки я больше уважал Николая. Он, конечно, на меня сел и поехал, не без этого, но при этом в нем есть некая основательность, в которую веришь. Скажем так – с ним в баню идти можно, и спиной к нему там поворачиваться.

А Женька… Она напоминает одну мою одноклассницу по имени Екатерина. От нее с первого класса до последнего было много шума и гвалта, она болтала не умолкая. Но при этом за все одиннадцать лет она ничего путного так и не сказала. Ни разу.

И тут – на тебе. У нее, оказывается, и память есть, и соображалка.

— Так дурак он и есть – охотно ответил призрак – Кто же по доброй воле в проклятом месте такую нежить призывает? Тронуть она его не тронет, перед вызовом заклинание правильное было прочитано, на защиту, но все одно – не жилец он. Это как парами ртути надышаться – сразу не помрешь, но все одно дорожку на тот свет ты уже себе протоптал. Год-другой – и все, «со святыми упокой». Вот и здесь то же самое. Мрак его уже пометил, и жить этому дураку осталось до следующего снега, не больше. Либо печень откажет, либо легкие. Или еще чего. И легкой смерти ему не ждать.

— Стоп! – нахмурился Нифонтов – Я правильно тебя понял? Это что, был обычный человек? Не из тех, для кого Луна второе Солнце?

— Так про что и речь! – закхекал старикашка – Не чародей, не чернокнижник. Все по бумажке делал – и круг со знаками чертил, и заклинание читал. Только где именно ей жертву искать без чужой подсказки рассказывал.

— А так можно? – уставился я на Нифонтова – Серьезно? Типа «практическая магия»?

— Всякое бывает – расплывчато ответил мне оперативник – Слушай, а как же ты это все видел? Ты же тот нехороший ангар на пару с крысами седьмой дорогой огибаешь?

— Так любопытство – не стал кокетничать призрак – Я и в первый раз учуял, что там черную волшбу творят, а на второй пошел поглядеть. Правда, мне того раза хватило за глаза. Тварь из мрака, когда возвращалась обратно, меня учуяла. Если бы ее заклинание не держало, тут бы мне конец и настал. Любят они бродячие души жрать, есть такое.

— А обратно она возвращалась, чтобы показать заклинателю, что дело сделано – утвердительно произнес оперативник.

— Ну да – кивнул старикан – Он дал ей разрешение сердце схарчить, а после отпустил. И сам ушел, его машина около южного входа ожидала. В другие разы наверняка то же самое было. А, вот еще что. Стошнило его после этого. Видно, не привык он требуху людскую разглядывать.

— А что человек – молодой, старый? – тут же спросил Нифонтов – Как выглядел?

— Молодой – ответил призрак – Вон, ведьмаку твоему ровесник, кабы даже не помоложе. Без бороды, сам весь гладенький, чистенький. Очень похож на продавцов, что в нэпманских магазинах работали. Галстух у него на шее, костюмчик хорошего сукна.

— Клерк – безошибочно определила Женька – Сто пудов обычный клерк. Посулили ему повышение, вот он в это и впрягся. И вправду – дурак.

— Не дурнее нас с тобой – возразил ей Нифонтов – Для него подобное – дикость, бабушкины сказки. Представляю, как он удивился, увидев, что магия бывает на белом свете. А уж про то, что место это убьет его вернее любой научно обоснованной радиации, он и сейчас помыслить не может.

— Будете искать и спасать? – полюбопытствовал я.

— Искать – да, обязательно – ответил мне оперативник – А спасать – нет.

— Чего ж так? – не удержался я от колкости.

— Смысла нет – объяснил мне Николай – Он все равно не жилец. В отличие от все той же радиации, воздействие которой хоть как-то можно уменьшить, здесь ничего уже не сделаешь. Он сотворил то, что делать никак нельзя – призвал тварь из Мрака и натравил ее на человека. За свой интерес он заплатил чужой кровью. Это приговор. Не наш, а кого-то другого, кто в незапамятные времена установил правила существования на этой планете.

— Ты о Боге? – уточнил я.

Призрак засмеялся, Женька отвела глаза в сторону.

— Можно сказать и так – произнес Нифонтов – Главное, что ты понял, о чем я веду речь. Но поговорю я с этим горе-призывателем обязательно. Тема уж больно паршивая получается.

— Четыре трупа – что уж тут веселого – поддержал его я.

— Трупы – это очень плохо, но основная беда в другом – Нифонтов вздохнул – Кто-то запускает в оборот заклинания немалой мощи, причем сделанные так, что даже человек, незнакомый с тем миром, в котором мы с тобой живем, запросто может их использовать. Это хуже любых убийств, пусть даже и неоднократных. Сегодня это, а что будет завтра?

— Очень хорошо были сделаны заклинания – не без злорадства отметил призрак – Прямо отлично. И главное – инструкция к ним прилагалась крайне подробная. Прямо по шагам расписанная. Я в нее заглянул, еще до того, как листочек сгорел.

— Кто сгорел? – захлопала глазами Женька.

— Говорю же – листочек – сердито сказал старик – Как только пентакль загорелся и тварь в нем стала появляться, листочек с инструкцией и полыхнул синим пламенем, прямо у этого дурака в руках. Причем синим – это я не привираю. На самом деле – им.

— Вот вам и еще одно подтверждение – заметил Нифонтов – Беда. Надо Ровнину докладывать и срочно этого горе-чародея за горло брать. Того, что здесь был, имеется в виду.

— Поди его, сыщи – хихикнул призрак – Город-то как разросся! А сюда он теперь и носу не покажет.

— Куда он денется – Женька зябко обняла себя руками за плечи – Наверняка работает в той компании, которая себе эти ангары отжала, а уж ее-то вычислить несложно. Ну, или в одной из дочерних фирм. Понятно, что там чистеньких в галстуках может быть много, но это же не город мелким ситом просеивать. Найдем, не в первый раз.

— Чародейку свою подключите – процедил призрак и сплюнул – Ну, удачи вам. А я пошел, пожалуй.

— Погоди – остановил его Нифонтов – Сначала своди меня к тому самому ржавому ангару. Там же следы пентакля остались?

— Наверное – буркнул старик – Показать-покажу, а внутрь не сунусь.

— Жень, останешься с Сашей – скомандовал Нифонтов.

— Чего это? – возмутилась девушка.

— У тебя пистолет есть – объяснил ей оперативник – Сама посуди – ночь на дворе, место глухое. Мы несем ответственность за привлеченного нами к операции человека. Будешь его охранять.

Темнит как всегда мой новый приятель. Ну и ладно, это его дела. Мне лично на это наплевать. Да и веселее вдвоем будет. Если откровенно, куковать тут в одиночку совершенно неохота, так что в компании мне будет повеселее. Даже при условии, что эту компанию мне составит эта рыжеволосая заноза.

— Гад ты, Колька – насупилась Мезенцева – Не доверяешь.

— Наоборот – мягко произнес Нифонтов – Мне только пойти и сфотографировать, а тебе тут по сторонам головой вертеть, и нападения каждую секунду ожидать. Что сложнее?

— Слушай, иди уже куда тебе надо – попросил его я – Нечего страх на нас нагонять.

Шутки шутками, а мне как-то не по себе стало. И главное, в чем парадокс – раньше, как и всякий нормальный городской житель боялся чего-то того, чего, как мне казалось, на самом деле и нет. В ночи, имеется в виду. В детстве страшился Бабайки, живущего в платяном шкафу, потом, когда подрос, еще чего-то такого, что днем казалось совершенно невозможным. Любой дом, любая квартира ночью наполняются звуками, поскрипыванием, шорохами, которые и взрослого человека заставят представить себе невесть что. Страхи перед темнотой в нас заложены изначально, они атавистичны, они идут из тех времен, когда наши предки носили демисезонные шкуры и поклонялись Солнцу, которое избавляло их от теней во тьме.

А теперь все изменилось. Я не боюсь тех, кто живет в лунном свете. Точнее – я знаю, на что они способны, а потому готов к встрече с ними. Но зато совершенно не желаю встретиться с подобными себе живыми и теплокровными особями, обитающими конкретно в этих местах. Что-то мне подсказывает, что в ряде случаев это может кончится для меня рядом неприятных недугов, вроде перелома челюсти, сотрясения мозга и отбитых почек. Здесь не центр города, в котором полно блюстителей порядка. Ладно, если на нас из темноты выйдут местные охранники или просто здешние работники. А если «синева», которая наверняка тут подрабатывает на ролях «поди-подай-принеси»? Или еще кто-то подобный?

Пока я обо всем этом рассуждал, мы покинули ангар и Нифонтов с призраком, который витал над его головой, скрылись из вида. Мы же с Мезенцевой остались у машины.

Досадно, так я с этим призраком-долгожителем и не пообщался приватным манером. И, видимо, не пообщаюсь, поскольку ради беседы с ним я в эти глухие места не попрусь. Ну да ничего, у меня и другие собеседники найдутся.

— Кольке не говори – сказала мне Евгения, открыла дверь машины и достала из своего рюкзачка пачку сигарет и зажигалку – У него бзик на том, что девушка не должна курить. Ты, кстати, такими фобиями не страдаешь?

— Не страдаю – заверил ее я – Мне, если честно, пофигу. Легкие твои, здоровье твое, детей мне не ты рожать будешь, так что твори что захочешь.

— Что да – то да – щелкнула зажигалкой Мезенцева – Точно не я. В смысле – детей тебе от меня не видать. Ты не в моем вкусе.

Если она и хотела меня подначить, то зря. Я всю жизнь в женском коллективе и учился, и работал. Меня такими банальными вещами не прошибешь, ей для этого надо что-то посерьезней придумать.

— Слушай, а почему этот старый хрен сказал, что вы из шифровального отдела? – задал я девушке вопрос, который мне не давал покоя – Нет, понятно, что так вы до войны назывались, он же еще про ОГПУ упомянул. Но шифровальный-то почему?

— Фиг знает – немного разочарованно выдохнула дым Мезенцева, явно желавшая сплясать на моих костях и ожидавшая моей реплики в стиле «чего это я не в твоем вкусе» — Я историю отдела не очень хорошо знаю, все как-то не до того мне. Слышала только, что некто Бокий, который им в двадцатых-тридцатых годах того века руководил, был дядька знающий и рисковый до жути, но при этом изрядный темнила. Сам же знаешь, что в те времена мистику особо не разрешали, народ и партия коммунизм строили, а в нем подобной ерунде места нет. Вот потому, наверное, он его «шифровальным» и окрестил. Вроде как секретное подразделение, но без оккультизма всякого. Ты лучше у Кольки про это спроси, он любит в прошлом покопаться, точно все знает. Слушай, я тебе что, совсем не нравлюсь?

Что ж так банально? Прямо штамп на штампе. Как видно, совсем она меня ни в грош не ставит.

Даже обидно.

— А кто такая Мара? – и не подумав отвечать на столь откровенную провокацию, задал свой следующий вопрос я – Наш новый прозрачный друг ее упомянул и сказал, что я ее слуга, мне же про это ничего неизвестно. А знать хотелось бы.

Мезенцева глянула на меня с интересом, затянулась сигаретой

— Просто мне о такой слышать не доводилось – пояснил я – Она вообще кто?

— Она вообще богиня из славянского пантеона – наконец соизволила продолжить беседу Евгения – Так же известна в народе как Морана или Морена, в зависимости от того, мифологию каких именно славян мы имеем в виду.

— О как – проникся я – Вот про Морану я слышал. Или читал. Только в жизни бы не подумал, что она – реальность.

— Смолин, не пугай меня – попросила Женька – Какая реальность? О чем ты?

— Так он же говорил – я махнул рукой в ту сторону, куда ушли Нифонтов и призрак.

— И что? – оперативница бросила окурок на асфальт – Это призрак. Он такого наговорить может, что ой-ой-ой. Ему сто лет в обед.

— Знаешь, я месяц назад и в него не верил – резонно заявил я – А он – есть. И вон, твари из мрака есть. И русалки.

— Да ладно! – заинтересовалась Мезенцева – И что, у них правда вместо ног хвост? А какую-нибудь из них того? Ну, ты понимаешь, о чем я? Просто где-то читала, что если у них на хвосте кое-какую чешуйку приподнять, то можно эту самую русалку…

— Блин, ты вообще о чем-то другом думать можешь? – возмутился я – Прав Николай, плохо что у тебя ни бывшего парня нет, ни настоящего хоть какого-нибудь.

Евгения захлопала глазами, и на момент стала похожа на обиженного ребенка.

— Извини – буркнул я – Не выспался, устал, да и вообще. Так что там с Марой этой самой?

— Папа-мама ее неизвестны, скорее всего это Предвечное Небо и Мать Сыра Земля, сестры у нее Жива и Леля, а муж у нее – Кощей Бессмертный – отчеканила Евгения – Официальное место жительство – правый берег реки Смородины, той самой, которая делит Явь и Навь, от Калинова моста сразу налево, и идти до первого поворота. Вот и гадай, есть Мара на самом деле или нет?

— После такого склоняюсь к тому, что вряд ли – признался я, почесывая затылок – Особенно официальный супруг впечатляет. А дети у них есть?

— Я не помню – почему-то виновато призналась Женька – Вроде нет. Слушай, я так думаю, что он не конкретно эту Мару имел в виду. Просто старославянское «мара» — это, по сути, означает «смерть». Да это слово и сейчас в ходу. «Марево», например, или «мор». Вот он и сказал тебе, что ты слуга Смерти. По сути, ты же он и есть?

Скажу честно, подобная трактовка меня немного обескуражила. В таком аспекте я себя не рассматривал. Ну да, вижу мертвых, как выяснилось, даже могу их на место поставить, но слуга Смерти – это все-таки перебор.

Надо будет по сети полазать, поискать материалы про эту Мару-Морану. Наверняка в Википедии информации будет побольше, чем в голове у Мезенцевой. И про Бокия тоже почитать надо. Если ей своя история неинтересна, то мне, напротив, любопытно узнать, что там к чему. Вот выйду на работу и почитаю. Не тратить же свое свободное время на подобные вещи. Работа – она для того и существует, чтобы на ней делать все то, на что времени дома не хватает.

Блин, а это ведь уже послезавтра. Точнее – завтра, время-то за полночь уже. Вот и отпуск пролетел.

Только я загрустил о том, что три недели промчались как один день, как неподалеку от нас появился яркий огонек. Это со своей вылазки в недра порта вернулся Нифонтов. Он подсвечивал себе дорогу знакомым мне еще по визиту на кладбище миниатюрным «маглайтовским» фонариком.

— Все в порядке? – спросил он у нас и зашаркал подошвой кроссовка по асфальту – У меня вот нет. Что за люди, ведь тут наверняка есть туалеты! Нет, обязательно надо кучу прямо на дороге навалить!

— Вытирай как следует! – переполошилась Женя – Вся же машина провоняет, этот запах потом фиг выведешь! Вон там трава есть, об нее три давай!!!

Нифонтов подошел к жиденькой серовато-зеленой поросли, с сомнением на нее поглядел, но выполнил требуемое.

— Есть пентакль – вещал он попутно – Прогоревший, но виден четко. Сфоткать я его на смартфон сфоткал, но сам никаких выводов сделать не могу. Надо Вику сюда везти. А место и впрямь поганое. Ни ветерка на улице, а там сквозит будь здоров как. Похлеще, чем у МИДа на «Смоленке».

— В смысле – «сквозит»? — задал я очередной вопрос. Нет, как интересно у меня общение с этими ребятами строится – я только и делаю, что им вопросы задаю.

— МИД в свое время тоже «зэки» строили, как и вот этот самый порт – пояснил Николай, посветил фонариком на подошву, печально вздохнул и продолжил тереть ее о траву – И, надо думать, что условия труда были не самые сахарные, а, стало быть, и смертность немалая. Потому у главного входа в МИД, там, где пандус, всегда ветрено, прямо как у врат преисподней.

— И на «цокольном» этаже у них всегда холод собачий – добавила от себя Мезенцева – Наверху лето, жара, а там «колотун» невероятный.

Кстати – да. И вправду, сквозит там неслабо. Я же работаю в двух шагах от «мидовской» высотки, на Сивцевом Вражке, и мимо МИДа мне не раз проходить приходилось.

— А вы о чем беседы вели? – полюбопытствовал Николай – Поди, она пыталась тебя очаровать и записать в свою армию безнадежных поклонников?

— Да и очаровывать не надо – я решил немного подольститься к девушке – Любой здравомыслящий мужчина нормальной ориентации по определению записан в ряды этой армии с самого начала полового созревания.

— Наглый врун – припечатала меня Мезенцева – Коль, он меня про Мару расспрашивал!

— А что Мара? – Нифонтов еще раз осмотрел подошву и на этот раз остался доволен результатом – Сказки это, фольклор в чистом виде. Призраки есть, гули есть, оборотни есть, упыри есть. Много кто есть. А вот чупакабры и старых богов нет. Все про них говорят, все про них слышали, но никто никогда их не видел. Саш, помнишь старую кошелку из твоей Лозовки? Ту, что тебя в лесу чуть не выпотрошила?

— Что значит – «помнишь»? – даже удивился я – Мы с ней третьего дня даже раскланялись, когда я уезжал в Москву.

— Вот даже она их наверняка не видела, хотя лет ей как ворону – назидательно произнес оперативник – Так что не забивай себе голову разной ерундой. Все, поехали.

— По-моему, еще пахнет – заявила Евгения, даже не приближаясь к Николаю.

— Можешь вызвать себе такси – предложил ей он – Или своим ходом домой добирайся. Пешие прогулки очень полезны для укрепления сердечной мышцы. Саш, давай, лезь в машину, чего ждешь?

Над Москвой стояла ночь, МКАД наконец-то более-менее опустел, потому до моего дома добрались мы быстро.

— На чай напрашиваться не станем – около подъезда сообщил мне Нифонтов – Все понимаю, время позднее.

— И очень хорошо – согласился с ним я – Причем даже невежливым не боюсь показаться. Правда – устал я что-то. А в понедельник уже на службу идти.

— Спасибо тебе – протянул мне руку оперативник – Очень помог, серьезно. Без тебя мы бы этого красавца не разговорили, и результат был бы нулевой.

— Не согласен – возразил я, и пожал его ладонь – Убийства все равно прекратились бы.

— Но мы бы про это не знали – пояснил Николай – И ждали новых. Но самое главное даже не это. Теперь мы в курсе, что в городе появился некто, кто продает магические формулы обычным людям. Причем не какие-нибудь заговоры или привороты, а очень скверные и опасные заклинания. И у нас есть ниточка, за которую можно подергать. Благодаря тебе есть.

— Саша хороший – не стал оспаривать его слова я – Ну все, был рад повидаться. Пока!

— Увидимся – то ли обнадежил, то ли пригрозил мне он. А контрольный в голову произвела Евгения, добавив от себя – Мы теперь как ниточка с иголочкой! Чмоки-чмоки!

Машина мигнула бортовыми огнями и отбыла.

— Чмоки-чмоки – пробормотал я – Хорошо, что Фарида еще на вахту не заступила вместе со своей метелкой. Устроила бы мне она за эти «чмоки-чмоки». «У тебе жена беременный, а ты с какая-то мочалка рыжая по ночам шляешься!».

Бормоча всю эту чушь и непрерывно зевая, я добрел до лифта, доехал на нем до своего этажа, и вот там-то с меня сон и слетел. Как только я вышел из кабины на лестничную клетку, так сразу это и случилось.

Что, впрочем, неудивительно. Там я узрел картину, которая могла прийти в голову только очень сильно и очень давно пьющему человеку. Ну, или художнику-авангардисту, который, впрочем, от первой названной мной категории не сильно и отличается.

                                        Глава пятая

 

— Приехали? – поинтересовался я, зевнув.

— Проснулся? – повернулся ко мне Нифонтов – Как раз вовремя. Кофе хочешь? У меня еще полтермоса этого дела имеется.

— Нет – помотал головой я – Не любитель. Чайку бы выпил с удовольствием, а кофе не люблю. Он горький.

— Если исходить из подобных вкусовых пристрастий, то ты и водку любить не должен – заметила Евгения – Она тоже не сильно вкусная.

— Так я и не люблю – потянулся я – И коньяк не жалую.

— Странный он – обращаясь к напарнику, ткнула в мою сторону пальцем Мезенцева – Кофе не пьет, водку не пьет, меня за задницу тогда не схватил, хотя возможность и была, практически легальная. Коль, стоит ли ему доверять?

— Если вопрос только в этом, я могу тебя за задницу прямо сейчас потрогать – предложил я – Нет проблем. А если пообещаешь по лицу меня не бить, то и за другие выпуклые части твоего трепетного юного тела. Это я всегда готов.

— Мяч на его стороне поля – засмеялся оперативник – Жень, парируй, отстаивай честь отдела.

Мезенцева подумала, почесала нос и показала мне язык.

— Тоже аргумент – признал я – Ладно, шутки шутками, а дело делом. Я так понимаю, нам вот в этот ангар надо?

То, что уродливое здание, рядом с которым стояла наша машина, являлось местом преступления, догадаться было несложно, больно много там было полосатых лент, которыми с недавнего времени, по примеру иностранных коллег, начали пользоваться наши органы правопорядка. Мол – «стой, здесь недавно кого-то убили».

— Ну да – подтвердил Николай – Но если напрямоту, то я толком даже не представляю, где искать этого неприятного духа. Есть у меня подозрения, что тут вся территория его владения, и он по ночам всю ее дозором обходит, как Мороз Воевода из стихов поэта Некрасова.

— Оптимистично – вздохнул я.

— Я так думаю, что он тебя учует – на этот раз совершенно серьезно сказала Женя – И непременно придет на тебя посмотреть.

— Согласен – поддержал ее оперативник – Про что-то такое мне одна из наших сотрудниц рассказывала. По сути своей призраки вообще-то практически лишены человеческих чувств как таковых. Но вот себе подобных или, того хуже, тех кто пришел по их душу, они чуют будь здоров как.

— Каламбур – хихикнула Мезенцева – Души чуют тех, кто пришел по их душу.

— Этому каламбуру сто лет в обед – сообщил ей Нифонтов – Кстати, еще старые призраки, те, что задержались на Земле и очень не любят живых, обожают эманации страха. Думаю, они их как-то улавливают, и им эти ощущения очень нравятся.

— Говорили мне про такое – подтвердил я – Человеческий страх для них как для нас хорошее вино. Он их бодрит, и на мгновение создает иллюзию того, что они живы.

Мне про это русалки рассказали, между прочим. Они же тоже в каком-то смысле призраки. Не такие, как прозрачные тени в лунном свете, но тем не менее. Нежить, говоря по-простому. Нет в них жизни, а то, что есть, это одна иллюзия. И самая большая радость для них – забыться на дне водоема сном, в котором они снова будут живыми и настоящими, увидеть в нем лица тех, кто им когда-то был дорог и ощутить внутри себя токи крови.

А чтобы получить эту награду, им надо забрать чью-то жизнь.

Вот и у призраков так же. Напугал кого-то – насытился его страхом. И вот тут-то в действие вступает абсолютно людская схема, которую бабушки у подъезда, созерцая помятого мужичка, утром бегущего в магазин, называют просто и емко: «Совсем спился».

Сначала призраки не хотят никого пугать, навещая бесплотными тенями дома родных и близких, но раньше или позже их кто-то замечает, и, что вполне естественно, изрядно пугается. Ну вот не любим мы, люди, визитеров с той стороны. Страшит нас Смерть в любом обличии, напоминает о собственной бренности и о том, что нас ждет после того как… Ну, вы поняли?

Ощутив нечто, что напомнило ему о прошлом, призрак начинает экспериментировать, и со временем неминуемо входит во вкус. Как пьяница или наркоман, он существует от дозы до дозы. И чем сильнее человеческий страх, тем большее удовольствие он получает, потому и выходки его раз от раза становятся все страшнее и опасней для людей.

Души, как верно было замечено, у души нет, остатки последних сдерживающих социальных факторов исчезают с распадом личности, бояться призраку нечего – все плохое, что с ним могло случиться, уже случилось. Он уже мертв, его не приняли ни наверху, ни внизу. Более того – теперь ему совершенно непонятно, есть ли там что-то вообще. В той жизни говорили, что есть, и в свете этого требовали соблюдения неких нравственных норм, но, судя по нынешней не-жизни выходит, что он никому не нужен. И еще – что ему ничего не грозит. Нельзя убить того, кто уже мертв.

По крайней мере, так думают они. Все-таки это бывшие люди. А людям свойственно, полагать, что им известно все на свете. А это не так.

На чужие беспризорные души всегда найдутся охотники. Есть колдуны, которые их заставляют служить себе с теми или иными целями, есть нечисть, которая всегда найдет применение бесхозному добру. Да и ведьмы тоже своего не упустят.

И это только те, кого мне назвали русалки. Думаю, есть и другие любители душеловства.

Жалко только они не объяснили мне, как именно, например, те же колдуны заставляют души себе служить. В смысле — технологически, от начала до конца, от поимки призрака до его разжалования из своих слуг.

И что вообще они ему поручают? Подслушивать? Подглядывать? Или чего похлеще?

А главное – как именно они их умудряются привязывать к себе? У любого, кто служит, что в обычном мире, что в этом, есть некий стимул. Ну, или мотивация. Без нее никак. Вариантов этой мотивации немеряно — деньги, карьера, разные материальные блага, доза наркоты, три щелбана по лбу работодателя.

Но тут-то что? Какой интерес может быть у бесплотного существа, которое все, что было, оставило в прошлом?

Я, конечно, высказал тогда на берегу несколько версий, но ответа от русалок не получил. Они посмеялись, грудями потрясли, но сказать ничего не сказали. Так до сих пор и не знаю – угадал, не угадал.

Впрочем, не сильно и расстроился по этому поводу. Я не спешу, времени у меня много. Раньше или позже все равно узнаю. Опытным, так сказать, путем.

Пока я вспоминал и размышлял, Нифонтов, кстати, говорил практически про то же самое.

— Страшен не тот призрак, который в темноте по квартире ходит – вещал он – Это-то ладно. Неприятно, но что уж теперь. А вот те, которые ощутили эманации человеческой смерти – вот это беда так беда. Это как хищники в живой природе. Если тигр раз мяса человечьего поел, то все, его непременно отстреливать надо. Для него теперь человек самая желанная дичь. Вот с призраками так же. Если перешел он грань, то хочешь, не хочешь, надо на него охоту устраивать. А знаешь, как трудно старого сильного призрака упокоить?

— Не знаю – честно ответил я.

— Очень – Николай открыл дверь машины – Я бы сказал – крайне. Теперь, правда, попроще будет, теперь у нас ты есть.

— У себя – мягко произнес я, тоже выбираясь из салона.

— В смысле? – Нифонтов приложил ладони к пояснице и наклонился назад – Уффф, хорошо!

— Я не у вас – спинным мозгом чую, что все-таки размежевание интересов неминуемо. Если их сейчас не осадить, то запрыгнут они мне на спину и поедут – Я у себя есть. Просто как-то не очень правильно выходит. В отдел к себе вы меня брать не хотите, а припахивать, похоже, собираетесь с завидной периодичностью. Коль, без обид, но прозвучало это именно так.

— А ты очень хочешь к нам в отдел? – прищурился оперативник.

— Боже сохрани! – замахал руками я – Это так было сказано, для примера. Просто дружба дружбой, должок должком, но всегда есть некая реперная точка, под которой висит табличка «Грань между «надо» и «хочу»». Ты же понял, о чем я говорю?

— А зубки-то у него есть – с непонятной интонацией произнесла Мезенцева и хлопнула меня по спине – Хоть и новорожденный ведьмачок, а гонор уже прорезался.

— Не в гоноре дело – повернулся к ней я – Профессиональная привычка, знаешь ли. Договариваться об условиях сотрудничества, а также проговаривать права и обязанности сторон всегда надо «до», а не «после». Это азы.

— В накладе не останешься – без тени улыбки сказал Николай – Если надо будет заплатить – мы заплатим.

— Не надо – попросил я его – Не надо все мерять деньгами. Не о них речь идет.

— Хорошо – возможно мне показалось, но некий ледок, появившийся было в его голосе, пропал – В любом случае, мы всегда найдем пути разумного компромисса.

— Ты, главное, покажи, что вообще на что-то годен – бросила мне Мезенцева, натягивая куртку – А то, может, ты вовсе «пшик» и все. Так, муляж ведьмака.

По-моему, я все-таки потерял свое золотое место в ее сердце. Максималистка она, похоже.

Да и черт с ней. Моя задача сейчас дать им понять, что в обозримом будущем нельзя будет поступать так, как сегодня. То есть приезжать тогда, когда им этого захочется и тащить меня с собой невесть куда. Как минимум надо будет перед этим позвонить и поинтересоваться моим мнением на этот счет.

— Коль, еще один вопрос – обратился я к оперативнику, который как раз щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету – Помнишь, ты мне обещал подогнать книгу нашего общего друга?

— Какую книгу? – удивился Нифонтов – Какого друга?

— Который на кладбище в канаву свалился и там шею свернул – пояснил я.

— А, ты об этом – Николай затянулся сигаретой, а после ловко выпустил кольцо дыма – Увы, дружище, увы. И рад бы тебе ее отдать был, да только к нам в руки она не попала. В его офисе мы ее не обнаружили, хоть и перерыли в его кабинете все. Мы тогда СК на «хвост» сели, с ними в здание прошли. И в особняке его загородном тоже ничего не нашли. Я так думаю, у него где-то еще «лежка» была оборудована. Но где – фиг знает. Повторюсь – мы не нашли. Кабы еще его слугу прищучить и разговорить, но и его тоже никто не видел. Как в воду канул.

— А мне кажется, что он умер после смерти хозяина – неожиданно вступила в разговор Мезенцева – Ведьмак сильно старый был, вот слуга с ним и сроднился до такой степени, что не пережил его гибели.

Как по мне – чушь полная. Погоревать слуга после смерти хозяина, конечно, может, Родька вон тоже сначала за Захаром Петровичем сильно убивался. Но умирать по этому поводу он точно не станет. И меня, кстати, он тоже переживет.

Но вслух я этого говорить не стал. Не стоит расширять трещину, которая образовалась между мной и рыжей оперативницей. Я всегда исхожу из того принципа, что в этой жизни по возможности не стоит портить отношения с людьми сверх меры. Никогда не знаешь, как оно все дальше повернется, и кто когда тебе понадобиться сможет. Ты сегодня с кем-то поругался, а завтра он окажется тем единственным человеком, который сможет тебе помочь. И что тогда делать?

Вот то-то и оно.

— Какой феерический бред – сообщил напарнице Нифонтов – Жень, поменьше романтики. Ну, или выплескивай ее в другую область, что ли? Роман вон напиши, про дракона, принца и грудастую второкурсницу из нашего мира, которая к этим двоим попала и в обоих влюбилась, а после на «Самиздате» его выложи. И назови как-нибудь эдак… Ну, я не знаю… «Между драконом и принцем».

Я не удержался от смешка, и заработал еще один неприязненный взгляд зеленых глаз Мезенцевой. Теперь я точно в опале.

— Ладно – Николай бросил окурок на асфальт, растоптал его носком черного кроссовка и глянул на звездное небо – Однако, почти ночь. Пошли сначала в этот ангар, есть причины, по которым именно с него стоит начать. Опять же – вдруг Женька права и он притащится просто на тебя посмотреть? Ну, а если до полуночи он не заявится, вызвоним Викторию, пусть она нам поможет.

— Лучше бы без нее обойтись – высказала пожелание Мезенцева – Я себя в ее присутствии не очень хорошо ощущаю. От Вики постоянно холодом веет, будто она вся изнутри промерзла. И слова доброго не дождешься. Да и вообще хоть какого-то. Только по работе если что скажет, да и только.

— Зато ты за двоих языком мелешь – справедливо отметил Николай, а после сказал мне – Вот, а ты еще к нам работать хочешь идти. Оно тебе надо?

— Не надо – заверил его я – Теперь уж точно. Пошли уже в ангар, а? Неуютно мне как-то.

И это было правдой. Не знаю почему, но я ощущал себя приблизительно так, как в свое время на корпоративе, когда меня на сцену вытащили, речь от отдела финансового мониторинга говорить. Ты на сцене стоишь, а на тебя все смотрят, причем ты тех, кто в зале, особо не видишь, а сам весь напоказ, поскольку тебя сзади фонари подсвечивают.

Хотя кто тут на меня глазеть мог – понятия не имею. Вокруг ни души, и в ангарах с окнами тоже никак.

Нифонтов, услышав мои слов, мигом посерьезнел и обвел взглядом окрестности.

— Вроде никого – негромко сказал он мне – Но даже если мы ничего не замечаем, это не означает, что дело обстоит именно так. Женя, страхуй нашего друга со спины.

— Все как всегда – отозвалась Мезенцева – Ты впереди, на лихом коне, а я, так сказать, в этой самой. Со спины страхую.

— Господи – снова уставился в небо Нифонтов – Ты хоть знак подай мне, разъясни непонятливому – вот в чем я так перед тобой провинился?

— Если покопаться в твоем прошлом, то найти можно – уверенно заявила Евгения – Как и у любого из нас. Ну, кроме меня, разумеется.

— Саш, скажи, а вам в службу безопасности сотрудники не нужны? – направляясь к двери ангара, на ходу спросил меня оперативник – Я просто знаю одного хорошего парня, с образованием, с опытом работы в государственных структурах.

— Без понятия – отозвался я – Но могу узнать, если хочешь.

— Если ты из отдела сбежишь на частные хлеба, то я тебе во снах являться буду – пообещала Нифонтову его напарница – Каждую ночь. И не голенькой, как бы ты того хотел, а в виде немого укора. Вот так буду на тебя смотреть, и еще пальчиком укоризненно грозить. Ты меня знаешь, я заморочусь, но способ как это сделать найду. А если погибну, по причине того, что меня никто не подстраховал, так и в виде бестелесной сущности начну приходить. Ввек не отвяжешься.

— Язык прищеми! – уже не в шутку рассердился оперативник и сорвал с двери бумажку с синеющей на ней печатью – Думай, что мелешь! И в чьей компании!

Мезенцева несколько раз хлопнула себя ладонью по губам и виновато потупилась.

Интересно, он под словом «компания» имел в виду себя или меня? Если меня – то это даже как-то очень обидно прозвучало.

Внутри ангар был еще неприглядней, чем снаружи, это я оценил сразу после того, как Нифонтов, войдя внутрь, дернул какой-то рубильник на стене, после чего зажглись тускловатые лампы. Хотя – это же не коттедж и не офис, а складское помещение, причем практически пустое. Только в центре была свалена куча частично поломанных деревянных поддонов из тех, на которые грузят плитку, стройматериалы и вообще что угодно, да по углам стояли какие-то металлические стеллажи. И все.

Впрочем, нет, не все. Неподалеку от груды поддонов, на полу я сразу приметил некий рисунок, который здорово смахивал на те, которые в сериале «Сверхъестественное» братья Винчестеры то и дело рисуют. Ну, круг и в нем куча непонятных завитушек, вроде как магических символов.

Сдается мне, именно на это творчество народов мира та самая Виктория, которую то и дело поминают мои спутники, приманивала местное привидение. И приманила, судя по тому, что круг выглядел частично выгоревшим изнутри.

Стало быть, соврал Нифонтов. Он-то говорил, что, мол, не хотят они с этим связываться. На деле же вон, все в наличии.

А еще тут обнаружилось неприятно выглядящее бурое пятно, в котором я без особых сложностей опознал засохшую кровь. И, судя по размеру этого пятна, она просто-таки хлестала из того, кого здесь препарировали. Хотя, как оно по-другому может быть? Если человеку варварским способом в бытовых условиях вскрывают грудную клетку, то огромная кровопотеря неизбежна. Равно как и летальный исход.

Не могу сказать, чтобы я запаниковал, увидев всю эту красоту, но оптимизма мне она точно не добавила. Хоть я и заматерел маленько за последние месяцы, но привыкнуть ко всему этому окончательно довольно сложно.

— А почему мы пришли именно в этот ангар? – спросил я у оперативника, который стоял рядом с магическим символом и что-то пытался в нем рассмотреть – Здесь убили последнюю жертву?

— Первую – откликнулся Нифонтов – Тут все началось.

— Не вижу логики – почесал затылок я – Разумнее было бы идти туда, где нашли последнюю. Так сказать – по свежим следам.

— Недопонимаешь – возразил мне Николай – Первая кровь всегда самая сильная. Ясно же, что это не гуль какой-нибудь орудует, что убивают людей не ради еды или удовольствия, а с какой-то четкой целью. Скажу больше – это, вероятнее всего, часть обряда или ритуала. А в них первая и последняя кровь самые сильные и знаковые. И, как правило, проливают их в одном и том же месте.

— Еще бы понять, что за ритуал – вздохнула Евгения – Тогда все намного упростилось бы.

И вот как только она договорила, я услышал сиплый звук, раздавшийся из дальнего и темного угла ангара. Старческий такой, деды, которые летом на лавочке у нашего подъезда «козла» забивают, именно так то ли кашляют, то ли смеются.

А вот мои спутники ничего не услышали, это точно. Николай – тот воплощенное хладнокровие, он мог бы и вида не подать, но не Евгения. Она бы завертелась как юла, и начала за кобуру хвататься.

— Надо же – громко сказал я, стараясь не смотреть в тот угол – Никогда бы не подумал. Мне казалось, что в ритуале главное не то, когда и где кровь пролили, а то, что это произошло.

— В серьезном ритуале все важно – мрачно ответил мне Нифонтов – Ну, а если он из тех, что связаны с призывом каких-то сущностей, которым на нашем плане бытия вообще не место, то особенно.

— Что бы ты понимал в призывах сущностей! – услышал я голос, причем глумливый донельзя – Сопляк! Не можешь отличить ритуальное убийство от обычного, а туда же!

Я по-прежнему не видел того, кто это говорил, но одно мне было ясно – это тот, кто нужен оперативникам. И этот «кто-то» на редкость неприятная личность, по голосу слышно.

У меня в голове пронеслось сразу несколько вариантов развития событий. Можно и дальше его провоцировать, выведывая крохи информации вот таким же ассоциативным способом. Можно еще его немного разозлить, нелестно отозвавшись о местных призраках, которые мух не ловят и дают на своей территории творить подобные вещи. Правда этот вариант чреват тем, что призрак может не немного разозлиться, а изрядно.

А еще можно не темнить и дать этой сущности понять, что я знаю о ее присутствии. От «противного» вариант, но почему бы и нет? В конце концов, что могу, то и делаю. Им был нужен призрак? Вот он. Поговорить с ним надо? Чем смогу – помогу.

— Так это было не ритуальное убийство? – я уставился в темный угол – О как. А если поподробнее?

Женька было открыла рот, чтобы что-то сказать, но Нифонтов остановил ее, ухватив за руку. Он сразу все понял.

— Думал – померещилось – сообщила темнота – Так ты ведьмак.

— Ведьмак – подтвердил я – А что в этом удивительного?

— Да как же – снова закхекала темнота – Две ищейки из шифровального отдела ОГПУ в компании с ведьмаком! Да такого сроду-роду не было! Ладно, чародейку они с собой в тот раз притащили, те на них всегда работали, но чтобы ведьмак с этими псами в одной упряжке ходил… Никогда эдакого дива не видел.

Сдается мне, что есть в моих познаниях о мире Ночи огромный пробел, в том разделе, где содержатся знания о том, с кем дружить можно, а с кем нельзя.

И еще – интересная, должно быть, история у того отдела, в котором эти двое работают. Как их только ни называли – и «судными дьяками», и «коллежскими асессорами». Хотя последнее, возможно, больше указывает на социальный статус, чем на профессию. А теперь к чему-то еще и шифровальный отдел ОГПУ приплели. Кстати, причем тут это-то? Или в те времена, когда ОГПУ было, их предшественники заодно и шифрованием занимались?

— Время идет, все меняется – решил немного реабилитировать себя я – Двадцать первый век на дворе.

— Может и так – ответил мне невидимый собеседник – Только вот вашего брата эти бравые ребята как в старые времена особо не жалели, так и сегодня жалеть не будут.

И вот тут я наконец увидел того, с кем вел разговор. Это был старик, естественно, полупрозрачный, как и положено порядочному привидению. И, разумеется, довольно мерзкого вида. Особенно впечатляла его голова, рассеченная на две части аж до самого рта, и босые ноги, покрытые огромными язвами, такими, какие остаются после серьезных ожогов. Сдается мне, что последние минуты жизни этого старикана были сильно неприятными.  Кстати, и призрачная одежда была вся в лоскуты порезана, как видно, ногами дело не ограничилось. Пытали перед смертью этого старика изрядно.

— Красив? – не без удовлетворения поинтересовался у меня призрак.

— Не то слово – подтвердил я – Это за что же с тобой так распорядились?

— Да было за что – знакомо заперхал старик – Обещал я одному лихому человеку дело его добыть на Лубянке, да ему передать, за мзду, само собой. Когда в девятнадцатом году ВЧК из Петрограда в Москву переехало, они же с собой все архивы привезли, дело это среди них лежало. Да вот беда – не смог. А человечек этот мне не поверил, подумал, что я на него решил чекистов навести. Ноги мне огнем жег, тело ножом резал, а после топором череп раскроил. Эх, мне бы дураку ему встречу не тут назначить, а где в другом месте. Убить бы он меня все одно убил, но мучений было бы меньше.

Интересный какой старичок. Он, наверное, и Дзержинского видел. И даже Ленина. Круто!

— Сочувствую – произнес я – Но это дела минувших дней. Мне бы поподробней узнать о том, что здесь произошло.

— Здесь-то? – призрак подлетел ко мне поближе, его рот скривился в безобразной гримасе – Смертоубийство, что же еще! Бедолаге одному тварь из ночи сердце вырвала и с собой утащила.

— Что за тварь? – по возможности мягко, стараясь не обращать внимания на глумливые интонации, спросил я – Откуда она взялась, где прячется?

— И где же она прячется? – повертел головой призрак, причем одна ее часть не успевала за другой, смотрелось это прямо-таки по мультипликационному, я чуть не улыбнулся – Где? Там нет. И там нет. А в карманах у меня? Эх, беда-досада, тоже нет.

И старик похлопал себя ладонями по лохмотьям, как бы демонстрируя мне, что и вправду у него ничего нет.

— Шутку оценил – уже более жестко произнес я – Смешно. А теперь ближе к делу.

— Это можно – покладисто согласился призрак – У меня и ответ припасен на все твои вопросы. Да вот он!

И у меня перед носом оказался кукиш, сложенный из сине-прозрачных пальцев руки. Сей жест сопровождался на редкость неприятным ухающим заупокойным смехом.

— Ну, как тебе мой ответец? – заливался призрачный старик – Нет, только подумай – приперся сюда и думает, что все по его будет! Ты, дурак такой, радуйся, если я вас отсюда вообще отпущу живыми! Раз простил, два простил, даже чародейку с рук спустил, но всему же предел есть! Ведьмака мне сюда притащили! Я вас всегда терпеть не мог, с тех пор, как вы травы на моей могиле повадились обрывать!

Ну, насчет того, что он не выпустит нас отсюда живыми, призрак перегнул и изрядно. Как бы он ни был силен, с нами ему не совладать. Хотя на несведущего человека его облик мог произвести впечатление, что да, то да. Да я сам, к примеру, увидь такое где-то в начале лета, так непременно бы очень проникся. Не до смерти, понятное дело, и не до испачканных штанов, но изрядно. Скажем так – долго бы еще со включенным светом спал после такого.

А призрак еще и жути поднагнать решил – на моих глазах с его разваленной на две части головы исчезло то, что с натяжкой можно было назвать лицом, и теперь на меня издевательски таращились пустые глазницы черепа.

Не знаю почему, но именно это меня выбесило окончательно. Правильно Вавила Силыч говорил – не со всеми в мире ночи можно вопросы по-хорошему решить, кое-кого надо сразу на место ставить. А отдельных, особо непонятливых, и на колени, чтобы знали, с кем разговаривают. Я, понятное дело, фигура пока что невеликая, не сказать – никакая, но терпеть подобное не собираюсь.  К тому же что у них, что у нас наверняка действует один и тот же закон – если хоть раз нагнулся доброй волей, то на второй тебя уже никто спрашивать не будет, просто нагнут, да и… Невесело тебе будет, короче.

Причем о том, как именно мне удастся показать кто есть кто разошедшемуся призраку, я как-то и не задумывался. Собственно, все что я пока умел делать, так это отпускать те души, которые сами не против покинуть земную юдоль. Как задать перцу тем, кому и здесь неплохо, мне было неизвестно.

Но я поступил просто и привычно, так, как много раз это проделывал в своей беспокойной юности. В ней у меня перед лицом много раз махали кулаками, и тогда я этого тоже очень не любил. Проще говоря цапнул привидение за запястье и с силой крутанул его руку, добавив при этом:

— Страх совсем потерял, хрень бесплотная!

Самое забавное было в том, что мои слова частично противоречили тому, что я сделал. Призрак оказался вовсе не бесплотным. Правда, назвать то, что ощутили мои пальцы, чем-то материальным тоже нельзя. Более всего это было похоже на обжигающе-ледяное желе. Не очень приятные ощущения, не стану скрывать. В руку будто моментально впились сотни маленьких иголок. Я как-то в детстве сдуру цапнул из коробки с мороженым сухой лед, вот это очень похоже по ощущениям.

Но я – ладно. Как же этим всем был ошарашен мерзкий старикашка! Во-первых, мое движение заставило крутануться его вокруг своей оси, причем к концу оборота череп снова оброс призрачным мясом, после чего обрел пусть и неприглядные, но зато оригинальные черты. Во-вторых, он явно ничего подобного не ожидал, за десятилетия привыкнув к собственной неуязвимости.

Но это все ничего. Главная неприятность у него была впереди. Старик привык к тому, что его существование пусть и неказисто, но зато полностью защищено от всех неприятностей материального мира. Например, таких, как боль и страх. Я же заставил его вспомнить о том, что это такое, поскольку сначала к этой нежити пришла боль, а после возвратился и страх.

Запястье его руки, за которое я схватился, стремительно начало менять свой цвет, из нереально-голубоватого становясь багровым. Мало того – я начала ощущать, как рука старика истончается, словно тает.

Сам же призрак орал благим матом, требуя, чтобы я его отпустил.

— Да нет проблем – даже обрадовался я и выставил перед собой ладонь второй руки, делая вид, что вот-вот припечатаю ее к его лбу – Как скажешь. Правда, уж не знаю, куда тебя после этого занесет, но что не в рай – это точно.

— Не надо, а? – жалобно проскулил старик и снова громко заорал, поскольку я, опасаясь, что вот-вот кисть призрака оторвется, перехватил его руку повыше, ближе к локтю, тем самым добавив нежити новых болевых ощущений – Ну не знал я, что ты не травник и не целитель! В вашем племени других ведь и не бывает почти! Кабы сразу понял, что ты из слуг Мары, то даже носу бы сюда не показал!

Мары? Что за Мара такая? И с какого перепугу я стал ее слугой? Как говорили классики: «Собачки служат, я работаю».

— Говори, что видел! – потребовал Нифонтов – Быстро, пока он не сделал то, что обещал!

Оказывается, после всех этих манипуляций и кульбитов, старика-призрака увидели и оперативники. Слетела с него невидимость.

— Все расскажу! – заверещал призрак – Но пусть он меня сначала отпустит!