Автор: Андрей Васильев

27.10.2016

Раздел «Веяния времени»

Октябрята

Давеча был на родительском собрании. Чадо мое похвалили, хотя, с другой стороны, за одну четверть первого класса он особо накосячить и не успел бы. Это ну очень постараться надо. Вот если его годика через четыре на очередном собрании тоже похвалят – вот тогда да, это повод для гордости будет, и немалый. Я, например, подобным похвастаться не мог. Нет, не совсем пропащий был, но при этом и хвалить меня особо не за что было.

Ну ладно, не о том разговор.

Среди обсуждаемых мероприятий на ближайшую четверть речь зашла о мероприятии, которое будет вот уже совсем скоро, в середине ноября. Называется оно «Посвящение в первоклассники».

Сначала я удивился – что-то запоздалое оно какое-то. Люди два месяца уже лямку тянут, куда уж тут их посвящать? Это надо было в сентябре делать.

А потом я сообразил – все верно. Время прошло, традиции пеплом подернулись, а десятилетиями выработанный рефлекс ноябрьского мероприятия остался. В ноябре первоклашек принимали в октябрята, в аккурат в эти же числа. Так сказать – кот ушел, а улыбка осталась.

Про советскую эпоху сейчас много чего говорят – и хорошего, и плохого. Но вот с чем-чем, а с традициями, ритуалами и строго выверенной социальной работой с подрастающим поколением там все было в порядке. В отношении детей – особенно.

Всякое дитя, попав в школу, автоматически вступал на путь будущего строителя коммунизма – и это я не иронизирую. В школе было три первых ступени, по которым просто-таки был обязан пройти всякий ребенок (а позже подросток). Первая – октябренок, вторая – пионер, третья – комсомолец.

Первую и вторую миновать было никак нельзя, тут без вариантов. Больше скажу – самое жуткое было не стать тем или другим. Это было если не позором, то чем-то подобным, и, если про кого-то говорили: «Его даже в пионеры не прияли», это значит, что все плохо, человек совсем уж никудышный и дело с ним иметь никак нельзя. По крайней мере в мое время было так.

В комсомол можно было и не вступать, тут было некое допущение вольности, но за ним крылся и определенного рода риск. Не комсомолец заранее ставил себя в невыгодное положение в контексте своего дальнейшего послешкольного существования. Например – в части поступления в ВУЗ. Без комсомольского значка в большинстве из них запросто можно было получить от ворот поворот. А в какие-то, вроде МАДИ или МАИ, без него даже и соваться не стоило.

И если для девушек это было еще не столь смертельно, то юноша-нонконформист в результате этого запросто мог отправиться в армию, где его уже никто не спрашивал – хочет он вступать в комсомол, не хочет. Просто принимали в него – и все. В нашей роте все как один. Что «как один»? Всё как один. Это было законченное предложение.

Но про это – потом. А сейчас – октябрята.

Это был красивый ритуал. Помню, как меня в них принимали, кстати – чуть ли не единственное воспоминание о том безмятежном времени, в разрезе начальной школы, разумеется.

Наши оба класса отвели в актовый зал, выстроили по принципу «мальчик-девочка», напротив нас стояли старшеклассники и старшеклассницы, все нарядные, в парадной пионерской форме.

Потом директор и завуч сказали речи, как раз про то, что мы взошли на первую ступеньку, что мы будущее страны, ну, и так далее. После заиграл гимн СССР, старшеклассники подошли к нам и каждому прикололи по октябрятской звездочке – красивой, с красными лучами и кудрявым Володей Ульяновым в центре.

И еще подарили ко книжке «Конек-Горбунок», в которой было написано на титульном листе «На память первокласснику 611 московской школы в день принятия его в октябрята». Ну, или что-то в этом роде, я уже детально не помню.

А потом все хлопали в ладоши, и я тоже, скашивая глаза на грудь и смотря на красно-рубиновую звездочку на своей белой рубашке

И знаете – я так гордился! Я был горд за себя, что я стал октябренком, за своих друзей, за свою школу, за то, что я живу в своей стране. Черт, это было приятное чувство. Это вообще, как мне думается, очень важно для ребенка – ощущать себя гражданином великой страны, которая, если что, всегда встанет на твою защиту. Да и не только для ребенка это важно, на самом-то деле.

Жаль, что мой сын не может испытать в полной мере подобное чувство. И потому что октябрят уже нет, да и других причин, в основном геополитических, хватает.

Фотография взята из открытых источников.

26.10.2016

Раздел «Разное»

Дворовая жизнь

Сегодня вешал с другими папами новую доску в школе, обратно вернулся вот только сейчас, в районе 10 вечера. Что примечательно – пусто на улице, только редкие прохожие вроде меня встречаются. Лавочки пустые, площадки спортивные тоже пустые. Ну да – осень, вечер. Но, елки-палки – на улице плюс и дождя нет. Где все?

Увы, но понятие «дворовая жизнь» неуклонно уходит от нас, точнее – уже почти ушло, как когда-то дух «коммуналок» и тесное общение с соседями. Мне мой дед так и говорил в 80-х, мол — раньше все всех знали, а сейчас не всегда в лицо соседа по лестничной клетке узнаешь на улице. И я сейчас вслед за ним могу продолжить – раньше народ друг с другом на свежем воздухе общался, а сейчас в социальных сетях. Не скажу, что это смертельно, но как-то не совсем правильно. С моей точки зрения, разумеется.

Лично я вырос в дворе. Точнее, понятие «двор» — оно было отвлеченным, именно «двора» в чистом старомосковском или питерском понимании у меня не было. В смысле – когда дома стоят квадратом, а в центре – собственно двор. У меня все было проще, скорее придомовая территория, но это тоже был двор. И в нем непрестанно ключом била жизнь — с темна и до темна.

Первыми утром там появлялись дворники. Позже, когда они заканчивали махать метлами, на улицу выходили молодые мамы с малышней разного возраста и до обеда все это пространство было их. Малышня лепила свои «куличики», обсуждала какие-то проблемы на «птичьем» языке и бегала, забавно переставляя ноги. Мамы и бабушки тоже были при деле – следили за этим «лягушатником» по очереди, подменяя друг друга. И длилось все это, повторюсь, до обеда, то есть – до той поры, пока школьники не закончат свои ежедневные мучения. Потом – все. Потом им  надо уходить домой, гвалт-то будет еще тот, кончилась тишина.

И гвалт – был. Часов с двух часов дня до шести вечера все ходило кувырком – молодняк от десяти до четырнадцати лет занимался своим обычным делом. Он бегал, орал, и куролесил.

Ох, сколько всего у нас было. Это у нынешних один гаджет – и все забавы. А у нас? «Банки», «Слон», «Сифа», «Ножички», «Жучок», футболян (или хоккей, по сезону). На худой конец – в «войнушку» можно было зарубиться, класс на класс. Ну, понятное дело, с ограничением: «в квартиры не бегать и в подъездах не шхериться».

И это только верхушка айсберга.

Но к семи-восьми часам время молодняка кончалось – надо было ужинать и делать уроки на завтра. Да и не это было главное. Во двор выходило старшее поколение, а его мы уважали и побаивались.

Это были отцы и деды. У них были специально ими же самим отведенные для себя места, где был врыт столик и скамейки. Данные угодья никто не рисковал занимать для своих нужд, ибо «старшаки» этого не любили. И еще они не любили шум, потому мы и разбегались по домам.

И до темноты во дворе никто не шумел. Родители и родители родителей забивали «козла», попивая пиво, а то и чего покрепче. Удары сотрясали столик и земную ось, время от времени раздавалось кукареканье и дружный смех. Отцы семейств отдыхать изволят, предаваясь простым земным радостям.

С темнотой же они тоже покидали двор, но жизнь на этом не заканчивалась. С этого момента и на всю ночь территория переходила в собственность молодежи, которую составляли мальчики и девочки среднего и позднего пубертатного периода.

Побрякивали струны гитар или не очень громко играл магнитофон (громко не стоит, к чему ненужные проблемы?), выдавая что-нибудь остромодное, светились огоньки сигарет, бывало побулькивал и портвейн, если был повод. И под это все велись разговоры о том и о сем, в шутку и всерьез. И все это было, естественно, на фоне «первой дружбы, а может и любви» (с).

И никто никому морды на подобных сборищах не бил, и никто никого не насиловал, хотя кинематографисты любили показывать это в своих фильмах, особенно во время «угара» перестройки. Все было вполне себе пристойно. Да и кому нужны были заморочки с участковым? К тому же шпана предпочитала подвалы, гаражи или чердаки, там им было удобнее, а во дворах, около домов, собирались вполне себе внятные компании. Я сам года четыре провел в такой, мы тусовались на лавочках у 31 дома.

Подобные посиделки могли затянуться часов до двух-трех ночи, особенно если дело было летом. А потом, часов в шесть на улицы выходили дворники – и все шло по новому кругу.

Увы, это время скрылось за поворотом, как говорится в фильме «Покровские ворота». Оно, время в смысле, не стоит на месте, оно диктует новые правила, задает новые стандарты. Но все-таки того, что ушло почти безвозвратно, немного жаль.

Фотография взята из открытых источников.

25.10.2016

Раздел «Телевидение»

«Поле чудес»

Сразу оговорюсь – никогда не был особым поклонником этой передачи. Нет, и негатива к ней тоже не испытывал. То есть – если делать было нечего, и смотреть тоже было нечего – можно было и глянуть на то, как люди слово отгадывают и кофеварки выигрывают. Если была альтернатива – ну и пусть их выигрывают, мне все едино.

И тем не менее без поста на эту тему никак не обойтись. В первую очередь потому что это была первая на отечественном телевидении программа, в которой поощрялся азарт, причем поощрялся призами практического характера, то есть – полезными и дорогими.

Что до этого могло перепасть советскому человеку в телепрограмме? Почетная грамота, повязка через плечо с надписью «Чемпион», памятный значок — вот как-то и все. Еще знатокам в «Что? Где? Когда?» могла достаться книга, как правило либо античного, либо средневекового автора. Как-то раз, по-моему, были Стругацкие, и те телезрителю ушли.

Так что в 1990, когда эта игра вышла в эфир, она, понятное дело, бахнула неслабо, в первую очередь – на контрасте. Призы сыпались налево и направо, да что там призы – прямо вот деньги можно было выиграть, в игре с двумя шкатулками!

А еще была игра со зрителями, причем приз обычно был очень и очень неплохой. Ох, там и страсти поначалу бушевали!

Добавьте к этому длинноногих девушек, открывающих буквы (такого вообще никогда не было) и невероятно обаятельного Влада Листьева в роли ведущего.

А дети! Детей как там любили, и если какому-то малышу удавалось попасть за барабан – то все, он с пустыми руками не уходил. А если еще и стих прочтет или станцует забавно – то все, завалят по маковку разным всяким.

Да. И самое главное – суперприз. Автомобиль!

Это сейчас можно пойти и запросто купить себе новую машину, при условии, разумеется, что у вас на нее деньги есть. А тогда и с деньгами это было ох какой непростой задачей. А тут – вот она, стоит родимая, прямо в студии. Приходи, угадывай слово – и она твоя. То есть – буквально руку протянуть.

Эта игра не могла не стать суперпопулярной. И она таковой и стала.

Что интересно – с первых эфиров «Поле Чудес» не так уж и изменилась. Ну да, уже давно нет в живых Листьева, его четверть века назад сменил на посту ведущего Леонид Якубович, тоже невероятно обаятельный и остроумный. Он привнес в «Поле чудес» свои усы, и две фирменных фразы – «Ааааааавтомобиль!» и «Рекламная пауза». Люди его любят и все время пытаются накормить разным всяким, это стало хорошей традицией. Замечу – плохого человека у нас кормить не стали бы. В каком-то смысле ему можно даже позавидовать – не у каждого есть личный музей, где можно покушать и приодеться.

Еще незначительно изменились правила и появилась хорошая традиция в каждой программе показывать народную самодеятельность. Последнее вполне оправдано – игра-то народная.

Ну, и призы – они созвучны эпохе. Простенькие электроприборы ушли прошлое, теперь призы соответствующие. Смартфоны, телевизоры. Ну, и конечно – автомобиииииль!

Отдельно отмечу одну из самых интересных фишечек программы – «черный ящик». В нем могло находиться все что угодно, но что именно там лежит – знает только ведущий. Он и назначал цену за то, чтобы ящик не открывался. Да что я вам это рассказываю, сами все знаете.

Видел я и то, как через «черный ящик» машину выигрывали, доводилось созерцать и суперобломы. Году в 1996 один дядька отказался от 200000-00 —  суммы по тем временам очень неплохой. Для понимания – бакс тогда 5-20 стоил. Но он – отказался. И получил кочан капусты. Это было сильно. Но мужик – молодец, уважаю, он сохранил лицо.

Еще помню программу, когда игроку малину запороли – кто-то из зала выкрикнул слово на супер-игре, причем игрок его и так знал. Якубович сменил задание, и игрок слил машину. Это было жестко.

А как «Поле чудес» любят квнщики!!! Если собрать все пародии на нее, выйдет очень длинная программа. При этом отдельно отмечу, что все эти пародии были добрыми, а сам Якубович завсегдатай квновского жюри. Да он и сам в прошлом квнщик, еще той, «первой волны».

Годы идут, а шоу продолжается. Но это и не удивительно – страна, может, и стал другая, но народ-то все тот же. И он любит смотреть на то, как крутанув барабан любой может выиграть «аааавтомобиль». В конце концов – все мы, в каком-то смысле живем на «Поле Чудес», не так ли?

Фотография взята из открытых источников.

24.10.2016

Раздел «Веяния времени»

Модемы

Полагаю, что после прочтения названия поста у многих в ушах раздался дребезжащий звук и следующий за ним вопль кого-то из родных и близких:

— Опять ты эту свою ерундовину включил! Мне позвонить надо!

Дети нового тысячелетия и выделенных сетей, если вы это читаете, то знайте — вы счастливые люди. Вы не столкнулись с интернетом через модемы. Что? Вы знаете, что такое модем и не понимаете, что в них такого страшного, ведь это маленькая приблуда, вроде «Йоты»?

Да нет. «Йота» — это «Йота». А вот те модемы, о которых я веду речь, это совсем другое. Это была адская штука, порождение суровых 90-х. Модем был размером с обувную коробку, пах при нагревании пластмассой, неохотно поставлял тебе интернет на очень маленькой скорости и издавал жуткие звуки. Красная шкала, которая ночной порой мигала где-то под столом, создавала ощущение, что ты либо охренеть какой крутой хакер – у них в фильмах всегда такое есть, то ли шпион империалистической державы.

Еще он отключался как раз тогда, когда до окончания закачки файла оставалось всего ничего, и тогда ты давил в себе «Да что б тебе сдохнуть!!!». А чего орать? Оно и сдохло, все в соответствии с пожеланием. Я как-то раз четыреста метров качал, и эта скотина отрубила сеть, когда оставалось докачать 26 мб. Как я ее не разбил – не знаю. А когда снова подключился, сразу поставил ReGet. До того не хотел, народ говорил, что это программа-шпион, но лучше пусть она шпионит, чем всякий раз такой облом испытывать.

Кстати – в первую ММОРПГ я играл через модем, это был «Guild wars», первый, разумеется. Это было еще то удовольствие, зависания на бегу и застревания в пейзаже вымораживали мозг до крайностей. Но судьба милостива, и в аккурат на следующий день после этого безобразия наш дом подключили к первой на тот момент на районе «выделенке».

Те, кто работал с модемом, должны помнить тот контрастный экстаз в момент замены его на широкополосный интернет. Сайты открывались сразу и целиком, а не по частям, без скрипа и скрежета. Второй всплеск эмоций был от того, с какой скоростью стали скачиваться файлы. А фотки, появлявшися на экране сразу же после того как ты на них кликнул, а не полосами? Да это вообще была фантастика!

К модемам примыкало еще одно явление интернета 90-х – карточки, по которым он оплачивался. Не знаю кто как, я пользовался «Комстаром». У них в ночи тариф был щадящий, а с 2-00 до 4-00 – вовсе бесплатно можно было интернет юзать.

Странновато звучит сегодня, да? Годы идут, и мы уже привыкли к тому, что интернет есть почти всегда, почти везде и он быстр. И даже совсем уже ортодоксальные пользователи перестали на ночь ставить закачку чего-нибудь глобального, чтобы даже мегобайт трафика не пропал, а просто выключают компьютер.

Время идет, чего там. Уже выросло поколение, которое не видело дискет, не понимает, для его на монитор вешали защитный экран и модем представляет только в виде флешки. И это – нормально. И не надо им знать того, через что прошли мы, пусть живут счастливо.

Фотография взята из открытых источников.

23.10.2016

Раздел «Что мы ели и пили»

Мороженое

Мороженое любят все. Это аксиома, то есть положение, не требующее доказательств.  Не видел людей, которые не любили бы эту вкусняшку, вот ни разу в жизни таких не встречал.

Наверное, если бы надо было найти некий символ, который смог бы объединить всех людей на планете, то это была бы вазочка с мороженым. Ну, или рожок. Хотя лично мне было бы ближе эскимо. То, что за 20 копеек продавалось в моем детстве.

Советское мороженое, наверное, является тем самым продуктом, про который в наше время чаще всего говорят: «Вот тогда был вкус так вкус, не то, что сейчас». И, ради правды, так оно и есть на самом деле.

Если в газировке, халве и даже тортах иным производителям удается добиться некоторой аутентичности, то в мороженом – увы, увы, увы… Оно может сколько раз называться «Советским» или «Тем самым» — фигу. Ни разу оно не то самое. В нем слишком много тех ингредиентов, которые в то время в голову бы никому не пришло использовать, разнообразных Е123 и прочих добавок, идентичных натуральным.

Я не технолог, но мои вкусовые рецепторы не обманешь. Ну вот – не то.

Хотя в одном городе страны можно попробовать то самое мороженое. Речь о Красноярске, вотчине Михаила Прохорова. Шутки шутками, но мороженое там на самом деле «то самое». Я там года три назад был, увы, практически поездом, всего на сутки с небольшим меня туда занесло, причем большую часть из них я провел в «Так-Маке», потому и успел только на Енисей посмотреть с моста, восхититься пейзажами и попробовать мороженое. Отдельно замечу – мне вообще Красноярск очень понравился. Хороший город!

Так вот – советское мороженое. В отличии от Европы и Штатов у нас было не так и много сортов данного лакомства. Я вот тут посидел, вспомнил навскидку:

Фруктовое в бумажном стаканчике – 7 копеек;

Молочное в брикете, молочное в бумажном стаканчике – 10 копеек;

«Морозко», «Ягодное» — 13 копеек;

Молочное в вафельном стаканчике – 15 копеек;

Сливочное в брикете – 18 копеек;

Эскимо, сливочное в вафельном стаканчике – 20 копеек;

«Бородино» — 23 копейки;

«Лакомка», «Щелкунчик» — 28 копеек;

«Пломбир» — 48 копеек.

По ходу – все. Нет, потом еще рожок появился, по-моему, 25 копеек стоил, но это потом. Замечу – это московский ассортимент, в Питере, например, еще трубочки продавали, ягодные, у нас таких не было. В Киеве тоже вроде свои местные сорта были, и в Минске.

Самым любимым у меня было «Бородино», ох, оно и вкусное было. И – красивое, с старинными пушками на серебристой обертке. Что примечательно – почти все сорта так или иначе выпускают, хоть они ничего с тем, что было не имеют (особенно это касается «Лакомки»), а вот «Бородино» — нет.

Самым неуловимым был «Щелкунчик» — эскимо в молочном шоколаде с орехами. Не знаю по какой причуде, но я знал только одно место, где его можно было найти – ларек у кинотеатра «Звездный». Хотя – почему нет, все как раз логично. Там рядом гостиница находилась, в которой интуристы жили, да и сам «Звездный» являлся статусным местом – в его фойе видеоклипы перед сеансом крутили и в баре коктейли смешивали, причем было это не в 90-х, а еще в 80-х.

А народ больше всего уважал ягодное за 7 копеек, оно было кисленькое и хорошо освежало. Правда вот так запросто, в любой палатке, его было не найти, оно все больше продавалось в центре города и на больших проспектах, вроде Ленинского.

Отдельно стоит отметить специальные сорта мороженого, так сказать – местечковые.

Например, в «Детском мире» был свой оригинальный вафельный стаканчик, он продавался только там. Мороженое сверху там было посыпано шоколадной крошкой.

То же самое – цирк, тамошние сорта делались специально для него.

«Пингвин» на Старом Арбате, открылся он в 80-х, и по первости в него было вот так запросто не попасть, очередь была страшенная. Хотя тамошнее мороженое было уже ближе к тому, что мы едим сейчас.

Надо заметить, что именно мороженое в лихую годину начала 90-х сгинуло первым, вместе с киосками. Народу зачастую просто жрать было нечего, не до десертов было. Я пытаюсь вспомнить – ел ли я его в 91-93 годах – и не могу. Впрочем, тут дело может быть в другом. Я в те славные годы не столько по мороженому шарашил, сколько по портвейнам и винам, да и по водочке тоже, так что – не до него мне было. Нет, в разумных пределах, разумеется, без фанатизма, но в любом случае – какое там мороженое?

А потом как-то резко появились новые палатки, где видов мороженого было уже не 7-9, а сразу 20-30, были они в пестрых обертках, но – совершенно безвкусные, как песок. И ничего с тех пор и не меняется.

Хотя – нынешним детям оно нравится. Но им и не с чем его сравнивать, в отличии от нас.

Фотография взята из открытых источников.

22.10.2016

Раздел «Школа»

Сбор макулатуры

Сбор макулатуры и металлолома – один из самых ходовых штампов в кино и книгах о советских школьниках, как не глянешь, все они этим занимаются.

Металлолом, врать не буду, не собирал ни разу. То ли школы, в которых я учился (до шестого класса я учился в одной, 611, а с шестого – в другой, 931) считались бесперспективными в части выдачи Родине металла, то ли еще чего – но железки мы не ворочали. Зато с макулатурой все было как положено.

Не знаю, кто и когда придумал эту забаву для школьников, до войны это было сделано или после нее, но к тому времени когда я и мои одноклассники пошли в школу, в ней все было отработано и посчитано. То есть – были нормы сдачи для класса, было соревнование классов, школ и районов. Возможно было соревнование по сдаче макулатуры даже городского уровня, почему нет?

Впрочем, это никого не удивляло. В СССР соревнование являлось непременным атрибутом всех областей жизни человеческой, а не только спорта. Соревновались доярки, металлурги, работники НИИ и бухгалтерий, соревновались даже специалисты, которым соревноваться вовсе не положено. Один мой приятель, который постарше меня лет на десять, рассказывал мне, что видел переходящий вымпел «Победителю социалистического соревнования» в морге, причем дело было еще в те времена. На его вопрос «Шутка?» тамошний служитель без улыбки ответил: «Нет». До сих пор понять не могу – каковы были критерии оценки победителей? Количество похороненных или кремированных граждан? Или еще какие-то, вроде – даешь двух покойников в одном гробу? Грех такое писать, но с другой стороны – надо же было такое выдумать.

А уж тут – сам бог велел. Даешь сто килограмм бумаги с класса единовременно! Победителю – почет и слава. И, возможно, еще грамота, одна на всех, соревнование-то командное. «Мушкетеров» победителям сборов в одно рыло только в «Ералаше» вручали, у нас все проще было.

Но и мы тогда были другие, не столь коммерциализированые, болели за честь класса, и уделать «ашек» — это было святое.

Потому и рыскали в дни сбора по всей улице Новаторов деловитые бригады школьников человек по пять-семь, последовательно обходя подъезды, на которых тогда никаких кодовых замков в помине не было, и названивая во все квартиры.

— Здрасьте. Мы макулатуру собираем, чтобы зеленые насаждения сберечь. Есть?

— Здрасьте. Есть макулатура ненужная? Мы бобров защищаем, а то они лес грызут, а их убивают за это, лес-то он для бумаги нужен. Мы бумаги соберем – бобра спасем.

— Здрасьте. Сбор макулатуры в фонд Мира.

Почему-то именно упоминание «фонда Мира» работало лучше всего, уж не знаю отчего. Сейчас я понимаю бредовость построения этой фразы, но – работало же. С другой стороны, тогдашние советские граждане настолько привыкли за десятилетия к тому, что они все время должны какому-то фонду какие-то взносы, что это утверждение казалось вполне логичным и не резало им слух.

Что примечательно – люди и двери открывали без всяких «кто там?», и хвалили за доброе дело, и воды давали попить, если попросить. Даже леденцов сорта «дунькина радость» могли насыпать в ладоши, мол: «подсластитесь, малышня». И еще всегда улыбались, видимо вспоминая себя за тем же занятием. А потом давали искомое, как правило принесенное с балкона – связки пожелтевших газет и журналов, старые учебники и прочий бумажный хлам.

Еще имели место стычки с конкурентами, как правило – из параллельного класса.

— Это наши улицы! – орали мы на наглых «ашек», застукав их за обходом своей территории – Вон от того дома и до «Казахстана» мы ходим. А ваши дома – вон те две «высотки» и до конечной автобуса. Валите отсюда!

— С хрена ли? – резонно отвечали нарушители границ – Еще той осенью договорились, что ваша территория вон оттуда начинается, на совете отряда это было. Вожатого спросите, если нам не верите.

Но до драк не доходило, я, по крайней мере, такого не помню.

А потом мы несли добычу в школу, где все это взвешивалось безменом, а после фиксировалось в амбарной растрепанной книге – кто сколько сдал и из какого класса. Учет и контроль!

Я любил собирать макулатуру. Я вообще с детства любил и уважал печатное слово, потому всегда внимательно обшаривал то, что мы несли сдавать – там могли попасться старые книги.

Не скажу, что мне перепало что-то ценное, но вот книгу Шульца «Ошибка Одинокого Бизона», растрепанную, без титульного листа, но зато восхитительно интересную, я как-то зацепил. Я про такого писателя даже и не слышал до того даже, а он оказался офигенный, про индейцев писал. Одно плохо – как эта книга ко мне пришла, так потом и ушла, зачитал ее у меня кто-то.

Еще мне помнится случай из более позднего времени, когда я уже заканчивал школу. По квартирам нам, без пяти минут выпускникам, бродить тогда уже статус не позволял, потому нас посадили на приемку, и мы честно выполняли это поручение. Отдельно радовало, что ради него нас еще и от последнего урока освободили. Так вот в тот раз я выцепил в куче старых газет свежий номер журнала «Знамя», а в нем было «Собачье сердце» Булгакова, для 1990 года вещь актуальнейшая. Так что – сбор макулатуры нес еще и образовательную функцию.

Сейчас макулатуру не собирают. Да если бы это и делали – кто двери сборщикам откроет? Времена не те. Я бы тоже не открыл.

Да и откуда ей взяться, макулатуре? Все же электронное стало, я не помню уже, когда в последний раз газету покупал.

Фотография взята из открытых источников.

21.10.2016

Раздел «Музыка»

«Кино»

Раз уж вчера упомянул Цоя, надо все-таки довести тему до конца.

Я группу «Кино» любил и люблю. Особо яростным фанатом не являюсь, мне вообще фанатизм в любых формах несвойственен, но их творчество мне нравилось тогда и нравится сейчас. Причем как раз то, которое началось с альбома «Ночь». «45», «46», «Начальник Камчатки» меня как-то не цепляют.

А вот «Ночь» — она уже более мелодичная, там нет свойственной раннему Цою некоей беспросветности. Ну да, там были «Алюминиевые огурцы», «Мастер слова и клинка», но все равно – вспомните того же «Начальника Камчатки». «Ууууууу, это странное слово Камчатка» — очень невесело, даже с учетом того, что речь идет о кочегарке.

Но если говорить о том, как «Кино» взорвало конец 80-х, то все началось с «Группы крови». То есть и до нее «Кино» знали, любили, это да, но в те славные годы новые рок-группы возникали постоянно, причем многие из них, как «ДДТ» или «Чайф», тоже были не новичками, имели свою историю, просто до поры скрытую от массового зрителя. Так что до «Группы крови» «Кино» все-таки были одними из, а вот после нее…

Это был «бы-дыщ»! Вот серьезно. Кто именно притащил кассету с новым альбомом «Кино» в класс сейчас я не вспомню, но учеба на тот день закончилась. Я читал у Макаревича, что, когда он впервые услышал «Битлов», у него возникло ощущение, что из ушей вынули вату, которая там была забита с детства. Вот тут была такая же ерунда. Я до сих пор не понимаю, что именно вызвало тот катарсис у всех нас, но это был он. То ли вправду иные музыканты обладают даром мага, то ли просто все сошлось в одной точке – мы пятнадцатилетние, четкий ритм гитар, голос Цоя, который идеально ложился на этот ритм – я не знаю. Но факт остается фактом – «Группа крови», «Война», «Спокойная ночь» зазвучали всюду, где только можно буквально за пару дней – подъезды, площадки у школы, «качалки».

Надо отметить, что на моей памяти «Группа крови» единственный альбом, в котором ВСЕ песни (и даже «Прохожий», которого из него то убирают, то ставят обратно) равноценны. То есть – полностью. Каждая из песен стопроцентный шедевр. Ни до, ни после я такого не видел ни у кого.

И вот после этого все встало на свои места, а «Кино» стало первым среди равных. А если совсем честно – стало просто первым. Нет, фанаты Кинчева не перестали слушать «Мы вместе», поклонники БГ тоже не бросили свои мантры поколения дворников и сторожей, но Цой как-то оттеснил всех.

Это не пустые слова, я был на концертах «Кино», и не один раз, так что могу об этом судить смело. В том числе и на том самом последнем московском концерте в Лужниках, на празднике «МК», летом 1990.

Концерт был большой, музыкантов там выступало много – и хороших музыкантов. Помню, был «Секрет» — далеко не последняя команда, по-моему, был «Ва-Банк», кто-то еще – но все ждали Цоя.

После каждого выступления раздавались аплодисменты, которые больше напоминали крики «Выступил – и иди». Ближе к темноте песни все чаще стали заглушаться многоголосым скандированием «КИ-НО»! «КИ-НО»!

Мы с Танюшкой Вардыкян, моей бывшей одноклассницей и большой поклонницей «Кино» тоже орали от всей души, даже не думая о том, что, наверное, это очень обидно для тех, кто дарит нам свое искусство. Но молодость эгоистична.

И боги мои, что же началось когда на сцену вышел Цой, а на экранах загорелось слово «Кино»!!!! Это был даже не ор, не рев, это как-то по-другому называется.

Надо заметить, что это был концерт «Кино» в сопровождении хора. В иных песнях за многоголосьем стадиона, поющего с Виктором, его самого и слышно не было. На видеозаписи это незаметно, но тот, кто там был – это помнит.

Ближе к концу, когда пошли главные хиты, мне стало казаться, что я скоро оглохну. Когда Цой выдал первые аккорды «Группы крови», мне подумалось, что сейчас рухнут стены стадиона. Какой футбол? Никакое супердерби такого ора не слышало. Я после там бывал и на матчах романцевского «Спартака» в Лиге Чемпионов, и на домашних матчах сборной России – несравнимо, хотя трибуны тоже были битком.

А потом концерт кончился, и все пошли домой. Нас было столько, что станция «Спортивная» не справилась с наплывом людей, и больше половины зрителей потопало на «Фрунзенскую». Это было волшебно, без шуток. Нас были тысячи, в начале колонны пели «Спокойную ночь», в середине «Маму-анархию», а в хвосте «Дальше действовать будем мы».

И все были счастливы.

А потом наступило 15 августа, и Цой ушел.

В тот день не было на улице привычного вечернего шума, у школы не гоняли музыку танцоры (видели фильм «Курьер»? Вот у нас то же самое было. И не только у нас), и на нашей тусовке у 31 дома все было не так, как всегда. Ни смеха, ни подначек, ни анекдотов. Мы просто пили портвейн из бутылки, которая ходила по кругу и молчали. Да и что тут говорить? Он был одним из нас, а когда уходят свои – слов всегда нет. А для многих Цой был вообще больше чем человек, а боги – они не умирают.

Вот так и получилось то, о чем я вчера и писал. Цой не умер, он ушел прямиком в легенду. Потому как –

А «жизнь» — только слово, есть лишь любовь и есть смерть…

Эй! А кто будет петь, если все будут спать?

Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать.

Фотография взята из открытых источников.

20.10.2016

Щелкал вчера пультом телевизора, серфинговал по каналам, наткнулся на передачу о Мерилин Монро и призадумался вот на какую тему — почему именно она стала иконой, эталоном и прочая, прочая, прочая? Ведь в конце 50-х – начале 60-х было огромное количество прекрасных и талантливых женщин-актрис, не хуже Мерилин. Они все были пышногрудые, волоокие, притягательные. Лоллоджибрида, Бардо, Лорен – там длинный список. Но иконой-то стала именно Монро.

А может дело в том, что из них всех только Мерилин ушла ТУДА молодой и прекрасной? Мы, зрители, не увидели ее постаревшей и потерявшей свою красоту, и она навсегда осталась такой, какой была? Плюс к этому добавилась тайна ее ухода и это окончательно закрепило ее вечный статус женщины-мечты.

И ведь не она одна такая. Вот еще пример – Че Гевара, красующийся на гербах всех нонконфомистов, смутьянов и бунтарей. На «Гранма» их ведь тогда много таких было, молодых и веселых барбудос, и все они как один были бородаты, отважны и с сигарами в зубах, но помнят только отчаюгу Че. Опять же – все эти ребята, за редким исключением, потом стали политиками, чиновниками и даже руководителями стран, сбрили бороды и отрастили животы. А после имена их поглотила и переварила история, и даже Фиделя скоро забудут, а Че, навечно молодой – вон он, на майках, на стенах гаражей и бойлерных, даже в виде татуировок на телах поколения, которое его по определению знать-то не должно.

Еще пример, да простят меня любители русского рока – Виктор Цой. Предположим, он тогда, в 1990, не заснул за рулем и остался жив. Была бы у него та слава, которая окружает его имя уже добрую четверть века? А вот кто знает. Может и нет. И стал бы он сейчас завсегдатаем «Добрых вечеров на канале «Россия» и фестивалей «Авторадио».

Я хорошо помню, как куча народа не сильно дружелюбно приняла альбом «Звезда по имени Солнце». Очень многие ругались по поводу того, что гитар стало мало, зато электронной музыки – дофига, отдельные люди даже сравнивали его с «Ласковым маем», что я нахожу перебором. Особо ортодоксальные товарищи даже сообщали, что после «Транквилизатора» и «Электрички» «Кино» вообще кончилось. Я лично с этим был несогласен, но такие разговоры были нормой, и стихли только после 15 августа 1990 года, когда все дворы и площадки у школ погрузились в траур. А ведь «Черный альбом» вышел еще более ламповым и только из-за трагедии его не разобрали по винтику.

При этом на горизонте маячило начало попсовых 90-х, когда в «ты-дыцах» «Комбинации», «Моны Лизы», «Мальвины» и «Каролины» как-то сразу потускнели и исчезли десятки рок-идолов, еще совсем недавно собиравших стадионы. «Телевизор», «Странные игры», «Джунгли» — кто-нибудь вообще помнит сейчас эти команды? А ведь они были ох как круты.

А Цоя и «Кино» — помнят. Потому что он шагнул прямиком из жизни в легенду.

И список этот скорбный можно еще долго продолжать. Брюс Ли, Джеймс Дин… Да что там – Пушкин Александр Сергеевич, солнце русской поэзии. По этому поводу Булгаков очень верно сказал: «Повезло, повезло! — вдруг ядовито заключил Рюхин и почувствовал, что грузовик под ним шевельнулся, — стрелял, стрелял в него этот белогвардеец Дантес и раздробил бедро и обеспечил бессмертие…».

То есть выходит такой довольно изящный парадокс – есть люди, которым Смерть обеспечивает бессмертие. Вот так их звезды сходятся.

Хотя – Смерть, она ведь тоже не просто так все делает. Наверное, она точно знает, кто достоин бессмертия, а кто нет. По крайней мере я так думаю.

19.10.2016

Раздел «Пресса»

«Пионер»

Я сам был пионером, и как всякий порядочный пионер выписывал одноименный журнал. Ну, то есть мне его, конечно же выписывали родители. И дело было не только в том, что это являлось моим долгом, на самом деле ТА система ничего такого не предполагала, никакой обязаловки в подобных вопросах не было. Впрочем, одно время мама выписывала журнал «Коммунист», по-моему, ей вменили это в обязанность, согласно занимаемого поста. Но – не уверен, может это и не так, надо будет уточнить. Ну, не суть.

Я выписывал журнал «Пионер» потому что он на самом деле был интересным. Несмотря на то, что это издание было титульным, практически основным для пионерской организации, его создателям десятилетиями удавалось сохранить баланс между необходимой дозой официоза и интересным для ребят содержанием, что вызывает огромное уважение. Если та же «Пионерка» была временами суховата и в основном была заполнена не всегда интересными новостями о свершениях юных ленинцев, где-то собравших пять тонн хлопка или выходивших увечного теленка, то здесь вся эта бесполезная информация почти отсутствовала. Нет, без «злобы дня» не обходилось, без этого было никак, потому в «Пионере» можно было встреть то стихи детей с Черного Континента, которые их писали в краткие минуты от отдыха от угнетения их американской военщиной, то скучноватый материал политического обозревателя, непременно завершаемый словами: «И вы, ребята, будете теми, кто поведет наш народ к светлому будущему». Но подобной скучищи, по сути, было немного.

Зато все остальное радовало.

С «Пионером» сотрудничали на самом деле лучшие авторы и художники СССР, так повелось еще с самого начала. Скажем так – в редакторский портфель этого издания еще не всякий мог попасть.

Масса отличных книг, которые и по сей день составляют «золотой фонд» детской литературы впервые были опубликованы именно в «Пионере». Например – «Старик Хоттабыч» Лазаря Лагина или «Журавленок и молнии» Владислава Крапивина. И там еще очень длинный список авторов и книг.

Кстати – прекрасно помню, как я ждал новых номеров, когда в «Пионере» публиковали «Журавленка», это был год, наверное, 1986 или 1987. Этот роман Крапивина был достаточно объемный, его разбили номеров, по-моему, на пять – и это было сущее мучение.

Командор вообще часто сотрудничал с «Пионером» и отдавал туда свои новые вещи, за что лично я ему очень благодарен. Крапивин – это было мое все.

А еще именно «Пионер» познакомил меня с Юрием Ковалем, именно там я впервые прочел «Самую легкую лодку на свете», книгу, которую я знаю почти наизусть. Замечательно помню, как я, десятилетний, был буквально физически ошарашен красотой слога этого автора, был он одновременно легким, певучим, невесомым, и вместе с тем тягучим, как мед. С тех пор прошло уже очень много лет, но вот это чувство ошарашенности от того, что не может вот так каждое слово стоять на своем месте – оно у меня осталось.

И даже стопроцентно агитационные вещи там проходили строжайший отбор, что достойно большого уважения. То есть откровенной скучищи там не печатали.

Помимо художественной составляющей, в «Пионере» была куча не менее интересных рубрик, среди которых любой мог найти себе что-то по душе. Помню раздел для любителей шахмат, что-то вроде «В гостях у черной королевы» или как-то так. Был уголок начинающих поэтов, «Кораблик», стихи туда мог прислать любой, и их даже могли напечатать. Какая-то фоторубрика была, головоломки всякие, ну и так далее. То есть – всем сестрам по серьгам.

А еще этот журнал – он сближал ребят всей страны, сверстники его читали везде – от Владивостока до Ашхабада. Не был он формальным изданием, вот какая штука, он на самом деле был таким общим другом для всех пионеров СССР. И не его вина, что на самом деле хорошие идеи, которые вкладывались изначально в пионерскую организацию, еще тогда, когда ее создавали, со временем выдохлись и были задушены правилами и уставами. Возможно «Пионер» и был последнем форпостом того времени и того духа, и мы тогдашние это неплохо чуяли. Подростки, они вообще очень хорошо различают где фальшь, а где правда. Просто становясь взрослыми, они про это забывают.

Так что – хороший тогда был журнал «Пионер». А какой он сейчас – не знаю, хотя он вроде и по сей день выходит.